Кыш и Двапортфеля: Повести - Алешковский Юз (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Я отметил, что раз папа назвал Кыша членом нашей семьи, то, значит, он досрочно перестал быть щенком с испытательным сроком…
— Это всё равно, что вот сейчас вы закроете на секунду глаза, а меня тяпнут, ляпнут и, так сказать, уведут неизвестно куда!
Снежка закрыла на секунду глаза, потом открыла и вздохнула с облегчением, увидев моего папу на том же месте.
Тогда я тоже закрыл, не знаю на сколько, глаза, потом открыл, и мне стало жутко: папы за столом не было. Только ветер теребил штору внезапно открывшегося окна. Мама рукой смахнула со щеки слезинку, как будто у неё на глазах только что похитили папу — главу нашей семьи.
Тут я услышал его голос. Папа с кем-то говорил по телефону.
ГЛАВА 47
Потом мы оделись, опять пошли к хозяину Кыша, и папа на десяти домах повесил написанные красным карандашом объявления.
Умей я писать, они давно бы уже висели и, может быть, мы уже имели бы какие-нибудь сведения о Кыше.
Объявление папа написал такое:
«Пропал щенок!!! Длинношёрстный. Белый. Уши тёмные. Чёлка на лбу. Вернувшего по адресу 5-я аллея, 6, кв. 7 ждёт вознаграждение. Будем благодарны за любые сведения».
— Прямо стихи души, — сказал папа, — уши тёмные, чёлка на лбу…
На улице было темно и холодно. Дул ветер, моросил мелкий дождик. От него всем нам было ещё грустней, и мы не разговаривали.
…На этот раз после громкого стука в дверь в квартире послышалось шарканье тапочек. Кыш, к сожалению, не залаял.
Дверь открыл бывший хозяин нашего щенка, но вот что удивительно: он не был похож на человека с Птичьего рынка и с витрины «Крокодила». Лицо его было побрито, оно не дёргалось, и глаза не бегали по сторонам.
Наш приход его не удивил.
— Можно? — хмуро и неприветливо спросил папа.
— Я случайно не прозевал ваше «здравствуйте»?
Хозяин Кыша стоял на пороге, не приглашая нас войти.
— Извините. Добрый вечер, — поправился папа. — Тут такой момент, что голова идёт кругом.
— Заходите. Встреча как в сказке, но я знаю, зачем вы пришли и откуда у вас мой адрес. Меня зовут Николай Иванович.
— А в «Крокодиле» написано Николай Васильевич, — подозрительно заметил я.
— Дежурный в милиции составлял протокол и ошибся, — спокойно объяснил Николай Иванович. — Недавно мне звонил оперативник Володькин. Ничем порадовать вас не могу. Собачку не крал и не знаю, где она.
Папа долго не отвечал. Он смотрел в глаза Николая Ивановича, а Николай Иванович смотрел в глаза папы, как будто они оба играли в гляделки.
— Извините. Но искать-то пса надо, — наконец, смутившись, сказал папа.
— М-да! Спасибочки за подозрение. Прошу в комнату. Садитесь.
Мы зашли в комнату. Снежка сразу засмотрелась На полки с какими-то странными стеклянными фигурами и трубочками.
Папа коротко рассказал, как всё получилось, и ещё раз извинился за подозрение.
«Прости меня, Кыш! Прости! Если бы я знал, где тебя искать!!» — только и думал я, не находя себе места от горя.
— Подскажу вам вот что, — сказал Николай Иванович. — Здесь неподалёку есть институт. Там проводят всякие опыты на животных. Я слышал, что там покупали собак. Сам туда хотел продать. Да жалко стало. Сходите, узнайте. Правда, час поздний. Вы зарегистрировали пса?
— Собирались и дособирались, — сказал папа.
— А на кошках там тоже проводят опыты? — испуганно спросила Снежка.
И тут я вспомнил, как однажды папа вслух читал маме статью из «Знания — сила» про то, как подопытной собаке отрезали голову, а потом пришили обратно. Да не одну, а сразу две. А другую собаку умертвляли и оживляли. А овчарке отрезали заднюю ногу и снова пришили. И она прижилась. Даже фотографию видел.
Папа ещё восхищался золотыми руками хирургов и доказывал маме, что такие опыты необходимы для всего человечества. И что если одному человеку пересадили чужое сердце, то это сделано благодаря опытам на тысячах собак, обезьян и других животных…
— Быстрей! Быстрей пошли туда! — заторопил я папу.
— Сегодня поздно. Подождите до утра, — посоветовал Николай Иванович.
— А ночью там делают опыты? — спросил я.
— Нет, не делают. Я знаю. Там мой сосед работает, — сказал Николай Иванович.
У меня немного отлегло от сердца.
— Ну что ж, подождём до утра, — решил папа. — Вы, случайно, не стеклодув? — спросил он, показав на полки с выдутыми фигурами.
— Да. Стеклодув. Устраиваюсь на другое место.
— Я приглашаю вас в свою лабораторию. Хороший стеклодув нужен вот так! Держите адрес. Не пожалеете.
— Зайду. Посмотрим, — сказал Николай Иванович. — Ты как назвал пса? — спросил он меня.
— Кышем. Вы, наверно, ему кричали всё время: «Кыш! Кыш отсюда!» — ответил я.
— Да. Я его взял к себе, не подумав о всякой мороке, — согласился Николай Иванович. — Ну а у вас он натворил дел?
— Кое-что было. Но он же ребёнок, то есть ещё щенок… не без этого, — грустно сказал папа.
ГЛАВА 48
Мы попрощались и на всякий случай пошли к институту, в котором мог находиться Кыш. Только по дороге Снежка попросила папу позвонить к ней домой и сказать, что она со взрослыми и скоро вернётся.
Здание института было серым, с четырьмя колоннами. Ни в одном окошке не горел свет.
Мы, прислушиваясь, прошли вдоль чугунной решётки ограды. Мимо нас проезжали троллейбусы и машины, но всё равно мне казалось, что я слышу отдалённый собачий лай.
— Не бойся. Если он там, мы его выручим, а если нет… дело хуже, — сказал папа. — Только возьми себя в руки. Будь мужчиной. Не ныть!
Мы проводили Снежку до дверей её квартиры и позвонили. И вдруг дверь открыла Вета Павловна! Она была в боксёрском полосатом халате и с белыми железками в волосах. Я зажмурил глаза и разожмурил, но это всё-таки была Вета Павловна. Папа был удивлён не меньше, чем я.
— Да говорите же! Нашли? — спросила наша учительница.
— Пока нет. Но найдём, — сказал папа.
Мы ушли. Мне было не до того, чтобы узнавать, почему Снежка скрывает, что наша учительница её мама. А может, соседка? Или тётя? Может, и завуч, и директор не знают, что Снежка и Вета Павловна ближайшие родственники? Всё-таки интересно! Очень интересно! Вот найдётся Кыш, и я всё выясню!
Вдруг по дороге домой я остановился и сказал:
— Пап! А дядя Саня?
— Что — дядя Саня? — рассеянно спросил папа.
— Так он же следователь! Ты сам говорил!
— Он следователь по особо важным делам, — сказал папа.
— Так что же, значит, у нас не особо важное дело, если пропал Кыш? — спросил я.
— Ну что ты говоришь? Пропал щенок. Позвоню я дяде Сане, а он скажет: «Катись ты с таким делом в стол находок!»
— А если украдут сразу всех щенков по всей стране? Это будет особо важное дело? — спросил я, не двигаясь с места.
— Будет. Но этого никогда не произойдёт.
— Как же так? — не понял я. — Один щенок пропал — не особо важное дело, а тыща — особо важное?
Папа на секунду закрыл глаза. Вид у него был измученный. Поэтому, не дожидаясь ответа, я взял его за руку, и мы пошли дальше.
Я чувствовал, что, пока не найдётся Кыш, моё сердце будет тоскливо сверлить тупая боль. И если у следователя дяди Сани есть дела поважней, чем поиски Кыша, то для меня это особо важное дело…
Мама поняла по нашему невесёлому виду, что мы ничего хорошего не узнали. У неё были заплаканные глаза, и за то, что она так жалела Кыша и, конечно, простила его за поднимание пыли хвостом, я поклялся про себя постараться не расстраивать маму и хорошо учиться…
Мама спросила у папы, поинтересовался ли он, за что бывший хозяин Кыша попал в «Крокодил».
Папа сказал, что Николай Иванович — прекрасный стеклодув, клад для лаборатории, завтра он придёт поступать к ним на работу, и папа обо всём его расспросит. Судя по всему, он не пьяница и неплохой человек…
