Берестяга - Кобликов Владимир Васильевич (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗

Когда встал Тихон Силаев, ребята притихли: попусту Тихон говорить не станет.

— Среди нас, — заговорил приглушенно и очень медленно Силаев, — самый лучший охотник — Прохор Берестняков. — Заметив удивленный взгляд Трунова, Тихон посмотрел на него пристально и еще раз повторил: — Среди нас самый лучший охотник — Прохор Берестняков. И ничего, что он моложе нас всех. Дело не в возрасте, дело в опыте и даже, если хотите, в охотничьем таланте. Прохору еще и одиннадцати не было, когда его опытные охотники брали на облавы. Никто из нас не имеет на своем счету хотя бы одного убитого волка, а Берестняков уложил трех. Командовать нами и должен, по-моему, Прохор. — Сказал — и как точку поставил.

— А вы, друзья, как считаете? — Николай Николаевич обвел учеников пытливым взглядом. — Прав Тихон или нет?

— Прав, прав, — заговорили все разом.

— Как сам Прохор думает? — теперь все смотрели на Берестнякова.

Он встал и вдруг посмотрел растерянно в глаза Николаю Николаевичу.

— Говори, говори, Проша.

И Берестяга сразу вспомнил, что говорил его отец, когда охотники однажды выбрали его старшим. «Спасибо за доверие, — сказал тогда отец и поклонился тем, кто его выбирал, — спасибо за доверие, но старшим не могу я быть. Не могу потому, что есть охотник меня удалее и мудрее. Хочу, чтобы его поставили первым охотником». — «Кого же вместо себя хочешь поставить?» — спросили отца. «Деда Скирлы», — ответил Сидор Берестняков.

И Берестяга слово в слово повторил то, что когда-то сказал его отец:

— Спасибо за доверие. — Прохор даже поклонился всем. — Спасибо за доверие, но старшим не могу я быть. Не могу потому, что есть охотник меня удалее и мудрее. Хочу, чтобы его поставили первым охотником.

— Кто же этот охотник? — спросил Николай Николаевич.

— Кого ты имеешь в виду? — поинтересовался Трунов.

И все собравшиеся с интересом ждали, кого же назовет Берестяга.

— Дед Скирлы…

— Скирлы? — удивился Трунов. — Да он же стар и… без ноги.

— Стар, — с достоинством ответил Прохор, — а в глаз белке попадает. С ним охота будет верная. Ни одного серого из загона не выпустим.

Не заходя домой, Прохор пошел к деду Скирлы.

Старик удивился неожиданному приходу Берестяги.

— Что-то у тебя вид такой деловой?

— Волки шалят, — ответил Прохор.

— Слыхал.

— Обкладывать надо.

— Надо. А кто обкладывать будет?

— Мы.

— Кто мы?

Прохор стал перечислять фамилии учеников и стариков, которые могут участвовать в охоте. Перечисляя, он загибал пальцы.

— Всего пятнадцать человек, — подвел итог Берестняков.

— Что же, людей, пожалуй, предостаточно. Охотников, правда, маловато. Но тут многое зависит от главного. Кого в главные выбрали?

— Тебя.

— Меня? — Скирлы даже поперхнулся.

— А кого же еще-то? Без тебя — ничего не выйдет.

— Ты постой, постой меня стращать да завлекать похвальбами. Дай подумать, помозговать… Дело не шутейное, а я на одной ноге и на седьмой десяток пошло мне… Подумать надо.

— Очень я тебя прошу. Не откажи, дедушка Скирлы. А то ведь меня хотели за главного выбрать. Чудаки.

— Вон оно что! А ты что же, заробел?

— Поблагодарил за доверие и сказал, что не могу я быть главным, когда в Ягодном есть заправский волчатник.

— Так-так-так. Стало быть, испугался?

— Я испугался? Ты что, дед? Меня не знаешь? Или думаешь, что я не берестняковской породы?

— А чего же отказался?

— Я же сказал, почему!

— И я главным не буду, — упрямо отрезал дед Скирлы.

— Как не будешь? — поразился Прохор.

— Очень просто. Сам испугался, а меня втравливат. Хитер, малый.

Берестяга никогда еще не видел таким своего старого друга и поэтому был так поражен его отказом, что растерялся и стал агитировать старика. Говорил о том, какой ущерб могут нанести колхозу волки, если их не истребить, и о том, что сейчас все должны помогать фронту.

Скирлы слушал Берестягу и про себя улыбался. И вовсе он был не против возглавить облаву, но у старика возник свой план. Ему захотелось сделать доброе дело для своего юного друга, хотелось, чтобы к нему пришла слава настоящего охотника. Поэтому Скирлы и стал упрямиться… И чем Прохор больше упрашивал старика, тем он ретивее отказывался. Наконец Прошка окончательно выдохся и замолчал. Несколько минут он сидел, низко опустив голову, затем встал и собрался уходить.

— Пошел я, — сказал он глухо.

— Счастливочки.

А когда Прохор подошел к порогу, Скирлы окликнул его:

— Постой, Прошка.

— Чего?

— А в помощники я к тебе пошел бы.

— Ты? Ко мне в помощники? Как же так? Что-то ничего я не пойму. Главным отказываешься — а в помощники идешь…

— Ну так что из того? Ты помоложе моего. Вот и побегай, организуй подвоз, добудь ружья, проверь одежду, заряды. А я тебе помогу. Я советы давать стану, а ты будешь распоряжаться. Согласен?

— Я-то согласен. Но не по-честному это будет: ум твой, а язык — мой.

— Как хочешь, Прохор. Не нравится моя придумка, не принимай. Я и дома посидеть могу.

— Согласен я, согласен. Только больно несправедливо.

— Понимал бы ты что-нибудь в справедливости! Так и должно в жизни быть: ум стариковский, а дело — молодых. Так по рукам?

— По рукам.

— Вот и справно. А то обижаться вздумал, меня в отсталую контру сразу произвел. Никогда горячиться в жизни, Прошка, не надо. Все сначала взвесь, прикинь, обдумай, а потом уже делай или говори… А теперь слушай, что скажу тебе… Стая держится в Аюкловом урочище.

— Почем знаешь?

— Когда не знаю, не говорю… Стая большая. Сегодня всех обеги и предупреди, что завтра чуть свет выезжаем. Обо всем позаботься. Я же зарядов наделаю. И чтобы на всех халаты белые были… С хвоей бы попариться всем надо, чтобы дух человеческий отбить… Лошадей оставим в сторожке, а оттуда к Аюкам на лыжах пойдем. Теплей пусть одеваются, но половчее. Учить тебя нет надобности. Еще что забыли?.. Все вроде бы. Флажков у меня хватит. А отцовские флажки целы?

— На чердаке хранятся.

— Возьми с собою. Дед Игнат не поедет с нами?

— Хворает он еще.

— Жаль. Мимо твоего деда ни один волчина не проскочит. С любым зверем твой дед совладает. Вот только…

Прохор понял, о чем хотел сказать Скирлы, и заторопился уходить.

— Побегу я, Скирлы.

— Беги, беги. Ничего не забудешь? А то ведь потом спросят с главного. Штрафовать будем. Пусть Трунов водочки старикам разживется. Мне не надо, а кой-кто после охоты это дело любит. Ступай. Ступай.

Сначала Прохор побывал у Николая Николаевича и рассказал ему о своем разговоре со Скирлы.

— Ничего не поделаешь, Прохор, — ответил Симаков. — Придется вам руководить охотой. А сейчас пойдемте к Трунову и договоримся обо всем, что нужно.

…Уже поздно вечером Берестяга попал домой. Он решил взять все необходимое для охоты и пойти ночевать к Скирлы.

Дед Игнат, узнав об охоте, заохал.

— А может, Проша, выдюжу? А? Если, скажем одеться потеплее?

— Нет, дед, сиди дома. Нельзя тебе. С тобой было бы лучше, но слаб ты еще.

— Это верно, — слаб я еще…

Укладываясь спать. Прошка вспомнил, что так и не зашел к Тане. А ведь обещал. Обещал прийти к ней учить уроки. «Теперь обидится, — решил Берестяга. — А может, не обидится: ведь для мира стараюсь, не для себя… Она ведь справедливая. Она все поймет». — И тяжело вздохнул.

— Чего, Прохор, ворочаешься да вздыхаешь? Волков, что ли, страшишься?

— Когда я их страшился? Скажи?

— Давай спать. На гулянку, чай завтра едем… А охотнички твои мне приглянулись. И глаза у всех быстрые, чистые.

Прошка никак не хотел вставать. Перед утром сон липкий, сладкий. Но вдруг вспомнил он, зачем его будят, и тут же вскочил с лежанки. Оделся быстро. Умылся и хотел уходить.

— Куда ты? — спросил, усмехаясь, Скирлы.

— За лошадьми.