Заячьи лапы (сборник) - Паустовский Константин Георгиевич (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
– Не согласные! – закричали все мужички.
– Подумаешь, какие самостоятельные! – пропищала жужелица. – От горшка три вершка, в дождь все четверо под одним грибом прячетесь, а шумите, будто полномерные мужики.
– Ох, старуха! – покачал головой седой мужичок. – Небось каждый день молишься, поклоны перед иконой бьёшь, а пот с рабочих людей выжимаешь.
Рыжий мужичок сплюнул, сорвал в сердцах шапку, швырнул её на землю, засучил рукава армячка и подступил к жужелице.
– Уйди, – сказал он. – Покеда я не тряханул тебя по-своему! Сквалыга!
– Это ты-то?
– Я-то!
– Меня? Жужелицу?
– А то кого же!
– Ты, брат, смотри!
– Ты сама смотри! Уйдёшь? Ай нет?
– Ну, ну, не замахивайся!
Жужелица пискнула от злости и побежала к старому пню – там у неё была нора. На бегу она обернулась, крикнула:
– Я этого вам не забуду! Раскаетесь!
– Сама себе дрова пили за три ячменных зерна. Богомолка!
Седой мужичок только покачал головой.
– Вот мы с жужелицей и разругались. Значит, свободно теперь с тобой можем рядиться, внуча. Рассказывай, в чём твоё дело.
– А мне что рассказывать! – заспешила Варя. – Дед Прохор говорит, что крепко голодует народ в той стране.
– Известно! – согласился мужичок с чёрной бородой. – Как не голодовать! Что от такой осени проку? Всё помокло, погнило. А новое не родится.
– Палым листом тоже несладко питаться, – добавил рыжий мужичок.
– Вот беда!.. – вздохнул мужичок с бородой, как пакля. – Пропадают, значит, людишки!
– Ох и пропадают!.. – вздохнула Варя. – Ох и пропадают, дяденька! Как капустные черви. А всё почему? Потому что тамошние мужики вольные да справедливые. Пришёл к ним из соседней заморской страны властелин. Рыжий, злой, гугнивый. И глаз у него от винища красный. Пришёл со своим поганым войском. И хотел взять тех мужиков под свою руку. А они не поддались. Тогда властелин этот самый осерчал ужасно, разругался, растопался. «Я, – кричит, – вас уморю!» А в той стране в ту пору гостила осень. С виду она вроде как наша деревенская девушка, и зовут её Машей. Волосы у неё золотые-золотые, и ходит она в безрукавке на беличьем меху. Время уже шло к зиме, пора было осени уходить в другие страны, пора было уступить место старухе зиме, да не тут-то было! Приказал властелин своей страже схватить Машу, никуда не выпускать из той страны и запереть её в крепкой избе на долгие годы. «Пусть, – говорит, – этот строптивый народ поживёт у меня без зимы, весны и лета, без произрастания хлебов да без урожая. Небось, – говорит, – через два-три года смирятся, станут мне в ноги кланяться, прощения просить».
– Та-ак! – пробормотал седой старичок. – Значит, в темнице она, осень.
– Освободить её надо, – сказала Варя.
– Это мы и без тебя понимаем! – закричал рыжий мужичок. – Ослобонить! Какая шустрая нашлась! Вот ты сама пойди и ослобони. Только как?
– Дед Прохор сказал, что надо бы сил есть из паутины поясок с золотым волосом и доставить его Маше. Как она его наденет, тут же волки падут на землю, издохнут, а барсуки друг дружку пиками переколют. Вот я и надумала: не взялась бы ваша артель за это дело? Уж очень вы неприметные. Вам даже во вьюшку влезть ничего не стоит.
Седой мужичок встал, снял шапку, спросил:
– Ну что ж, артель? Соглашаемся?
– Соглашаемся! – закричали все мужички.
– На своих харчах?
– На своих.
– Тогда передохнём малость, заправимся и пойдём.
Варя провела мужичков в пустой улей, валявшийся позади избы, и для первого дня принесла им туда хозяйский полдник – горсть жареного овса и кусочек творогу. Мужички сытно, не торопясь поели, потом разулись, улеглись поспать перед трудным делом. Укрылись армянками и так захрапели, что даже шмели притихли и начали слушать: что это за гуд такой несётся из улья? Уж не враг ли какой туда забрался и точит на оселке еловые иглы, чтобы теми иглами с ними, со шмелями, биться?
Шмели послушали-послушали и полетели в сосновый бор прятаться на всякий случай в трухлявые пни.
Вечером, когда дед Прохор уснул, мужички смотали паутину, что висела в амбаре и в сенцах, промыли её в бадейке с дождевой водой, просушили на ветру, пока не погасла на рассветном небе утренняя звезда, ссучили из той паутины пряжу на медной прялке и сплели поясок. И пропустили через него золотой волос.
– Испытать бы надо поясок, – сказали мужички Варе. – Чтобы конфуза не получилось.
– Ой, мужички! – испугалась Варя. – Да как же его испытаешь? Дед Прохор говорит, что в наших человечьих руках тот поясок только два чуда может сделать, не более. Потом он силу теряет. А в Машиных руках он опять силу наберёт и всё сделает.
– А нам от него много не требуется, – ответили мужички. – В осенний край самый близкий путь через Великое болото. Да, сама знаешь, там не пройдёшь. Кругом трясина. Они даже нашего брата засасывают, хотя и весу в нас всего ничего. Ты дойди с нами до болота, попроси поясок, чтобы он мост для нас через то болото построил. Раз построит – значит, сила в нём есть. А не построит – значит, и силы в нём нету. И нечего нам тогда в тот осенний край соваться. Только Маше досадим и себя погубим.
– Ну, так и быть! – согласилась Варя. – Пойдёмте!
Мужички туже затянули пояса, в последний раз покурили и пошли. Варя шла впереди, а мужички за ней следом, чтобы она, не ровен час, не наступила на кого-нибудь из них. Мужички шагали шибко, только обходили кусты брусники да ныряли под папоротники.
На самой заре подошли к болоту. Варя вынула поясок, повязалась им, попросила:
– Поясок, милый дружок, построй через болото мосток!
Не успела она сказать эти слова, как вынырнули из ржавой воды зелёные лягушата. Было их великое множество – может быть, тысяча, а то и все три. Лягушата растянулись цепью через болото, прижались друг к дружке, подставили спинки и кричат:
– Шагайте, мужички, смело! Мы вас не утопим!
– Ну что ж! – сказали Варе мужички. – Мы, пожалуй, пойдём. А тебе придётся тут дожидаться. Давай нам поясок и прощай!
Варя отдала мужичкам поясок, и они ушли, даже ни разу не оглянулись. Да куда там оглядываться, когда надо смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться на мокром лягушонке и не ухнуть с головой в трясину.
Мужички ушли, а Варя осталась. Ждала она мужичков до вечера, а их всё нет и нет. Варя испугалась: уж не пропали ли мужички, не нарвались ли они на волков да барсуков и те их всех до одного перекололи?
Варя подумала-подумала и рассказала деду Прохору всё, что случилось.
– Эх ты, глупенькая! – сказал дед Прохор. – Да нешто твои мужички с еловую шишку с таким делом сладят? Они же махонькие, маломерные. Заместо силы у них одна незаметность. Наверняка стража их поймала. Пропали тогда эти отчаянные мужички, да и Маше худо придётся.
– Что же делать, дедушка? – испуганно спросила Варя.
– Народ созывать, – ответил дед. – Всем миром надо собраться и идти выручать твоих мужичков и Машу. Беги, скликай людей на выгон. С вилами, с косами, с дрекольем, а у кого есть, так и с дробовиками.
– Сейчас, дедушка! – крикнула Варя и выскочила из избы.
А с мужичками случилось вот что.
Когда взошло солнце и стали таять-редеть туманы, дошли наконец мужички до осеннего края, остановились на песчаном бугре, долго глядели вокруг и только вздыхали – не приходилось им на своём веку видеть такую страну.
День, как на грех, выдался погожий, и до самого края земли стояли жёлтые леса и шелестели посохшей листвой. Все леса были запутаны паутиной, и на той паутине висела роса.
Мужички попили росы. Каждому хватало по две капли, только рыжий выпил все три. Потом они вытерли усы, крякнули: ну и вкусна же вода! Да и то сказать – роса легла ночью, а ночь была по-осеннему холодная, ясная, переливалась звёздами, дышала вялыми травами, и потому в каждой росинке был запрятан ночной холодок, запах травы и тихий блеск, будто отражение небесной звезды.
По всему было видно, что осень в этом краю затяжная, тяжёлая. На полянах ветер намёл столько гнилой листвы, что мужики проваливались в неё с головой – идти было почти невозможно. Поля стояли бурые, пустые, а в деревнях редко-редко струился к небу дымок из печей.
