Под удельною властью - Северцев-Полилов Георгий Тихонович (серия книг .txt) 📗
— Чем тебе в Новгород ездить, женился бы здесь: и наши попы обвенчают…
— Прости, княже! В Новгороде у моей невесты мать живет…
— Что ж?! Ступай тогда! Долго-то засиживаться я вам не дам. Скоро назад позову… Нужны будете…
Обрадованные молодые люди уехали все вместе. Провожать их пришел старый Михно, которому можно было выходить из дому: борода и волосы у него выросли.
— Попомню я Мстиславу, как он надо мной надругался! — проговорил, сверкая глазами, старый мечник.
Дорога промелькнула незаметно. Стоял конец лета. Догорал теплый июльский вечер. Путники уже ехали по Новгородской земле.
Селений в то время было немного, приходилось ехать густыми лесами, которыми изобиловала северная часть Руси. Не раз путники располагались на ночлег в лесу.
Пришлось это сделать и сейчас. Густые лапы елей низко склонились над мягким мхом.
Марина, теперь уже переодетая в женское платье, ехала между братом и женихом. Последние устроили девушку под одной из елей на ночлег, а сами расположились невдалеке. Марина мирно заснула, братья продолжали тихо разговаривать.
— Эх, только бы в поход идти не скоро! — заметил Фока. — Пожить бы подольше с матушкой и женой!
— Теперь не скоро князь на войну подымется! — ответил Василько. — Не легко соберешь опять такую большую рать!
— Да и на Новгород он зорко поглядывает… Новгородцы народ беспокойный.
— Князя Юрия они любят… По ним пришелся… Не в батюшку. В спор с ними не вступает.
— Как бы только посадник новый не повздорил с князем?..
— Мирно проживут…
Долго беседовали молодые люди, пока не заснули крепким сном. Безмолвие леса, прохлада, царившая под его сводами, убаюкивали путников, они проспали долго. Солнце уже было высоко и пробивалось сквозь густую хвою леса, когда молодые люди двинулись дальше. Только на другой день показались вдалеке новгородские стены.
О поражении союзной рати в Новгороде уже было известно. При осаде Вышгорода погибло не мало новгородцев, оставивших осиротелые семьи.
Призадумались старый Акинфий с внучкой и Елена о судьбе своих близких. Велика была их радость, когда старик увидел подъезжавших к дому дружинников с девушкой.
— С кем это они едут? — изумился старый гость.
Но бросившаяся навстречу приехавшим с криком «Моя дочь!» Елена разрешила его сомнения.
Радость поселилась в доме старого Акинфия. Он сам и вся семья его ухаживали за приезжими.
— Да уж как пристал к тебе наряд девичий! — восхищалась Евфимия, надев на невестку свои лучшие одежды.
Восхищался девушкой и Василько, не сводя с нее влюбленного взгляда.
— И впрямь пригожа ты стала, Марина! — заметил и старый хозяин дома. — Максимом был так себе парень, а Мариной сделалась — куда как хороша стала!..
XLVIII
В голове суздальского князя продолжали роиться думы, как бы снова получить влияние на Юге.
За последнее время он проживал больше всего в селе Боголюбове.
Подозрительность князя к приближенным усилилась. Только старый Михно мог беспрепятственно входить к нему во всякое время.
Князь по-прежнему был набожен, молился каждую ночь, подолгу простаивая на коленях. Заботился о благолепии храмов Божиих, любил сирых, убогих, щедро раздавая милостыню.
Братья первой жены его, Кучковичи, не пользовались преимуществом перед Ясинкиными, родственниками его второй жены, прибывшими вместе с нею. Дружина князя тоже переменилась. Старых дружинников осталось немного: некоторые погибли в бою, часть осела на земле, другие перешли к князю Юрию в Новгород.
Как-то раз утром с юга, от Ростиславичей, прискакал гонец.
— К тебе, князь, с посылом! — проговорил он. Пытливо взглянул на него старый князь.
— Сказывай, по какому делу!
— Прислали меня к тебе Рюрик, Давид и Мстислав… По губам Андрея пробежала усмешка.
— Что ж им от меня надо? — сурово спросил он. Гонец смутился.
— На киевском столе сидит князь Ярослав Изяславич… — начал говорить посланный.
Но князь перебил его:
— Знаю… Известно мне, что князь Святослав с ними в распре, не люба мне она…
— Просить велели они тебя помочь сесть на киевском столе брату их Роману!
— Додумались! — насмешливо проговорил Андрей. — А ране, так меня оттуда гнали?!
— Какой ответ прикажешь отвезти, княже?
— Скажи, чтоб пождали немного. Пошлю я к братии своей в Русь… А как придет от них весть, так тотчас дам ответ!..
Князь все еще колебался, в чью пользу решить дело.
— Как ты полагаешь, Михно, — обратился он к старому мечнику, оставшись с ним вдвоем, — уважить мне просьбу князей?
— И не моги, княже! — горячо возразил старик, все еще не забывший оскорбления, нанесенного ему Мстиславом, и надеявшийся отомстить ему. — Оставь их ссориться! Пусть Святослав ссорится с Ярославом…
— А про Ростиславичей ты забыл? — заметил князь, пытливо глядя на Михно.
— Нисколько… Пусть и они ввяжутся в эту кашу! А там придет время, ослабеют они все… Тогда ты их легко осилишь.
— Ин, правду говоришь, — согласился князь. — Пождем, коль так…
На другой день послам был дан Андреем уклончивый ответ. Он обещал, как вчера, послать к братьям, чтобы переговорить с ними.
— А ты и вправду послать не вздумай, княже! — продолжал советовать Михно.
— Не должное ты творишь, княже! — отозвался присутствующий здесь Кучкович.
— Не твоего ума дело, Семен! — прикрикнул строго ка него Андрей.
В душе Кучковичей давно росла злоба на бывшего свояка, переставшего пользоваться их советами.
Семен сдержал себя и чуть слышно промолвил:
— Твоя воля, княже! Где нам, людишкам, знать!
Но между тем он незаметно переглянулся со своим зятем, Петром Курковым, находившимся в милости у Андрея.
— Нет ли вестей из Новгорода от Юрия? — снова обратился Андрей к Михно.
— Ничего не слыхать, княже! — ответил тот. — А должен на этих днях Василько побывать здесь…
Задумался Андрей.
— Сон мне привиделся сегодня… Странный таковой… Никак не объясню его.
— Какой такой? Расскажи мне, княже!
— Не стоит, старик!.. Не все ведь сны от Бога… Коль не пришлет на днях гонца Юрий, — продолжал он, — отсюда спосылать надо!..
— Аль тревожишься о Новгороде?
— Да, оставлять в неведении себя об новгородцах опасно… — С этими словами он отпустил мечника.
XLIX
Князь суздальский еще больше принялся украшать Владимир. Возводил новые храмы, монастыри и даже первый на Руси сделал попытку устроить богадельню для престарелых дружинников.
По утрам он чинил суд у себя на крыльце, при чем челобитчики излагали перед ним свою просьбу. Князь допрашивал истца и ответчика с их свидетелями (послухами), а затем, разобрав дело, он, стараясь быть справедливым, приказывал дьякам дать правой стороне грамоту.
В новом городе Владимире он учредил особое управление, которое было поручено тысяцкому, такой же распорядок был и в Боголюбове.
— Эх, горе какое, — говорил он, — кого бы мне тысяцким поставить? Просто и ума не приложу… Не знаешь ли ты? — обратился он к старому Михно.
— Из своих старых дружинников бери, княже: все вернее…
— А и впрямь ты говоришь! А только кого?!
— Взял бы ты Фоку аль Василько: испытанные люди будут…
— Нет, Фоку мне нельзя взять из Новгорода: он мне там при сыне нужен…
— Тогда Василько…
— Да, он к разу придется!.. Жена его, Марина, изографное искусство хорошо знает, писать иконы будет. В Боголюбове для нее не мало работы найдется.
— Так спосылать за ними?
— Пошли! Да, вспомнил… Пусть с ними и Мирон сюда вернется: он тоже нужен… Придел задумал я в храме пристроить, так много новых икон писать придется… А при нем и Марине работать сподручнее будет: он ведь ее и учил изографному искусству.
Но посылать за Василько не пришлось. В тот же день под вечер он прискакал во Владимир с тайным известием от молодого князя.
