Жизнь побеждает (с иллюстрациями) - Матюшина Ольга Константиновна (полные книги .TXT) 📗
Один за другим ребята рассказывали о дне приема в пионеры. Надя тоже вспомнила свое детство:
— Какой я себя чувствовала счастливой, возвращаясь из школы в красном галстуке! Это был самый лучший день в моей жизни.
— И у меня тоже! — подтвердила Галя.
— Товарищи пионеры! — торжественно начала Надя. Таким обращением она хотела подчеркнуть значение первого собрания детдомовской пионерской организации. — Вы замечательно говорили! Давайте повторим сегодняшний вечер. Соберем ребят и устроим беседу. И, как сейчас, но еще больше и задушевнее, вы расскажете, как вас принимали в пионеры. На всех это должно произвести сильное впечатление.
— Надежда Павловна, а вы будете говорить о своем детстве?
— Скажу. Кроме того, я начну беседу. Сделаю небольшое вступление. Так мы постепенно подготовимся к торжественному сбору, когда вновь примем ребят в пионеры. Вы — мои помощники. Давайте, наметим лучших.
— Да мы всех знаем! Можно Витю, Сережу, Катю, Олю, Мишу…
— Подождите, не торопитесь называть! Ваши кандидатуры в следующий раз обсудим. И помните: нужно не только называть имена, но и уметь объяснить, почему вы этих ребят считаете лучшими. Сейчас уже поздно. Поговорим завтра.
— А где мы собираться станем? У нас и пионерской комнаты нет. В учительской случайно сегодня пусто. А так — постоянно кто-нибудь из преподавателей здесь сидит.
— Это правильно. Места для работы у нас нет. Но я уверена, что это только временно. Примем ребят в пионеры, начнет организация работать, тогда уж отвоюем себе помещение. Согласны?
— Еще бы! Иначе ничего не выйдет, — сказала Галя.
— Спокойной ночи! — крикнули ребята, услышав звонок.
Прежде чем сдать дежурство, Надя обходила все спальни.
— Крепко спят малыши! — доложила дежурная няня.
Надя подошла к кроватке маленькой Дунюшки. Пушистые светлые волосы обрамляли худенькое личико ребенка. Дунюшка спала, прижимая к себе куклу. Надя попробовала взять у нее игрушку, но девочка еще крепче сжала ручонки.
— Не расстается она с вашей куклой, Надежда Павловна! Полюбился, видно, ваш подарок.
Надя улыбнулась.
Дунюшку привезли из больницы в ее дежурство. У девочки — парализованы ноги. Увидев незнакомые лица, малютка заплакала, но Надя скоро завоевала ее симпатии. Дунюшка крепко привязалась к ней.
Тихонько пригладив легкие волосики, Надя вышла из комнаты. Заглянула в спальню девочек. Там все лежали тихо. На табуретках было аккуратно сложено белье и платья, шторы — спущены, а маленькая лампочка мягким светом освещала комнату.
Надя продолжала совмещать работу воспитателя и старшей пионервожатой. Воспитанники привыкли к ней. Только со старшими мальчиками контакт не налаживался, и она до сих пор не знала, как правильно держать себя с ними.
«Надо спуститься в первый этаж, — с тревогой думала она, — проверить, всё ли там в порядке. Скоро придет Иван Иванович. Он не любит, когда ребята не спят».
Сегодня Наде особенно не хотелось идти вниз. Перед ужином она, проходя по коридору, заметила группу подростков. Они спорили и явно что-то затевали. Увидев пионервожатую, сразу замолчали и разошлись.
Подбадривая себя, Надя медленно спускалась по лестнице. Она избегала одна встречаться со старшими мальчиками, а Окунева даже боялась. Подросток всегда кривлялся, передразнивая ее, и старался сделать из нее посмешище.
Внизу, миновав столовую, Надя почувствовала запах табачного дыма. В коридоре кто-то стоял. Увидев ее, шарахнулся в спальню. Дверь захлопнулась.
«Как же быть? Сделать вид, что не заметила? Так нельзя! Это — трусость, и перед кем? Разве так должна поступать старшая пионервожатая?» — негодовала на себя девушка. Набравшись храбрости, она толкнула дверь. Не открывается! Надавила еще сильнее… Еще раз навалилась всем телом — дверь легко распахнулась, и Надя со всего размаху грохнулась на пол. Падая, она ударилась головой о кровать.
Несколько секунд она не могла встать. Потом приподнялась. В комнате царила мертвая тишина. Воспитанники дышали ровно, словно давно уже заснули. На один миг девушке показалось даже, что она ошиблась.
«Но табачный запах здесь еще сильнее, значит — ошибки нет. Как же поступить? Будить всех детей не хочется… А ушибленная голова так нестерпимо болит, и на ногу ступить невозможно!»
Надя обвела спальню глазами. Слабая лампочка над дверью едва-едва освещала комнату. В углу, где лежал Окунев, было особенно тихо. Казалось, обитатели этих коек спят давно и очень крепко.
Запахло паленым. Пристально вглядываясь, Надя заметила тоненькую струйку дыма, поднимавшуюся над изголовьем Окунева. Девушка подошла и приподняла подушку. От зажженной папиросы прогорела простыня и уже дымился матрац. Надя взяла графин с ночного столика и залила огонь.
Окунев понял, что притворяться спящим больше незачем. Хотел вырвать из рук пионервожатой папиросу, но Надя отодвинулась и спокойно сказала:
— Потише! Обгоревшие простыни и матрац всё равно нельзя скрыть!
Окунев натянул одеяло на голову и отвернулся к стене. Приятель его Гоша исподтишка наблюдал за пионервожатой. Внутренне девушка вся дрожала от возмущения, но не хотела показать этого. Она шла к двери, стараясь не хромать.
В учительской Надя машинально вытащила из сумки зеркальце и стала разглядывать большую шишку, вскочившую на лбу.
— А я и не знал, что вы такая кокетка!
Надя гневно, не убирая зеркальца, повернулась к Ивану Ивановичу:
— Будешь здесь кокеткой! Кому приятно в синяках ходить! Я больше не хочу тут работать!
— Надежда Павловна! Старшая пионервожатая! Только не плакать! Скажите, что случилось?
Негодуя, Надя рассказала о проделке мальчишек. Она поднялась со стула и, сморщившись от боли, схватилась за ногу. Девушка старалась сдержать слёзы, но они хлынули помимо ее воли, выдавая боль и обиду молодого педагога.
Заметив опухоль на ноге Платоновой, Иван Иванович быстро вышел из комнаты. Вскоре появился доктор с бинтами и какими-то лекарствами.
Перевязывая ушибленную ногу, Дмитрий Яковлевич старался успокоить свою пациентку.
— Я же ничего дурного им не делала! — всхлипывая, говорила девушка. — Как им не стыдно!
— А вы не принимайте это так близко к сердцу. Война, мальчишки огрубели. А Окунев ведет себя скверно. Он — переросток, его напрасно к нам прислали. Его в профшколу бы отправить. Там выучит основательно какое-нибудь ремесло, человеком станет. А вам, голубушка, придется денька два полежать с компрессом.
На следующий день Тамара Сергеевна вызвала к себе Окунева и Гошу Кузина. Вынув пачку папирос, отобранную Иваном Ивановичем, спросила:
— Это ваши папиросы?
Несколько мгновений воспитанники стояли молча. Потом Окунев с подчеркнутой грубостью заявил:
— А если и наши, что особенного?
Не возвышая голоса, Тамара Сергеевна продолжала задавать вопросы:
— Из-за вас упала Надежда Павловна?
— Так ей и надо! Пусть не подсматривает! — пробурчал Окунев. — Сама девчонка, а везде лезет! Какое ей дело? Подумаешь — старша-я пионервожатая! — презрительно протянул он.
— Стыдись так говорить! Плохо вы с ней поступили! Да, она молодая, и вы должны были по-товарищески помогать ей. Опять вас застали с папиросами. Сколько раз, Окунев, я говорила тебе об этом! Вы оба вчера курили?
Гоша тихо сказал:
— Я не курил…
— Иван Иванович сегодня утром нашел у тебя под подушкой папиросы. Зачем, мальчик, ты говоришь неправду? — как-то по-матерински ласково обратилась к нему Тамара Сергеевна.
Гоше стало тяжело. Ласковый голос директора напомнил ему погибшую в начале войны мать. После ее смерти он удрал от дяди. Хотел пробраться на фронт. Да куда такому малышу! Бежал, не разбирая пути. Попал под обстрел. Его ранило. В больнице ампутировали ноги. Очень долго лежал там. Полгода назад привезли сюда. Как сердечно его встретили!.. И Гоша привязался к детдому, старался хорошо учиться. А потом явился сюда Окунев. Он смеялся над Гошей, называл его «пай-мальчиком».
