Всегда вместе - Хавкин Оскар Адольфович (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Толя Чернобородов, когда мы стояли и смотрели на фанзы, на поворот реки, на хвойную чащу, сочинил стихи:
— Ну, «угрюмо» — это для рифмы, — рассмеялся Андрей Аркадьевич. — Раз тайга! — обязательно угрюмо? А на самом деле она угрюмая?
Толя немного смутился, но стихотворение решил дописать.
Зашли в фанзу Лю Я-ми, дочь которого учится у нас в шестом классе и живет в интернате. «Дядя Вася» встретил нас приветливо и радушно.
Жена Лю Я-ми, Марфа Степановна, нарезала репу на тонкие ломтики.
— Сейчас будем, Кузьма Савельевич, пельмени кушать. Репу будем жарить.
Лю Я-ми оказал несколько слов по-китайски жене, она оставила репу и куда-то вышла.
— Пельмени китайские ели? — спросил Кузьма Савельевич нашего учителя. — Они мясо с редькой пополам смешивают, а готовят пельмени на пару. Необыкновенно вкусно у них получается.
— Можно подумать, что ты, Вася, ждал нас! Уже обед готовишь?
— Ждал, ждал, — заулыбался Лю Я-ми. — Мне дочка Надюша говорила, и по тайге птицы разносят.
— Ишь ты! — Кузьма Савельевич неуверенно покачал головой. — Птицы!
Пока готовились пельмени и жарилась репа, мы с Сеней решили зарисовать «китайский городок». Только было пристроили свои альбомы на большом, ровном, как стол, пне, между ребятами разгорелся спор, и я ничего не успел сделать.
Антон позвал Митю:
— Шомпол, помоги лошадь развьючить.
Тот разозлился:
— Когда ты избавишь меня от этого нелепого прозвища!
— Когда сдашь грамматику и перейдешь в девятый класс.
Тут еще Трофим подбавил огня:
— Ты, Антоша, урежь Чижику пай, а то он еще за русский и не брался. Зря питается.
Митя, помогавший Антону, вскипел:
— Если бы не отец, так и похода никакого не было бы. Кто лошадей выделил? Кто снаряжением помог?
— Если бы не отец, — сквозь зубы сказал Кеша, — то и тебя бы мы не взяли. Что ты все за отца цепляешься? Ты-то сам существуешь? Ты-то за себя отвечать можешь?
— Как же он может за пустоту отвечать! — подбавил жару Трофим.
— Признайся, Митя, — сказал Малыш. — ты просто решил нас обмануть. Ты будешь заниматься?
— Буду, — пробурчал Митя, — только пусть меня не дразнят.
В Урюме проведем не менее трех дней.
У Кузьмы Савельевича тут какие-то дела, и он решил дождаться начальника прииска, уехавшего по старательским бригадам.
Зоя рада больше всех. Она выросла на Урюме. Зазвала меня, Захара и Трошу к себе — молоко пить. Отец Зои умер, когда она была совсем маленькой. Мать — ласковая и подвижная женщина. Зовут ее все Ивановной. Живет она тем, что в ясли и больницу поставляет молоко, да еще одеяла стегает. Обстановка небогатая, живется трудно. Но Ивановна не унывает: «Вот дочку подыму и заживу».
Ивановна все потчевала нас горячим молоком с творожными шанежками и пирожками с морковью. Нас удивляло только, что она часто как-то беспокойно озиралась и выходила куда-то.
— Вот, упрямица ты моя, — приговаривала, угощая нас, Ивановна. — Вот они, твои друзья-товарищи, не дали тебе школу бросить.
Вдруг мы услышали осторожный стук в стекло. Ивановна вышла на кухню и, приоткрыв дверь, позвала Зою. Минут пять мы прислушивались к топоту, доносившемуся оттуда.
Троша, загадочно улыбнувшись, сказал:
— Наверно, заговор против геологического похода. Нас хотят задержать с помощью пирожков и шанежек.
В это время влетела Зоя, закружилась по комнате. Косички били ее по плечам, щекам.
— «Эх, хорошо в Стране советской жить!» — запела она.
— Что с тобой, Зоинька? — спросил Троша. — Ты уже нашла что-нибудь без нас? Золото? Сурьму? Олово?
— Мальчики, это секрет. Не спрашивайте — все равно не скажу.
Так и не сказала.
Мой гербарий с помощью Сени Мишарина и Зои Вихревой быстро пополняется. По каждому образцу Кузьма Савельевич дает интересные справки. Он не только геолог, но и ботаник, и зоолог. Оказывается, у многих растений Забайкалья захватывающая история и многообещающее будущее. Сегодня на привале геолог с увлечением нам рассказывал:
— Некоторые говорят о бедности нашего края. Не верьте. Все вы знаете, что в Забайкалье много ягоды: есть и смородина, и земляника, и жимолость, которую называют здесь зимоложкой, и шиповник, и черемуха. Сами собираете каждое лето. А запасы их грандиозны. В 1916 году купец Хозеев заготовил на Чикое сорок тысяч пудов черемуховой муки. А грибы? В Забайкалье встречаются и грузди, И рыжики, и лисички, и волнушки, и сыроежки; их и сушат, и солят, и маринуют.
Здесь есть все, что нужно для стола.
Нужен лук? Его здесь заменяет мангир, который едят и в свежем виде, и квасят, как капусту, и сушат.
Нужен сахар? На Аргуни растет сладкий корень — осолодка. Корень сушат, нарезают и кладут кусками в стакан, как сахар.
Нужен чай? Используйте листья кислицы, брусники, шиповника, бадана. Есть растение, которое так и называется иван-чай. А кисель из луковиц сара?нок? А каша из крупы повилики на молоке?
Это всё съедобные растения. Есть и лекарственные: желтушник, или иван-трава, зверобой, или «сердечная трава», хвойник, или кузьмичова трава, ландыш, валериана, горицвет… Из ольховой коры получают черную краску, она идет для окраски сукна и кожи; из корня барбариса извлекают желтую краску…
А кедровник! Какое это неистощимое и чудесное богатство! Под кедровыми деревьями занято в Забайкалье пятьсот пятьдесят пять тысяч гектаров! На каждый гектар приходится в среднем двести плодоносных деревьев. С каждого дерева можно собрать девять-десять килограммов шишек, а из шестнадцати килограммов шишек добывают от трех до семи килограммов орехов! Перемножьте цифры — получите не менее ста шестидесяти — ста семидесяти миллионов килограммов орехов. Допустим, что пятьдесят процентов уничтожают кедровки, соболи, глухари, белки. Все равно, к нам просятся в руки восемьдесят миллионов килограммов — восемьдесят тысяч тонн. А из каждой тонны орехов можно добыть четыреста килограммов масла! Да еще жмых!
— Вот это цифры! — изумился Борис Зырянов. — Кузьма Савельевич, хватит, а то вы из меня, боевого артиллериста, обыкновенного ботаника сделаете.
— Бедный Сеня Мишарин! — притворно вздохнул Зубарев. — Сеня уже пропал для цивилизованного мира! Будет солить мангир на всю Сибирь и выжимать из пятисот тысяч гектаров масло. Только он рассеянный, не перепутал бы мангир с орехами.
Сеня Мишарин прищурил мечтательные свои глаза и ласково обнял товарища:
— Не бойся, Троша, не перепутаю!.. А где Митя? Митя, идем заниматься! Вот какой, каждый раз заставлять надо…
В самом деле, Митя очень ленив.
Вот как это произошло. Сеня заспорил на привале с Линдой. Линда решила подразнить Сеню и сказала, что все растения, на ее взгляд, одинаковые. Сеня обиделся и прочитал нам целую лекцию:
— Растения имеют свою хитрость: вот шиповник привлекает насекомых своим запахом, багульник — красивой окраской, а черная смородина — сладким соком. А ты говоришь — одинаковые! Вот дать бы тебе понюхать боярышника — запомнила бы!
— А что? — спросила Линда.
— Мертвечиной пахнет, мух привлекает.
— А я не муха, — рассердилась Линда и встала. — Не груби, Сеня, а то приколочу.
— Я не грублю, — смутился Сеня, — и не хотел тебя обидеть. А ты вот приглядись к хребтам: на северном и южном склонах совершенно разная растительность.
— Ты сам растительность! — все еще не могла успокоиться Линда.
Она отошла и вдруг вернулась:
— Что у тебя за белый лист на спине?
Сеня сидел спиной к широкоствольной сосне. Он встал, и на землю упал лист бумаги, висевший, видимо, на сучке.
