...Для того, чтобы жить - Дьяконов Юрий Александрович (книги полностью бесплатно TXT) 📗
ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ!
Кешку Быстрицкого стрельба больше не интересовала. Его захватила новая страсть — театр. И горизонты тут перед ним открывались широчайшие. Начав со школьной самодеятельности, он дошел до того, что ему доверили в клубе табачников чуть ли не главную роль морского офицера.
Кешкина мать, которая души не чаяла в своем сыночке и никогда ни в чем ему не отказывала, обегала все толкучки, а добыла-таки настоящий флотский костюм, фуражку с кокардой и офицерский ремень. Но сам Кешка был безутешен: какой же флотский офицер ходит без кортика?! А его-то ни за какие деньги мать купить не смогла.
Узнав о Кешкином горе, Толька Феодал поставил условие:
— Гони рубль! Тогда скажу, где кортик достать.
Кешка тотчас полез в карман за деньгами.
«Дурак! — ругал себя Толька, идя с Кешкой к Олегу. — Он бы и два дал!» — А вызвав Олега во двор, зашептал:
— Я там Кешку привел. Ему кортик позарез нужен. Продашь?
— Конечно! — обрадовался Олег.
— А за то, что я покупателя нашел, ты мне трояк дашь.
— Ну, Феодал!.. А если он мне всего трояк предложит?!
— Не-е! За что и беру. Я наврал, что такой у одного чудака в комиссионке за полсотни с руками оторвали!..
Начищенные мелом латунные части горели золотом. Обоюдоострое лезвие сияло. Кешка вертел кортик и так и этак. Прикладывал его к боку. Размахивал сверкающим лезвием.
Увидев, как кортик понравился Кешке, Феодал шепнул Олегу: «Ты только молчи!» и взял инициативу в свои руки:
— Жаль, — с притворным вздохом сказал он, — что твоя мать не соглашается продавать. Кешке он бы, наверно, пригодился.
— Она не соглашается?! — испугался Кешка.
— Ясное дело! — ответил Толька. — А что за полсотни купишь? Буханка хлеба на базаре из-под полы и то шестьдесят стоит. А это же вещь!.. Ну, посмотрел и хватит! Давай сюда!
— Ты что?! Ты что! — пряча руку с кортиком, закричал Кешка. — Я могу и продукты дать. Чего тебе, Олег, надо?..
Через полчаса они уже выходили из Кешкиного двора. Олег, еще не веря своему счастью, нес маленькую торбу, куда Кешка в газетных кульках насовал всего понемногу: сахару, перловой, пшенной и ячневой крупы, муки. А Толька держал за горло литровую бутыль с сурепным маслом, которое Кешкина мать забраковала за то, что оно пенится, когда на нем жарят пирожки.
— Ну, Феодал, ты артист! Бери свои комиссионные.
— Если я пятерку возьму, не обидишься? — спросил Толька. — Мне позарез как раз пятерка нужна.
— Не обижусь, — засмеялся Олег…
— Лелька! Откуда все это?! — испуганно спросила мама, когда он выложил на стол все богатства.
Олег сел у ее кровати, смело глянул в испуганные глаза:
— Я никогда не буду жуликом, мама… Ты не бойся. И Мишка не будет — я не дам!.. Вот наварим каши. А ты ешь и поправляйся, — и рассказал все.
— Но все-таки это обман… за кортик всего столько.
— Нет, мама. Кешкина мать от этого не обеднеет. Она вон ему костюм для выступления за сто двадцать купила. А крупу эту хотела выкинуть. Она, говорит, мышами пахнет!..
Как ни растягивали, продукты, вырученные за кортик, все же кончились.
Та же пожилая фельдшерица сказала Олегу наедине:
— Общее состояние твоей мамы несколько улучшилось. Но сердце у нее совсем разболталось. Она просится на работу. А я боюсь… Это опасно. Проследи, чтобы она не напрягалась…
Олег объявил друзьям, что хочет продать винтовку. Иван положил ему руку на плечо и сказал:
— Ну и черт с ней!.. Раз надо. Мы и в тире постреляем.
— И тебе не жалко? — возмутился Феодал. — Я бы сдох, но ни за что не продал бы винтовку!
Сеньку заявление Феодала возмутило:
— Умный какой! Ты-то не сдохнешь! Тебе трепаться можно. Батя твой вчера вечером что привез?.. Муки целый мешок!
— А ты докажи! — обозлился Феодал, надвигаясь на Сеньку.
— И докажу! Драгиль тот, что привез, знаешь, что сказал?.. «Воруют, сволочи, мешками! А за привоз полтинник лишний заплатить скупятся!»
Толька хотел стукнуть Сеньку, но его осадили.
— Зачем кричать? — сказал Абдул Бинеев. — Надо такой покупатель искать Олегу, чтоб за винтовка заплатил хорошо…
Через несколько дней как раз Абдул и нашел такого покупателя. Вечером, после уроков, прибежал обрадовать:
— Нашей национальности. Одетый бедно, а сам богатый! Старый лошадь, верблюд покупает. Ночью своим двором режет. Мне, говорит, такой маленький ружье нужен. Хорошо заплачу…
Утром Олег повздыхал, глядя на свою красавицу винтовку в последний раз, завернул в мешковину и пошел.
Абдул постучал в калитку. Загремела цепь, раздался громкий лай. Пес так яростно кидался на забор, что трещали скованные морозом доски. Через несколько минут появился низенький человек с морщинистым лицом, глазами-щелочками, редкими седыми усами, и такой же бородой, одетый в драное, замызганное пальто.
— Махмуд рад хороший человек. Дом ходи. Гостем будешь, — сказал он Олегу. Прикрикнул на пса и повел в глубь двора.
Дом был большой, но комната, в которую они попали, казалась жилищем нищего. Махмуд усадил их за голый деревянный стол. Не по-стариковски ловко вскинул винтовку к плечу, целясь куда-то в окно. Вынул затвор и с обоих концов просмотрел канал ствола. Одобрительно поцокал языком:
— Хороший хозяин. Зачем продаешь?
— Кушать надо. Брат маленький. Мать больная, — ответил за Олега Абдул.
— Кушать, кушать, — закивал он. — Сколько хочешь?
— Десять килограммов мяса, — сказал Олег.
— Двадцать пять фунт?! — моментально перевел старик. — Много хочешь. Десять фунт дам. Хороший мяса. Молодой…
Олег бы продешевил, но Абдул толкал ногой под столом: требовал продолжать торг… В конце концов сошлись на шести килограммах. Старик взял винтовку и вышел. Минут через десять вернулся, положил перед Олегом большой сверток.
У Кургановых настали праздничные дни. Борщ и каша с кусочками мяса были такими сытными, что даже Мишка стал наедаться. Землистый цвет лица у мамы постепенно исчез. Она стала все чаще вставать с постели, делать кое-что по дому и даже стирать. Только варить конину она боялась. Обычно это делал Олег. Когда вода закипала, из мяса выделялось столько пены, что действительно становилось страшно. Пена лезла и лезла через край кастрюли, будто вместо мяса туда кинули густопенный огнетушитель. Потом Олег приноровился, наливал воды только до половины, и дело пошло на лад.
Вечером все устроились вокруг лампы по трем сторонам стола. За окном беснуется январская метель, стучит, поскрипывает неплотно прикрытой ставней. А в комнате тепло. Попискивает на плите чайник. Привычные тени разбежались по углам.
Мама надвязывала крючком разодранные шерстяные носки. А их хозяин, Мишка, высунув кончик языка и время от времени издавая воинственные крики, изображал ожесточенное сражение с участием конницы, артиллерии и морских кораблей.
Олег переписывал начисто только что сочиненные им куплеты для живой газеты, с которой их отряд будет выступать в клубе перед рабочими завода.
В дверь постучали.
— Войдите! — одновременно откликнулись Олег и мама.
— Здоровеньки булы, Кургановы!
На пороге стоял человек в шинели, в кубанке, припорошенной снегом, с рыжими заиндевелыми усами.
— Дядя Федя приехал! — кинулся к нему со всех ног Мишка.
Дядя Федя вскинул Мишку вверх, чуть не приложив макушкой о низкий потолок. Поздоровался с мамой и Олегом за руку и, по-армейски вмиг раздевшись, присел к столу.
— Иду с вокзала. Ростовом любуюсь — соскучился за полгода. Встречаю Андреевну. А она мне такого наговорила, что я прямиком сюда. Так что у вас тут стряслось?
Мишка горел желанием сообщить все дяде Феде сам. Но Олег легонько взял его за ухо, Мишка нагнул голову, надулся.
