Одна в Нью-Йорке - Сойер Рут (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗

– Понимаете, мисс Питерс, у меня сегодня такое настроение… Я просто не могу, не могу в этот праздник ходить на своих двоих. Ну, пожалуйста, мисс Питерс!

Мисс Питерс с сомнением взглянула на девочку.

– Ты сегодня такая нарядная. Если ты свалишься со своих роликов, от твоей одежды ничего не останется.

– Свалюсь? – возмущенно всплеснула руками Люсинда. -Да я никогда в жизни не падаю, мисс Питерс. То есть, конечно, падаю, но не тогда, когда мне падать нельзя. Ну, мисс Питерс! Мне так не хочется идти ногами! И Шнурка мне тогда не удастся порадовать. Ведь, понимаете, с ним еще никогда никто не гулял на роликах!

– Да ладно, разреши ты ей, – вступилась за Люсинду мисс Нетти.

– Хорошо, Люсинда, – нехотя проговорила мисс Питерс, – только, прошу тебя, будь осторожна.

– Ну, конечно, мисс Питерс! Конечно, я буду самой осторожной из всех, кто только ездит на роликах по Нью-Йорку! – И Люсинда вприпрыжку устремилась в переднюю.

Но стоило ей выехать из дома, как она тут же забыла об осторожности. Она лишь тщательно избегала мощеных дорожек, впрочем, она и так всегда старалась их избегать, ибо трястись на роликах по плиткам не доставляет никакого удовольствия. Зато на асфальте Люсинда развила именно ту скорость, которая, по ее мнению, соответствовала празднику. Казалось, еще немного, и она вообще оторвется от земли.

Кроме праздника и предвкушения веселого ужина, была и еще причина, по которой Люсинда пребывала в таком восторге. Дело в том, что именно в День Благодарения ей удалось одержать крупную победу над теплыми панталонами. К этим панталонам Люсинда испытывала жгучую ненависть. Какое-то время положение казалось ей совсем безнадежным. Конечно, будь ее воля, она никогда не надела бы такой кошмар. Но мама перед отъездом взяла с нее обещание, что в последнюю неделю октября она начнет их носить. Что же Люсинде оставалось делать?

Вот уже месяц она каждое утро перекручивала вокруг ног штанины этих ужасных панталон, пытаясь их заправить в чулки. Но все ее усилия ни к чему не приводили. В результате приходилось нацеплять панталоны поверх чулок и жить с ужасным сознанием, что выглядишь как последняя уродина. Теплые панталоны уже довели Люсинду до того, что, одеваясь, она щедро произносила слова и выражения, совершенно противопоказанные юному существу из семейства Уайменов. Кроме того, она пребывала на грани истерики. И вот, сегодня утром ее наконец осенило, как разом избавиться от этого.

Тихонько пробравшись в комнату для работы, Люсинда схватила портняжные ножницы мисс Нетти и очень аккуратно принялась обрезать штанины у панталон. Она чувствовала себя и грешницей и праведницей одновременно. Быть может, она и не имела права так поступать. Но ведь она не просто так резала свои панталоны. То, что останется после ее работы, вполне можно носить хоть до самой весны, и мама будет довольна. На память Люсинде пришел детский стишок и, орудуя ножницами, она прочитала его нараспев:

Обрезав панталоны, Люсинда вновь ощутила себя человеком. Теперь, когда она летела во весь опор на праздничный ужин, ей было особенно радостно вспомнить об этом. Люсинда как раз миновала последний поворот. Убедившись, что перед ней до самого дома крестной простирается безукоризненный тротуар, она развила еще большую скорость. Это был достойный финал.

Вот только тучный и очень задумчивый джентльмен в котелке, которого в самый неподходящий момент угораздило оказаться между Люсиндой и домом, испортил все дело. Она никак не ожидала, что он шагнет прямо под ее ролики. Впрочем, джентльмену тут же пришлось поплатиться за свою рассеянность. Люсинда на всем ходу подсекла его, и он рухнул на землю, прежде чем понял, что с ним случилось, а котелок его упорхнул в сторону словно большая птица.

Однако Люсинде пришлось куда хуже. Пальто и платье относительно уцелели, и хорошая чистка вполне могла им вернуть прежний вид. Но лучшие перчатки продрались насквозь, чулки тоже пострадали изрядно, а оба колена были разбиты, и из них сочилась кровь.

– Поделом! Поделом тебе! – донесся голос возмущенного толстяка.

– Конечно же, поделом, – вздохнув, согласилась Люсинда, – но кому от этого легче.

Толстяк не нашел, что ответить, и уполз в придорожный куст, где надеялся обрести свою шляпу.

Люсинда, хромая, поднялась по лестнице и постучала в парадную дверь.

– Полный крах! – охарактеризовала она ситуацию камердинеру Таббинсу.

Таббинс пропустил гостью в дверь и спешно вверил ее горничной Энни. Та немедленно препроводила Люсинду к крестной.

– Вот Люсинда, миссис Маккорд, – объявила она, – сдается мне, тут надо срочно вызывать «скорую помощь».

Не обращая внимания на роскошное платье, тетя Элен нагнулась к Люсинде и внимательно осмотрела ее колени. Минуту спустя миссис Маккорд пришла к выводу, что никакой «скорой помощи» не потребуется.

– Мы справимся сами, – с решительностью, доставшейся ей в наследство от предков-шотландцев, проговорила она. – Энни, принесите, пожалуйста, таз с горячей водой, йод и корпию. [4]

Когда служанка доставила все необходимое, крестная тщательно промыла Люсинде ноги и забинтовала их. Однако чулкам уже ничто не могло помочь.

– Знаю! Знаю, что с ними делать! – вдруг закричала Люсинда. – Моя француженка-гувернантка мне однажды рассказывала. Она говорит, у них во Франции дети ходят в носках всю зиму. Тетя Элен! Давайте сделаем из этих чулок носки. И пускай все думают, что я прибыла из Парижа.

Предложение было принято. Чулки выстирали, высушили, обрезали, и они превратились в носки. В них, за неимением лучшего, Люсинда и вышла к ужину.

Гостей пришло много. Некоторых из них Люсинда уже видела раньше, но с большинством встречалась впервые. Сидели за столом и такие, которых Люсинда не только знала, но и не очень жаловала. Например, ей совсем не нравился мальчик по имени Эдвард, а его папа и мама, мистер и миссис Макдоуэлл, наоборот, очень нравились. «И как это у таких хороших родителей такой неприятный сын?» – думала Люсинда, глядя на Эдварда. Эдвард словно прочел ее мысли и отвернулся. Он тоже не питал нежных чувств к Люсинде.

Из многочисленных блюд, которые подавали на ужин, Люсинде меньше всего понравилось самое первое. Это был черепаший суп. Все вокруг хвалили его, но Люсинде он показался кошмарным варевом. Рыба, которую подали следом, тоже ее не слишком-то вдохновила. Возиться с рыбьими костями, когда впереди индейка и сладкое, казалось Люсинде почти кощунством. И она стойко берегла место «для главных блюд».

Беседы за столом велись какие-то скучные, и Люсинда никак не могла вступить в разговор. Лишь когда начали разливать вино из оплетенных соломой бутылок, она наконец подала голос:

– Знаете, такие бутылки я уже видела! – громко сообщила она присутствующим. – Они стояли на кухне у моих друзей Коппино. Как раз в тот вечер я увидала их чудесных бамбин. Так по-итальянски называются дети. Коппино настоящие итальянцы. Они держат такой красивый фруктовый лоток! Я с ними очень-очень дружу. В особенности с Тони!

– Ты что, водишься с такими, которые торгуют фруктами с лотков? – впервые проявил интерес к Люсинде Эдвард Макдоуэлл.

– Конечно, – кивнула она головой. – У меня вообще много разных друзей.

И, загибая пальцы, Люсинда начала методично перечислять:

– Мистер Гиллиган, кэбмен, мистер М'Гонегал, полицейский в Брайант-парке, мистер… я так еще и не знаю, как его имя, но он – пожилой старьевщик…