Чучело (с илл.) - Железников Владимир Карпович (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Я подумала, что сейчас обязательно чихну, ведь всегда, если кто-нибудь прятался, он чихал или кашлял в самое неподходящее время. Но у меня не кашлялось и не чихалось.
Дедушка! Я теперь знаешь как жалею, что не чихнула нарочно. А то бы Рыжий услышал, всех позвал… И Димка вынужден был бы все рассказать… От одного чиха, подумать только, многое бы изменилось.
Когда Рыжий выложил матери, что нас не взяли, она прямо отпала, отступила от него и лицо закрыла руками.
«Вот беда! А я отцу позвонила. Предупредила, что ты выехал».
«А он что?» – быстро спросил Рыжий.
«Сказал, что рад и ждет», – ответила тетя Клава.
«Ждет?… – Я увидела, как Рыжий изменился в лице – у него вдруг запылали щеки. – Ждет меня?!»
«Конечно, тебя. А то кого же. – Тетя Клава потрепала Рыжего по голове. – А ты не верил, что он будет тебе рад».
Я покосилась на Димку – неудобно было, что мы подслушиваем чужой разговор. Рыжий же не знал, что мы его слышим. Я толкнула локтем Димку и хотела выйти из укрытия, но Димка прижал меня к стене.
«Так, может, он сам тогда приедет? – как-то тихо и неуверенно спросил Рыжий. – Вот было бы здорово!»
«Ну что ты… – Тетя Клава вздохнула: – Сам он никогда не приедет».
«Почему?… – Я никогда не слышала, чтобы у Рыжего был такой печальный, отчаянный голос. – Мы же три года не виделись! И ты сама сказала, что он рад, что ждет».
«Не соберется… У него работа».
«Соберется! Соберется! Соберется!» – вдруг закричал Рыжий.
«Ты что, Толик?… – Мне было видно, как тетя Клава обняла сына. – Ну не плачь!»
«Рыжий! – донесся голос Лохматого. – Их здесь нет! Бежим!»
«Ну я им покажу! – Рыжий вырвался из рук матери. – Ну у меня Чучело попляшет!..»
«Толик! Толик!» – закричала тетя Клава, но Толика и след простыл.
Тетя Клава вошла в парикмахерскую и столкнулась с нами – она, видно, забыла про нас.
«А-а-а, вы еще здесь! – сказала она. – Постойте, постойте, вы же из одного класса с моим Толиком?»
«Из одного», – выдавил Димка.
«А почему вас в Москву не взяли?» – спросила тетя Клава.
Мы с Димкой переглянулись.
«Ну, потому… – ответил Димка, – потому что мы вчера сбежали с урока в кино».
«Вот бессовестные! – Тетя Клава покачала головой. – Вот негодники!»
Мы не стали ее слушать и выскочили из парикмахерской. Димка вдруг почему-то положил свою руку вот сюда.
Ленка показала Николаю Николаевичу, как Димка положил руку ей на плечо.
– Ну, как будто мы взрослые, парень и девушка. – Она улыбнулась и посмотрела на Николая Николаевича: – Вот когда тебе было двенадцать, ты обнимал девушку?
– Я?… В двенадцать? – Николай Николаевич совершенно потерялся от этого вопроса.
Он хотел соврать Ленке, что, конечно, обнимал, но потом почувствовал, что покраснел, как мальчишка, – врать он совсем не умел, – и сознался, что не обнимал.
– Вот видишь, – победно сказала Ленка, – а Димка меня обнял. Днем. При всех. При солнце и при людях. Рука у него была горячая-горячая. Я так от этого обалдела, что рот у меня сам собой полез к ушам, и я забыла, что решила быть красавицей. Я была рада, что Димка меня обнял, только я жутко смутилась, ноги у меня не двигались, и вся я съежилась, чтобы стать поменьше.
А когда мы так вышли на нашу улицу, то Димкина сестра, зловредная Светка, увидела, что мы идем обнявшись, и как завопит:
«Жених и невеста! Тили-тили тесто! Жених и невеста! Тили-тили-тили тесто!»
«Вот дура, – сказал Димка. – Ты не обращай на нее внимания!»
Я оглянулась на Светку и сказала:
«Ну крикни, крикни еще раз!»
«Ленка – невеста! Ленка – невеста! – истошно заорала Светка. – А Димка – жених!» – и бросилась наутек.
Мы остались на месте. Знаешь, дедушка, мне почему-то понравилось, что Светка меня дразнила. – Ленка повернулась к Николаю Николаевичу: – Это плохо?
– Почему же плохо, – ответил Николай Николаевич, – это в какой-то степени замечательно.
– Вот и я так подумала! – в восторге сказала Ленка. – Точно как ты. И мне захотелось сделать что-нибудь сверхособенное. «Знаешь, Димка, – говорю, – знаешь… Я сейчас пойду в парикмахерскую к тете Клаве!»
«Зачем?» – испугался он.
«Я хочу сделать прическу!.. А то все косы, косы…»
«Это ты здорово придумала, – обрадовался он. – Пошли. Я тебя провожу».
И мы на виду у Светки развернулись и побежали в город.
– Ну а Димка-то что? – почти крикнул Николай Николаевич. – Он что-нибудь сказал насчет ребят?
– Что ты кричишь? – ответила Ленка. – Конечно… Сказал. То есть он ничего не сказал… Он только успокоился.
– Успокоился? – переспросил Николай Николаевич. – Какая радость!
– Успокоился, – кивнула Ленка, по-прежнему не замечая ехидства Николая Николаевича.
«Понимаешь, – говорит он мне, – я подумал, что ребята мне не поверят, если я сейчас сразу сознаюсь. Скажут, что я просто тебя выручаю. Их надо подготовить. Лучше я сделаю это без тебя. – Он посмотрел на меня. – А ты как думаешь?»
– Ну-ну! – сказал Николай Николаевич. – Это уже совсем интересно. Что же ты ему ответила?
«Я думаю, как ты!» – сказала я.
– Остроумный ответ, – сказал Николай Николаевич. – Ну а он-то что?
– Он был тихий-тихий. Спокойный-спокойный… По-моему, ему здорово понравились мои слова. А меня это тогда очень обрадовало – значит, я снова, в который раз, помогла ему.
– Ничего себе – тихий-тихий! – вдруг возмутился Николай Николаевич. – Тебя, понимаешь, бьют, колошматят, а он – молчок?!
Он так был возмущен, что даже вскочил, пробежался по комнате и застонал.
– А чего ты хохочешь? – Ленка внимательно посмотрела на Николая Николаевича.
– Я хохочу?! – ответил Николай Николаевич. – Я рыдаю, к твоему сведению. Какой тихий… Тишайший мальчик!.. Паинька! Да за ним нужен глаз да глаз. Я это чувствую! А то он, того и гляди, горло перережет.
– Ты меня осуждаешь за то, что я пожалела Димку, потому что он… предатель? – спросила Ленка.
– Прощать – пожалуйста!.. Но не предателей, – ответил Николай Николаевич. – Лично я не люблю подлецов.
– Ты же сам говорил, что надо быть милосердным! – защищалась Ленка.
– Говорил! Говорил! – снова закричал Николай Николаевич. – И никогда от этого не откажусь! Но ты считаешь себя милосердной только потому, что пожалела подлеца?… Это же смешно!
– Он не подлец! Не подлец! Он тогда еще не был подлецом!.. – ответила Ленка и перешла на шепот: – Я в тот момент не могла иначе… Я рада, что помогла ему…
– А чего же ты тогда уезжаешь? – спросил Николай Николаевич.
Ленка посмотрела на него, как мышь, загнанная в угол.
Но Николай Николаевич так разошелся, что уже не мог остановиться:
– Да никакая ты не милосердная! Ты только Димке все прощаешь… А остальным?…
– Остальные вредные! – крикнула Ленка. – Злые! Они волки и лисы – вот кто они такие! Если бы не они, он бы давно сознался.
– А я не верю, что в вашем классе все вредные! – сказал Николай Николаевич. – Быть этого не может.
– Не веришь? – Ленка с остервенением посмотрела на Николая Николаевича.
– Не верю! – твердо ответил тот.
Теперь они стояли друг против друга, оба с горящими от гнева глазами, словно собирались драться. Николай Николаевич наступал на Ленку, а та отступала, пока не уперлась спиной в стенку. Дедушка ей не верил, и это ее потрясло!
– Не веришь? – тихо переспросила она и подняла на него глаза, еще надеясь, что не найдет в его лице подтверждения тех слов, которые он произнес.
Николай Николаевич в отчаянии помотал головой: «Не верю», хотя готов уже был отказаться от своих слов из жалости к ней. А с другой стороны, что ему было делать? Поддакивать ей во всем? А до чего это бы ее довело? Еще побежала бы к этому маленькому мерзавцу и простила его! Вот именно, поддакивать тоже нельзя – должна быть четкая позиция. И вообще что такое «поддакивать» – это же угодничество!.. Нет, такое не в его правилах.
