Юность знаменитых людей - Мюллер Эжен (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Дедушка Крессе доставлял иногда своему любимцу невыразимое наслаждение, а именно водил его изредка на представления в Бургонский отель. Каждый раз после этого отец Жана-Батиста замечал обыкновенно, что он еще рассеяннее, и потому совершенно запретил ему ходить в театр. Но дедушка Крессе нарушал это запрещение. Конечно, он быть может поступал нехорошо, но горе маленького Поклена очень уж огорчало его, а комедия безусловно разгоняла тоскливое настроение мальчика; при всем том Крессе был дедушка, а известно, что деды всегда балуют внучат, даже и тогда, когда они вовсе не находятся в таком печальном положении, в каком находился маленький Жан-Батист.
Дедушка Крессе нарушал, таким образом, запрещение и отец сердился не только на сына, но и на старика.
— Если посмотришь, с каким усердием вы водите моего сына в театр, то можно подумать, что вы хотите сделать из него комедианта, — сказал однажды отец Поклен, презрительно улыбаясь, старику Крессе.
— Что же… дай Бог! — возразил дед с достоинством, — чтобы внук мой сделался таким же знаменитым актером, как Бельроз!
Королевский обойщик пожал плечами и еще решительнее заявил Крессе, что он запрещает водить Жана-Батиста в театр. Но дедушка Крессе, как ни в чем не бывало, продолжал нарушать эти запрещения при всяком удобном случае; в конце концов поднялась страшная война из-за ребенка.
Дед и внук изыскивали средства, чтоб положить конец такому невыносимому положению, и нашли исход. Кто из них нашел его — внук или дед? Вероятно первый, но это не имеет значения, так как они заключили теснейший союз, чтоб совместными усилиями достигнуть цели. Когда отец Поклен накрыл однажды заговорщиков, тайком возвращавшихся из Бургонского отеля, то Жан-Батист приступил к делу без боязни, но и без дерзости, потому что уважал своего отца. Он объявил, что положительно ненавидит обойное ремесло и что он желает учиться. Дед Крессе, не рассчитывавший на согласие отца, поспешил придти на помощь внуку.
— Да, — сказал он, — Жан-Батист хочет учиться; он жаждет познаний, но не имеет возможности удовлетворить своему прекрасному влечению; очевидно в нем нет ни усердия, ни любви к работе. — Послушайтесь меня, Поклен, не препятствуйте мальчику…
Дедушка Крессе намеревался привести еще более убедительные доводы, но отец Поклен остановил его, объявив, что не нуждается в дальнейших доказательствах, так как ничего не имеет против желания сына.
— Как! — воскликнул маленький Поклен, — вы соглашаетесь?!
— Да! — ответил Поклен, — и завтра же ты будешь помещен в школу.
Жан-Батист в восторге бросился на шею отца, но тот принял его ласки со странной улыбкой и сказал на ухо старику:
— Вы думаете, что училище изменит характер этого ребенка? Вы жестоко ошибаетесь. Я поступаю по вашему желанию, но только для того, чтоб доказать вам, что он и в школе будет также лениться, как в мастерской.
Но последствия показали, что дедушка Крессе был прав. Маленький лентяй в мастерской обойщика оказался самым первым по трудолюбию учеником в школе. Через пять лет он окончил свое образование; тем не менее ему все-таки пришлось заместить в мастерской отца, который по болезни должен был удалиться от всяких занятий, а вся семья конечно желала поддержать столь выгодное дело. Жан-Батист должен был последовать за двором Людовика XIV в путешествие на юг и пробыл там около года. По возвращении в Париж, как раз в то время, когда театр представлял самое излюбленное развлечение молодежи, он присоединился к кружку любителей, которые вскоре образовали под руководством Поклена настоящую труппу и основали общественный театр, в котором давались произведения лучших тогдашних авторов.
Семья Покленов пришла в ужас при известии, что старинная почтенная фамилия их перешла на позорные театральные подмостки. Хотя королевский эдикт, не задолго перед тем изданный, и возбранял считать позорным ремесло актера, но Поклены общими силами отца, дяди, двоюродных братьев — твердо решили заставить Жана-Батиста отказаться от избранной им жалкой деятельности. Жану-Батисту теперь приходилось одному отражать общее нападение, так как дедушки Крессе уже не было в живых; тем не менее молодой человек сумел отстоять себя и продолжал лицедействовать на сцене.
Он поступал так по непреодолимому влечению, а вовсе не из желания идти наперекор людям, в среде которых протекло его детство. Потому-то сын королевского обойщика, сделавшись актером, переменил имя, которое дал ему отец, и принял другое — Мольер, принадлежавшее некогда довольно известному актеру. В настоящее время имя это занимает одно из первых мест в списке знаменитых писателей. Мольер играл в молодости пьесы лучших авторов своего времени, как бы в ожидании произведений своего собственного гения, занявших место на ряду с самыми высокими творениями человеческого ума.
Образцовые произведения Мольера читаются и должны читаться всеми, их можно и теперь еще видеть очень часто на сцене, хотя Мольер умер уже около двухсот лет тому назад.
На могиле Жана-Батиста Поклена несколько лет тому назад воздвигнут памятник; вместо пространной надписи, на мраморе вырезано только одно слово: Мольер, и никто не удивляется, что к этому ничего больше не прибавлено: всемирная слава Мольера столь же громка, как неувядаема.
Ж. Б. Мольер.
Еще один маленький лентяй, Оноре Бальзак, впоследствии, благодаря своим многочисленным произведениям, занял очень высокое место в ряду романистов нашего времени.
Я приведу подлинные слова сестры Бальзака о детстве этого писателя, который буквально сократил свою жизнь чрезмерною работою: «Семи лет его отправили в училище в Вандом. Мы навещали его каждую Пасху и присутствовали при раздаче наград; но Оноре, не отличаясь на публичных экзаменах, получал только одни выговоры, а не награды. Он пробыл семь лет в этом училище, но всегда считался ленивым учеником, так что почти каждый день подвергался заключению в карцер. По болезни он должен был возвратиться к отцу; по выздоровлении он стал приходящим учеником училища в Туре. Там он тоже не делал никаких успехов; родные и учителя видели в нем очень обыкновенного мальчика, которого надо постоянно понукать, в особенности к приготовлению уроков из греческого и латинского языков. Оноре считали до того малоспособным, что если ему случалось сказать что-нибудь осмысленное, то мать обыкновенно говорила: „Ты конечно, сам не понимаешь, что говоришь, Оноре“».
В Париже Бальзак побывал в нескольких училищах, но и там дело шло не лучше, чем в училищах Вандома и Тура.
Только на восемнадцатом году Бальзак почувствовал расположение к учебным занятиям и тогда стал быстро преуспевать. Тем не менее один из знакомых и даже друг семьи Бальзаков все-таки говорил, что Оноре (хотя он уже и кончил курс), способен быть только писарем, так как у него красивый почерк. Сделавшись великим писателем, Оноре отомстил этому другу за опрометчивый отзыв, посвятив ему одно из лучших своих произведений.
Из молодого Оноре хотели сделать нотариуса. Его принудили изучать юриспруденцию и строчить кляузы на гербовой бумаге; но в молодом человеке постепенно пробуждалось стремление к славе; он стал подумывать о том, как бы составить себе литературное имя. Родные не противились его желанию, но согласие их было того же рода как согласие отца Поклена, который скрывал в нем заднюю мысль, а именно, что неудачи направят юношу на путь истины. Семейство Оноре обладало средствами; но ему наняли мезонин, очень бедно меблированный, и назначили пенсию, которая могла удовлетворить только самым насущным потребностям. Надеялись, что бедность скоро образумит молодого человека; ему дали два года на испытание.
Оноре с твердостью и с легким сердцем переносил лишения и работал изо всех сил, чтобы доказать, что влечение его имеет вполне прочное и разумное основание. Спустя год и несколько месяцев, он пришел к отцу и показал ему свою трагедию в стихах; он хотел, чтобы она была прочитана в семейном кругу. Нечего и говорить, что желчный друг дома, столь нелестно отозвавшийся о его способностях, был также приглашен. Когда чтение окончилось, тот же друг снова повторил свой резкий отзыв; родные Оноре также не вынесли из чтения ни малейшего впечатления и вполне согласились с ним.
