Странствие Парка - Патерсон Кэтрин (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Чего ты сидеть, как толстый истукан? Бежать!
И они побежали. Она была быстрее и перепрыгнула через первые ворота, как мартышка, но собственная неуклюжесть больше не волновала Парка. Когда они поравнялись с домиком у источника, мальчик задыхался от бега и был благодарен Тхань за то, что она туда свернула.
— Ждать, — скомандовала она.
Девочка зашла внутрь, а Парк остался снаружи, пытаясь отдышаться. Вскоре Тхань появилась со скорлупой кокоса в руках, наполовину полной воды.
— Для птицы, — сказала она.
Теперь она несла воду, и им пришлось идти до пастбища шагом.
Ворона подозрительно на них посмотрела, когда они залезли наверх по тюкам сена, как по ступенькам.
— Все хорошо, девочка, — ласково сказала Тхань, — все хорошо. Мы принести воды.
Вот, на.
Тхань сделала ямку в сене и поставила в углубление кокос, при этом ее маленькие руки исполняли странный танец, уворачиваясь от острого сердитого клюва.
— Пить. Пить, — уговаривала девочка. — Хорошо. Хорошо.
Птица прекратила яростные атаки, подняла голову и уставилась на Тхань. Дети замерли, затаив дыхание. Наконец ворона склонила блестящую черную шею над скорлупой, набрала в клюв воды и подняла голову, чтобы ее проглотить.
— Умница, — ворковала Тхань. — Хорошо. Хорошо.
Дети боялись пошевелиться, пока птица еще три или четыре раза опускала клюв в воду. Потом она подняла голову и спрятала клюв под крылом.
— Хорошо, — прошептала девочка. — Она теперь спать.
Напряжение в груди у Парка постепенно отпускало. Он протянул руку, чтобы погладить черные как смоль перья.
— Не трогать, — мягко предупредила Тхань, поймав руку Парка своей прохладной рукой. — Она делать больно.
Он кивнул, с трудом сглотнув.
Девочка отпустила его и быстро сунула руку, чтобы убрать скорлупу. Дети молча слезли вниз и вышли из сарая. Тхань улыбнулась Парку.
— Не убивать, — сказала она.
— Нет, — улыбнулся в ответ мальчик.
— Вечером мы принести еды и еще воды.
Парк кивнул. Они зашли в домик у источника вместе. Тхань набрала полную скорлупу воды и торжественно протянула ее Парку, потом, не вытерев край, напилась сама. Кажется, теперь можно.
— Тхань?
— Да?
— Твоя фотография. На ней — твой папа?
— Почему ты спрашивать мой папа?
— Потому что мне кажется, тот человек… тот человек на снимке — мой отец.
Она удивленно посмотрела на него поверх скорлупы.
— Как имя твой отец? — спросила девочка.
— Парк. Паркинтон Уадделл Броутон Четвертый.
Тхань села на край желоба.
— Твой отец так звать?
— Да, — ответил он, усаживаясь рядом. — Мой отец. Они не сказали тебе, как зовут? Как зовут твоего отца?
— Просто папа, — она тряхнула головой. — Мама всегда говорить «когда-нибудь, когда-нибудь. Когда-нибудь рассказать Тхань». И ничего не говорить. Говорить теперь Фрэнк папа. Но я всегда хранить фотографию. В Сайгоне. На лодке. Совсем нечего есть. Воды нет. Стрелять ружья. Два, три года лагерь. Всегда, всегда, еще когда маленькая, я храню фотографию. Когда-нибудь я найти, я думать.
Ее лицо погрустнело, но девочка не заплакала. Она была сильной, как ее мать.
«Два раза я прощалась с жизнью».
Мама знала. Парк содрогнулся. Она все это время знала. Маленькая смуглая девочка с прямыми потными волосами, выбивающимися из-под небрежно надетой красной бейсболки, — вот ответ на все вопросы, вот причина горькой неизлечимой тоски, которая терзала маму столько лет. Мальчик думал, что она не может смириться со смертью, оказалось — с жизнью.
— Он погиб, — мягко сказал Парк.
Девочка кивнула, не отрывая взгляда от заплаток на коленках.
— Я думать это. Может быть. Я сказать: хорошо, Тхань. Новый страна, новый папа. Но… — ее голос начал дрожать. — У Фрэнка быть ребенок. Может быть, мальчик. Не хотеть глупой девчонки — глупой девчонки, чужой девчонки, — тут она тяжело вздохнула.
Дети тихо сидели в прохладной темноте домика, чуть касаясь друг друга. Парку хотелось, чтобы Рэнди встретилась с Тхань. Может, тогда… вдруг девочка обернулась и посмотрела на него.
— Что ты сказать, папа? На фотографии Тхань — твой папа?
— Да, думаю, это он, — прямо перед ним было ее маленькое смуглое лицо, веселые и озорные глаза, дурацкая бейсболка, также лихо сдвинутая на затылок.
— Уверен, это он, — произнес Парк. — Спроси Фрэнка, но я уверен, что у нас с тобой один отец.
Она встала, рука на бедре, в другой — по-прежнему кокос.
— Тогда я уже иметь брат. Пусть ребенок. Я иметь большой, толстый, глупый брат всю жизнь.
— Это я и пытаюсь тебе сказать.
— Мы братья. Ты, я? — она посмотрела на него сверху вниз. — Чепуха несусветная! — и она тряхнула головой.
— Клянусь, — ответил Парк, — я тоже не могу поверить. Но я знаю, я уверен.
— И у нас один дедушка?
— И одна ворона.
— Псих, — и она вылила ему на голову остатки воды из скорлупы. Холодные струйки побежали по разгоряченной шее мальчика. — Ёлки-палки, — воскликнула Тхань, — я забыть доить. Лучше идти. Фрэнк нас убить.
— Тхань, — Парк вытащил из кармана ключи от шкафа с оружием. — Винтовка. Мне нужно вернуться. Она осталась на пастбище.
— Пусть, брат. Потом. Ты и я все устроить. Фрэнк ни о чем не знать, — и она махнула рукой, прогоняя все его страхи.
14. Святой Грааль
Фрэнк уже начал доить. Тхань приложила палец к губам и знаком велела Парку идти за ней в сепараторную. Она кралась на цыпочках, и ее вьетнамки болтались под маленькими смуглыми пятками. Девочка взяла табуретку и ведро, махнула брату сделать то же самое и на цыпочках пошла назад в коровник.
— Можете не красться, произнес Фрэнк. — Я знаю, что вас тут не было.
Наверно, он хотел пошутить, но в его голосе звучали сердитые нотки.
Парк не знал, стоит ли ему отвечать. Он попытался придумать несколько фраз: как дела? Ребенок уже родился? Как ваша жена? Знаете, что случилось, пока вас не было?
— Мне нужно вернуться в больницу. Накорми, пожалуйста, свиней, хорошо?
— Да. Не волноваться.
— Если позвонят с маслобойни, скажи, что я привезу молоко по пути в больницу. Миссис Дейвенпорт я уже предупредил, если вдруг они позвонят в большой дом. Еще я сказал ей, Тхань, что ты сегодня переночуешь там. Я так решил и не хочу об этом спорить.
— Хорошо, хорошо. Я не спорить. У-у-у-у-у, какой колючий.
Если Фрэнк и услышал ее последние слова, то не обратил на них внимания.
— И, ради Бога, поужинай сегодня нормально. Ты не умрешь, если один раз съешь то, что она готовит.
— Да? А вдруг умереть?
— И не забывай о вежливости.
— Хорошо, хорошо. Мы маленькая девочка-ангел. Мы помогать нашей бедной, уставшей маме и хорошему мистеру Фрэнку. Мы положить салфетку на колени. Мы не пинать стол. Мы не разливать соевый соус.
Она так смешно передразнила миссис Дейвенпорт, что Парку пришлось уткнуться носом в коровий бок, чтобы не засмеяться вслух.
— Мы есть наши овощи. Мы есть наше мясо. Правда, не знать, где мясо, где овощи. Мы есть. М-м-м-м-м, вкусно как. Спасибо, миссис Дейвенпорт. Хорошо. Превосходная еда…
— Тхань, довольно. Перестань, пожалуйста. Просто веди себя нормально, договорились?
— Ты просить ее вести себя?
— Тхань, пожалуйста. Ты можешь сегодня просто помочь мне? Слишком много всего… я не знаю, когда я вернусь…
— Мама — все хорошо? — неожиданно голос девочки стал серьезным и еле уловимо дрогнул.
— Врач сказал, она молодец. Только все продлится дольше, чем мы рассчитывали. С ней все будет хорошо. Уверен, все будет хорошо. И я не хочу, чтобы она переживала из-за твоего поведения.
Ожидаемой насмешки в ответ не последовало. Парк прислушался сквозь звук молока, льющегося в бидон, бесконечное топтание коров и шлепки их хвостов. Она плачет? Непонятно. Фрэнк мог бы обойтись с ней помягче. Зачем показывать свое беспокойство?
