Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник) - Кузнецова Юлия (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

– Через полчаса, – проревела я, – а что?

– Да так, просто, просто так, – пробормотала Туся, – ничего-ничего, все в порядке. Так, может, ты сначала домой зайдешь, переоденешься, а потом ко мне?

– Хорошо, – всхлипнула я и повесила трубку.

У Туси явно возникла какая-то мысль, но мне, если честно, было все равно. Опустив голову, я побрела домой. Мама будет уговаривать умыться, позавтракать…

Но мне не хотелось ни того, ни другого. Лечь, накрыться одеялом и не думать. Не думать о нем, не думать о нас, не думать о том, что мое заветное желание не исполнилось.

Он все-таки улетает.

Глава 13

Камиса негра

И вот, я в «Наполеоне», в кафе у входа. Вспоминаю, как пила латте из стакана на высокой ножке, а Анхель – кофе из френч-пресса, густой, черный, с терпким запахом.

Интересно, раскупили карнавальные костюмы? Интересно, я смогу подняться на второй этаж, проверить это и не разреветься при виде сверкающих гирлянд и лампочек, обвивающих перила, как в «Аватаре».

Наверное, смогу, особенно если не встречу ни одной целующейся на эскалаторе парочки…

Тут я вздрогнула. На экране плоского телевизора, висевшего над барной стойкой, появился Хуанес. Тот самый певец, чью песню я пыталась спеть на вечеринке Егора, чью песню мне помог допеть Анхель… Тот самый, чей постер улетел под мою кровать и до сих пор там валяется.

Хуанес сидел на сцене грустный, прижимая к груди гитару, и пел, конечно… «Камиса негра»!

А внизу, вместо привычных эсэмэсок типа «приятный парень познакомится с приятной девушкой для приятного времяпрепровождения» или «масик, я люблю тебя, твой котик» побежал перевод песни…

Нет, когда-то, когда я разучивала эту песню, я посмотрела в словаре значение каждого слова. Но тогда я не страдала от несчастной любви. Сейчас мое сердце, которое крутила тоска по Анхелю, впитывало каждое слово этой грустной песни, песни о расставании…

«Горе, что меня терзает», – шепотом повторила я. Голос певца звучал совсем по-другому.

Раньше мне казалось, что Хуанес поет с насмешкой, но только теперь я ощутила, сколько горечи в его словах, сколько боли, сколько обиды.

Последние слова этой песни обожгли меня:

По-испански это звучало как «и тус малетас ен ла пуэрта». «Малета», – сказал Анхель. «Чемодан». Вот оно.

Наши отношения были обречены с самого начала. Мы влюбились друг в друга, пока пели песню. Но это была песня о расставании. Вот я и получила «чемоданы у двери»…

Все это было известно с самого начала, надо было просто вслушаться в песню! Не стоило, не стоило мне лететь вниз вместе со снежинками… Ведь судьба у снежинок одинаковая. В конце каждая разбивается.

Я вскочила, не допив кофе. Бросила на стол двести рублей и побежала прочь. Если раньше у меня были сомнения – смогу ли я подняться на второй этаж, смогу ли снова увидеть ведьму с сигаретой в силиконовых зубах, – то теперь я поняла – я могу увидеть хоть живого бегемота, только пожалуйста – подальше от слов этой песни, терзающей мой слух и мое сердце…

У эскалатора стояла миловидная барышня в короткой клетчатой юбке. Она сунула мне в руки листок со словами:

– Приходите сегодня в кино, на премьеру фильма «Воспоминания».

– У меня, знаете ли, и так воспоминаний по горло, – сквозь зубы проговорила я, шагая на эскалатор.

Листок я смяла и сунула в карман не глядя.

– И обязательно прихватите с собой вашего молодого человека, – прощебетала мне вслед барышня, – влюбленным парочкам у нас скидка!

Я зажмурилась, но, к счастью, движущаяся лестница унесла меня вверх – подальше от барышни. Наверху я открыла глаза, шагнула на второй этаж.

Медленно приблизилась к лотку с новогодними костюмами… Костюма ведьмы не было, но, может быть, его перевесили.

– Привет! – обрадовалась мне продавщица. – Ну как? Подошел костюмчик-то?

– Какой костюмчик? – не поняла я.

– Ну, ведьмы. Тебе же купил твой парень.

«Твой парень», – это было как обухом по голове.

Я развернулась и снова бросилась бежать. Глупая продавщица перепутала меня с кем-то, а я вот теперь бегу и рыдаю, как дурочка, размазывая тушь. Зачем ноги привели меня в этот дурацкий «Наполеон»?! Кого я тут надеялась найти? Анхеля?!

Я добежала до второго эскалатора. Замедлила шаг и подошла к стеклянному ограждению, отделявшему эскалаторы. Надо было вытереть щеки, нечего народ пугать. Сегодня только второе января, не все еще очнулись после праздника, примут еще за вампира…

Я оперлась одной рукой на ограждение, а другой принялась шарить по карманам в поисках бумажного платочка. Но спокойно постоять мне и тут не удалось.

У стеклянного забора рядом со мной стоял невысокий дяденька. Его лицо показалось мне знакомым. Возле него подпрыгивала девочка лет четырех и громко кричала:

– Папа! Возьми меня на ручки! Возьми!

– Не возьму, – спокойно качал головой папа.

– Возьми! – повысила голос девочка. – Я устала!

– Не возьму! Терпи!

– Не хочу терпеть! Я устала! Устала! – расплакалась девочка.

Папа молча наблюдал за девочкой, которая принялась рыдать все громче и громче, но его руки как были сунуты в карманы куртки, так там и оставались. Наконец, девочка упала на пол и зарыдала:

– Ну возьми-и-ии! У меня ножки болят!

Папа молчал.

– Возьми на ручки! – крикнула она, молотя кулаками по полу.

– А ты и так на ручках! – вдруг ухмыльнулся папа.

– Что? – опешила девочка, на секунду замолчав.

– Ты и так на ручках, зачем тебя брать!

Девочка не сразу поняла, о чем говорит ее папа. А когда до нее дошло, она разрыдалась с новой силой. На них стали оглядываться прохожие.

– Ладно! – сказал папа, вытащив руки из карманов. – Беру!

Я перевела дух. Наконец-то смягчился!

– Ты хотела на ручки? – спросил папа, подхватив дочку под мышки и поднимая ее повыше. – Ну вот ты и на ручках!

Он поднял ее и, к моему ужасу, перенес через стеклянное заграждение. Повиснув над движущимися эскалаторами, девочка издала истошный крик и замолчала. А папа держал ее над пропастью и громко спрашивал:

– Ну что? Хорошо на ручках? Хорошо?

Тут уже не выдержала я и заорала. Папа оглянулся на меня, а с другой стороны к нему вдруг подошел кто-то огромный и лохматый, развернул его за плечи, заставив вернуть девочку на пол. Я вздрогнула, узнав своего старого знакомого – здорового, похожего на Хагрида из «Гарри Поттера» дядьку в свалявшейся лисьей шубе.

– Ну-ка, не шали! – прикрикнул дядька, но не на девочку, а на ее папу.

– Что? – не понял папа девочки.

– Не шали, говорю! Не то самого на ручки возьму! Взять?

Дядька шагнул поближе.

– Не надо, – буркнул папа девочки и, схватив дочку за руку, двинулся к эскалатору.

– То-то же! – усмехнулся ему вслед мой знакомый. Он проводил папу с девочкой долгим взглядом, а потом обернулся ко мне и подмигнул.

– Здрасте, – пробормотала я.

В это мгновение с эскалатора сошла целая толпа школьников. Они двинулись прямо на моего знакомого, обступая и обгоняя его, хохоча, перекидываясь разноцветными шуршащими мячиками для игры в сокс [1], стягивая друг у друга шапки и подбрасывая в воздух, лопая пузыри жевательной резинки и выкрикивая какие-то новогодние приветствия. Когда толпа прошла мимо меня, моего знакомого в лисьей шубе уже не было на месте.