Смелые люди (Повесть) - Душутин Ефим Георгиевич (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Так вот, эти два друга однажды летом шли с рыбалки. Яша, как всегда, был с хорошим уловом, а Вася нес в корзиночке несколько рыбёшек. А так получалось потому, что Яша ловил рыбу спокойно, сосредоточенно. Он внимательно следил за поплавком и умел вовремя подсечь рыбку. Вася же горячился, шумел, то и дело хватался за удочку.
Вначале мальчики шли берегом реки, а дойдя до моста, свернули на дорогу, которая, извиваясь, круто поднималась в гору. Это место считалось опасным для езды. Здесь спускаться на лошадях можно было только с большой осторожностью, в особенности, если лошадь с возом. Её нужно обязательно сводить, крепко держа под уздцы. Иначе она могла разбежаться и опрокинуться на повороте вместе с возом.
Ребята ходили этой дорогой сотни раз и знали её, как свои пять пальцев. Когда поднимешься на гору, то километрах в двух увидишь село. Дорога к нему ведёт ровная, укатанная, но справа вдоль неё тянется размытая водой неглубокая рытвина, похожая на канаву.
О чём только не беседовали два друга, шагая по дороге. На этот раз разговор между ними шел о знаменитом Следопыте… Вы, конечно, читали эту интересную книгу Фенимора Купера?
— Вот это жизнь! — восклицал Вася. — На каждом шагу опасности. Кругом лес, дикари, звери. А ты идёшь вперед, с ружьём наготове! Здорово!
Яша только улыбался.
— Ты не веришь? — кипятился Вася. — Не знаешь ты ещё меня…
Вдруг друзья увидели: навстречу им несётся, развевая гриву, лошадь, запряженная в роспуски, нагруженные досками (роспуски — длинная повозка). На досках, вцепившись в них руками, сидел крестьянин и кричал:
— Спасите! Кара-а-ул!
Вожжи везлись по земле между колесами.
— Яша, задавят! Беги сюда! — крикнул Вася и бросился в сторону.
— Погибнут… — глухо сказал Яша и как вкопанный стал среди дороги.
— Что ты делаешь, уйди! — кричал Вася.
Яша ничего не ответил. Когда лошадь была уже близко, он пронзительно свистнул и вскинул корзинку с рыбой.
Лошадь шарахнулась в сторону. При этом левые колёса тотчас же попали в рытвину, что-то хрястнуло, и повозка остановилась.
Яша, не оглядываясь, пошел вперёд.
— Спасибо, ребята! — кричал вдогонку крестьянин.
Яша не обернулся и тогда, когда его стал догонять Вася.
Долго шли они молча. Только у села Вася приблизился вплотную к Яше и положил ему руку на плечо.
— Яша! Мне очень стыдно. Ты поступил хорошо, храбро.. Человека спас. А я — трус.
Яша молча отмахнулся.
— Нет, Яша, я виноват. Но этого больше не повторится, вот увидишь! Даю тебе слово!
— Ладно, верю… — сказал тот и ушел.
— Вот из этих двоих друзей, ребята, один был я, — сказал полковник. — А теперь угадайте, который из них был я? Смелый Яша или трусливый хвастунишка Вася.
— Вы — Яша! Конечно, Яша! — хором закричали ученики.
— Ошиблись, дети, — улыбаясь, возразил Герой Советского Союза. — Я — Вася. Теперь Василием Григорьевичем меня зовут. Этот случай, о котором я вам рассказал, очень мне помог. Я тогда возненавидел себя за трусливость и твердо решил сдержать своё слово. Да, это было давно!.. В то время шла первая мировая война. Почти все молодые мужчины были на фронте, в армии. Наши же отцы — мой и Яшин — были ещё дома. Мой отец работал учителем сельской школы, а учителей вначале на войну не брали; а отец Яши получил временную отсрочку. Нас с Яшей война пока не затрагивала и поэтому мало интересовала.
Первое испытание
Случай проверить себя в смелости представился мне в тот же день.
Под вечер отец послал меня с небольшим поручением к сельскому старосте. Жил староста далеко. К его дому вело два пути. Один — по улицам и переулкам — длинный путь. Другой — прямо по огородам и конопляникам — раза в три короче. Я и раньше бывал у старосты, но предпочитал ходить к нему улицами. В этот день я избрал глухой путь, через огороды.
Благополучно пробрался по тропинке в густой высокой конопле, потом через посевы картофеля дошёл до сада старосты. Ничего не подозревая, я перелез через плетень и сторонкой зашагал между яблонь. Вдруг на меня бросилась с хриплым лаем, гремя цепью, огромная собака.
Я вздрогнул, закричал диким голосом и отскочил в сторону. В то же время я увидел, что собака натянула цепь, но достать меня не может. Значит, опасности нет… Я с облегчением вздохнул и вспомнил своё обещание Яше.
— Опять струсил, — упрекнул я себя.
Вглядевшись, я увидел протянутую через весь сад проволоку — по ней свободно скользило кольцо цепи. Я рассчитал, что если пойду вдоль плетня, то собака меня не достанет, и двинулся дальше. А она, не переставая лаять, следовала за мной. В ярости она вставала на задние лапы, цепь сдавливала ей горло, и потому лай получался хриплый. Белая пена брызгала из пасти пса. А я неторопливо шагал вперёд, не спуская, однако, глаз со страшного зверя. Вдруг… о, ужас! Цепь, сдерживавшая собаку, со звоном лопнула. Я буквально замер на месте. Чудовище в два прыжка очутилось около меня. До сих пор помню её желтые глаза с продолговатыми чёрными зрачками. Наши скрестившиеся взгляды как бы застыли, мы не могли отвести их друг от друга. Неожиданно глаза собаки странно, вроде смущенно заморгали. Она смирилась, стихла, и, опустив хвост, медленно, с ворчанием, повернула обратно.
Удивленный и обрадованный, я прошел весь сад и скоро выбрался на улицу. Я долго думал над тем, почему собака даже не укусила меня. А что, если бы я побежал от неё? Она догнала бы меня и, наверное, растерзала.
— Это моя смелость смутила собаку, — догадался я.
На пожаре
Вскоре в нашем селе произошел пожар. На рассвете меня разбудил набат — тревожный, частый звон колокола. Первое, что бросилось мне в глаза, — это окно багрового цвета с мелькающими на нём тенями. Казалось, что огонь лижет стёкла. Вся наша семья всполошилась.
Я заплакал, но вспомнил Яшу, и страх прошёл. Я торопливо оделся и выскочил на улицу.
— Ты куда собрался? — с испугом спросила вдогонку мать.
— Как куда? На пожар!
— И не думай! Не пущу!
— Да что я — маленький? Там все, и Яша. Я только посмотрю.
— Ну, иди, только близко к огню не подходи, — предупредила меня мать. — Да как бы тебя там не задавили.
— Не бойся! — на ходу крикнул я.
Горел дом далеко от школы, в которой мы жили, — на противоположном порядке. Со всех сторон на пожар бежали люди, тарахтели повозки с бочками.
Около горевшего дома сновали люди, слышались вопли женщин.
Я мчался во весь дух. Сердце возбужденно билось.
Огонь полыхал над сараем и сенями. Кверху поднимались огненные языки, а над ними расплывались клубы красноватого дыма. От пламени отрывались искры, взлетали вверх и терялись в дыму.
Когда я прибежал на пожар, окна в доме были уже выставлены, и в зияющие тёмные проёмы люди вытаскивали хозяйские вещи. Я хотел влезть в дом, а Яша (он уже был в доме) подаёт мне самовар.
— Принимай! — сказал он.
— Ишь ты какой! — обиделся я. — Сам принимай.
Взобравшись через другое окно в избу, я заметался по ней.
Схватил табуретку, подбежал к окну и крикнул:
— Принимайте!
Какой-то старик взял у меня табуретку и громко предупредил:
— Торопитесь! Крыша загорается.
Нас в избе было человек пять-шесть. Мы очистили всю комнату и перешли в другую. Там группа мужчин пыталась протолкнуть в окно большой сундук, но он не проходил. С улицы доносились крики:
— Выбивайте простенок! Торопитесь! Уже стена горит!
Комната наполнялась едким дымом. Становилось трудно дышать. Наконец выбили простенок и выбросили сундук на улицу. Один за другим выскочили в окно мои товарищи. С улицы кричали:
— Скорее, скорее!
Собрался выскочить и я, но вдруг над моей головой что-то заскрипело и явственно прозвучало:
— Ку-ку! Ку-ку!
Я вначале вздрогнул, а потом разглядел на стене под потолком тикающие часы.
«Как же их забыли?» — удивился я и машинально подтянул кверху гирьки.
