Анютина дорога - Губаревич Константин Леонтьевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Но тебя в деревне узнают.
— Ну и пусть!
— Ничего ты не понимаешь... Я тоже боюсь в деревню идти. Могут зацапать. Но один я не дамся,— убегу. А с тобой разве убежишь?.. Это же не в лесу, где теперь спокойнее, чем в деревне... Я укрою тебя пиджаком, и ты тихонько посидишь на теплой хвойной подстилочке...
Янка насгребал хвои, сухого мха, сделал уютное гнездышко. Посадил в него Лену, прикрыв сверху своим пиджачком.
Уставшая за день девочка согрелась и незаметно уснула.
Неизвестно, сколько бы она проспала, если бы не разбудили какие-то возгласы, плач...
Выглянув из-за куста, Лена чуть не вскрикнула... По дороге двигалась колонна людей под конвоем немцев.
Сзади, с боков бежали и кричали дети и старики, а идущие в колонне кричали в ответ. Равнодушно, будто ничего не слыша, по сторонам шли немцы, отталкивая провожавших...
Лена спряталась за кусты, а колонна приближалась, и вот уже можно разобрать слова.
Голосила старушка.
— Не плачь, мама!— кричала ей через головы дочь.— Придет Миша с фронта, скажи ему — пусть ждет! Жива буду — обязательно убегу из Германии!..
Мальчик лет четырнадцати кричал старику, ковылявшему по краю дороги:
— Дедушка!.. Попроси ихнего офицера — пущай ослобонит меня!.. Зачем меня гнать в Германию, я же малый еще!..
Дедушка споткнулся, упал, встает, догоняет внучонка:
— Что ты сказал?..
Девочка лет девяти бежала рядом с колонной, с трудом поспевая:
— Мама!.. Возьми меня с собой!.. Я без тебя не останусь!..
— Не плачь, доченька, я скоро вернусь!..
Лена смотрела, растерянная, переводя глаза с одного на другого, не понимая, что происходит. Но вот она вздрогнула: в колонне шагал Янка...
— Янка!..— закричала и побежала к колонне, но солдат оттолкнул ее. Она упала, сразу вскочила, бежала теперь рядом с колонной, кричала: — Янка, что же ты?
— Задержали в деревне,— старался Янка перекричать других,— нас в Германию гонят, на работу!..— Он улыбался и очень старался ободрить ее, показать, что все не так страшно.
— Янка!.. Янка!.. Я боюсь!— Лена заревела во весь голос...
Офицеру, идущему впереди, видимо, надоел шум. Повернувшись к охране, он скомандовал, и несколько солдат отделились от цепи и пошли на людей, бежавших за колонной. Старики и старухи, девочки, мальчики, деды и бабушки, дочери и сыновья кричали и продолжали бежать, но конвоиры подняли автоматы и направили на толпу. Все шарахнулись в сторону. Солдаты дали очередь в воздух. Толпа рассеялась по лесу. Охранники повернули и быстрым шагом стали догонять колонну.
Вдоль дороги, огибая деревья, всхлипывая, спотыкаясь о корни, бежала по лесу Лена, боясь потерять из виду узников... Земля под ее ногами уходила вниз, девочка еле удерживалась, ухватившись за дерево. Перед нею крутой откос, внизу река, неширокая и спокойная.
Лена помчалась к мосту, через который прошла и скрылась за косогором колонна невольников.
Она осторожно ступила на мост, обходя сломанную доску.
— Лена...— как из-под земли послышался чей-то голос.
Девочка замерла на месте, боясь шевельнуться.
— Иди скорее сюда!..— снова послышался голос.
Осторожно поднялась сломанная доска на мосту, и в дыре показалась голова Янки.
— Ну чего стоишь, скорее!..— нетерпеливо позвал хлопчик.
Лена сначала не поверила. Но, присмотревшись, узнала Янку, опрометью бросилась к нему.
Мальчик втащил ее в мостовую щель. И вот они под мостом. Снова вместе. Лена настолько напугана неожиданной разлукой с Янкой, что вцепилась в его шею ручонками и, кажется, никогда в жизни уже не разнимет их. Янка тоже прижал девочку к себе, перетрусившую, заплаканную, дрожащую то ли от чрезмерного волнения, то ли от озноба.
— ...Если бы не нашел я эту дырку в мосту,— не видать бы тебе, рыжая, меня... Угнали бы со всеми вместе... А теперь посидим тут до вечера, пока стемнеет, а после снова в лес... Ты чего дрожишь?..
— Холодно...
— Да ты же вся горишь, как огонь...— говорит Янка, положив ладонь на ее лобик.
...Лена и Янка идут по лесной тропинке. Янка впереди, Лена сзади. Лена с каждым шагом все больше отстает. Янка останавливается.
— Скорей...
— А у меня ножки болят...— хочет девочка сесть на землю.
— Нам еще очень далеко идти.
— Куда?
— Надо же когда-нибудь найти твоего батьку!
— А где он?— уже полушепотом, закрыв глаза, спрашивает Лена.
— Где-то в лесу... Может, в этом, может, в другом...
— Поищи его сам... Скажи, чтобы пришел за мной... а я здесь обожду... Я хочу спать... Укрой меня теплым одеяльцем...
— Да ты никак захворала?
Лена молчит, свернувшись на земле. Янка беспомощно оглядывается кругом, наклоняется над ней.
— У тебя болит что-нибудь?.. Ты такая горячая.
Янка просовывает ей руки под ноги и спину. Поднимает.
...Дождь. Сгибаются кроны деревьев под ветром. Бегут ручьи по земле. По тропинке, скользя по грязи, идет Янка с Леной на руках. Останавливается — больше нет сил...
— Лена, ты не можешь немного пройти сама?
— Хорошо... Я минуточку отдохну, и пойдем...
Янка, сжав зубы, делает еще несколько шагов и опускает Лену на землю. У девочки головка свисает на грудь, ноги подгибаются.
— Лена, ты засыпаешь? Лена, проснись!
...Вечер. Вернее — уже ночь. Деревушка, из которой немцы забрали днем невольников, погрузилась во мрак. Кое-где мелькают в окнах огоньки.
И в эти огоньки напряженно всматривается Янка, стоя у опушки леса с Леной на руках. Пойти или нет в деревушку, где днем сегодня он чуть не поплатился своей свободой, может, даже жизнью? Остались ли тут вражеские солдаты или ушли вместе с людьми, угнанными в неволю? Трудно было найти ответы на все вопросы, но еще труднее вот так стоять с больной и уже беспамятной Леной на руках.
...Перед иконой горит свеча, с трудом освещая хатенку, молящуюся старуху. Это она бросалась к своей дочери в колонне невольников. Старуха настолько погружена в молитву, что не сразу слышит осторожный стук в окошко.
Только когда стук стал более настойчивым, она перекрестилась в последний раз, с трудом поднялась и подошла к окну.
А через минуту перед ней стоял уже в хатенке Янка с Леной на руках.
— Бабушка... помогите...
— Дитятко мое, что с ней?..
Старуха разбросала на кровати какую-то одежонку и помогла Янке уложить Лену.
— Захворала, а чего — и сам не знаю… Может, и померла уже?.. Лена... Леночка...— позвал Янка, наклонившись над девочкой.— Ты еще жива?..
Лена дышала с тяжелым хрипом. Старуха дотронулась ладонью до личика девочки:
— Ох, как горит, бедняжечка!..
— Бабушка, помогите ей чем-нибудь, жалко дитю...
— За хвершалом сходить бы, коли и его сегодня не забрали…
...Старый фельдшер, перевязывавший немца, долго думал, выслушав и осмотрев Лену.
Старуха и Янка молчаливо ожидали его приговора.
— У девочки воспаление легких.
— Что же делать?— спросила старуха.
— А чьи это дети?
— Кто же их знает...
— Чьи будете?— обратился фельдшер к Янке.
Янка опустил глаза и промолчал.
Фельдшер внимательно посмотрел на Лену, на Янку. Не стал больше допытываться. Видимо, догадался, кто они.
— Да...— Фельдшер прошелся по хате, плотнее задернул занавеску на окошке.— Оставаться им в деревне опасно... Староста получил приказ ловить всех посторонних детей... Но состояние у девочки очень тяжелое... Придется ей полежать тут. Только, Прасковья Ивановна... о ней — никому ни слова... Да. Молчите... Вечерами попозже буду заходить. Попробую достать кое-какие лекарства.
— А мне куда?— поинтересовался Янка.
— А ты пойдешь со мной. У меня побудешь. Но с уговором: на улицу не показываться.
...Янка сидит в чуланчике с крохотным окошком на улицу. Рядом с ним — фельдшер. Оба внимательно смотрят в окно, не очень приближаясь к нему из опасения, чтобы с улицы не заметили.
