Секретная просьба (Повести и рассказы) - Алексеев Сергей Петрович (книги бесплатно без .TXT) 📗
Нет тут другого мнения.
Капитан Александр Якубович обещает штурмом ворваться в Зимний дворец.
— Нужно взять Петропавловскую крепость.
— Верно, верно. И это верно.
Полковник Александр Булатов дал слово: солдат повести на крепость.
— Нужен диктатор (то есть предводитель всего восстания). Кому же диктатором быть?
— Трубецкому! Трубецкому! Пусть полковник князь Сергей Трубецкой старшим над всеми будет!
Согласен Рылеев, согласны все. Князь Сергей Трубецкой согласен. Поднялся Кондратий Рылеев:
— Друзья! Минуты дороги. Смерть тиранам! Свобода родине! К делу, друзья. Ура!
— Ура! — пронеслось по комнате.
Разошлись по домам офицеры. Остался один Каховский. Давно вызывался поручик Пётр Каховский убить царя.
Спросил Рылеев:
— Не передумал?
— Стою на прежнем, — сказал Каховский.
Поклялся Каховский убить царя.
Бушует, бушует в камине пламя. Рвётся в трубу пожаром.
Ночь. Тишина. Спит Петербург. У городских застав в караулах стоят дозорные. Ветер идёт с Невы. Падает с неба снег. Ночь. Тишина. Входит в Санкт-Петербург История.
Слышат солдаты в ночи шаги.
— Стой! — закричали дозорные. — Кто там?
Прислушались.
— Кто там?
Слышат в ответ:
— История.
Переглянулись солдаты:
— Эй, не шути!
— Остановись!
Мимо прошли шаги.
Прибежал офицер на крики.
— Что тут такое?
— Кто-то прошёл.
— Эх вы, скоты, разини! Вида какого?
— Не видели вовсе. Имя лишь слышали.
— Кем же назвался?
— Голос был женский.
— Что же сказал?
— История.
Посмотрел на солдат офицер изумлённо. Ясно ему, что ночные страхи помутили дозорным разум. Сплюнул с досады, вернулся в тепло.
Ночь. Тишина. Спит Петербург. А в это время по улицам города властным шагом идёт История.
Всё громче и громче слышны шаги. Смотрит направо, смотрит налево. Что-то признает. Где-то задержится. Снова продолжит путь.
Спустилась к Неве, постояла, задумалась. Достала часы. Взглянула. Спохватилась. Ускорила шаг.
Прошла по казармам гвардейских полков. На спящих солдат посмотрела.
— Вставайте, пора! — шепнула.
По ступенькам поднялась Зимнего.
— Где здесь великий князь Николай? Ах, вот этот?!
Брезгливо поморщилась. Быстро спустилась вниз.
Пришла на Сенатскую площадь. Осмотрелась вокруг внимательно. Царя Петра на коне увидела.
— Здравствуй. Стоишь, великий. Вижу, потомками ты не забыт.
Посмотрела вперёд История.
— Час пробил, — сказала громко и поднялась куда-то ввысь.
Тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та!.. Барабанщики бьют тревогу.
— Выходи! Становись!
— Выходи! Становись!
Утро, 14 декабря. Члены тайного общества штабс-капитаны братья Александр и Михаил Бестужевы и штабс-капитан князь Дмитрий Щепин-Ростовский взбунтовали лейб-гвардейский Московский полк.
— Выходи! Становись!
Распахнулись ворота полковых казарм. Устремились вперёд солдаты.
Рядовой Епифан Кириллов чуть запоздал к командам. Бросился вслед за своей уходящей ротой. Почти догнал. Только хотел пристроиться, но вдруг:
— Стой! Ни с места! Ни шагу вперёд!
Замер, оцепенел солдат. Застыл столбом верстовым на месте.
Перед восставшими появился командир полка генерал-майор Фредерикс.
— Кругом! — кричит Фредерикс. — Быдло! Кругом! В казармы!
Хотел повернуться кругом Кириллов. Да только видит: другие стойки. Никто из солдат не дрогнул. Не повернулся никто кругом.
Слышит Кириллов:
— Прошу, генерал, отойдите. — Это сказал Александр Бестужев.
— Прочь, прочь, убьём! — раздались солдатские голоса.
— Молчать! — вскипел Фредерикс — Слушай мою команду!
Озверел Фредерикс. Рот до ушей от крика. И главное, смотрит именно на Епифана Кириллова. Оробел гренадер. Подтянулся по стойке «смирно». Ждёт, какую ж команду слушать.
Только команду так и не успел прокричать Фредерикс.
Штабс-капитан Щепин-Ростовский ударом сабли сбил генерала с ног.
Упал, замолчал Фредерикс. Хотел Епифан Кириллов скорей подбежать к своим. Но тут же:
— Стой! Ни с места! Ни шагу вперёд!
Вздрогнул солдат, снова застыл на месте.
Это бежал к воротам бригадный командир генерал-адъютант Шеншин.
— Кругом! — закричал на солдат Шеншин. — Быдло! Кругом! В казармы! Молчать! Слушай мою команду! — и тоже, как генерал Фредерикс, на Епифана Кириллова смотрит.
Застыл Епифан. Ждёт, какую ж команду слушать.
Но не успел закончить команду Шеншин. Сабельным ударом сбил и его Щепин-Ростовский с ног.
Рухнул как сноп генерал на землю. Рванулся Кириллов быстрее к своим. Но тут же:
— Стой! Ни с места! Ни шагу вперёд!
Снова застыл солдат. Даже пот у бедного выступил. Это подбегал к восставшим полковник Хвощинский.
— Кругом! В казармы! Кругом! Изменники! Быдло! — кричал Хвощинский. Кричит и тоже, как на грех, на Епифана Кириллова смотрит.
Отдельно стоит Кириллов. Больше других приметен. Поёжился под пристальным взглядом солдат. Хотел повернуть к казармам. Да в это время снова вскинул Щепин-Ростовский саблю. Однако хитрее других оказался Хвощинский. Не пожелал он на землю падать. Зайцем метнулся в сторону. Чуть Кириллова с ног не сбил. От неожиданности даже Кириллов вскрикнул.
— На Сенатскую, братцы. За мной! Вперёд! — скомандовал Александр Бестужев.
— Наконец-то команда ясная, — просиял Епифан Кириллов.
Вышли солдаты на улицу. Идут на Сенатскую площадь. Стройно чеканят шаг. Не двадцать, не тридцать идёт солдат. В строю восемьсот гвардейцев.
За день до восстания, 13 декабря, сенатор Дивов, как обычно, в десять часов отошёл ко сну. Натянул до подбородка стёганое одеяло. Зажмурился.
Уютно, тепло в постели.
Завтра утром в Сенате присяга царю. «Слава богу, — вздохнул Дивов, кончились все страдания».
Истомился Дивов за эти дни. Кто будет новым царём, гадал. Константин? Николай? Николай? Константин? К кому поближе из них держаться?
Не хотел ошибиться Дивов. Знает, цари обидчивы. Ездил он несколько раз в Зимний дворец. Старался попасться на глаза Николаю. А попадаясь, до пола кланялся и величал Николая «ваше величество» (так обращались к царю), а не «ваше высочество», как полагалось обращаться к великому князю. Пусть видит великий князь Николай, как предан его высочеству Дивов.
Ну, а как же быть хитрецу с Константином? Жалко, далеко Константин. Далеко до Варшавы ехать, чтобы и ему на глаза попасться. Другое придумал Дивов. Пишет письмо Константину. Письмо пустячное. Дело не в нём. Дело, конечно, в титуле. Не «ваше высочество» — «ваше величество» пишет Дивов.
«Кто же будет царём? Николай? Константин? Константин? Николай?» Две недели в муках ходил сенатор. И вот всё решилось, будет царём Николай. Уснул спокойно сенатор Дивов.
И вдруг среди ночи:
— Павел Гаврилыч! Павел Гаврилыч!
Вздрогнул сенатор. Открыл глаза. Слуга Федул перед барином.
— Павел Гаврилыч, вставайте.
— Ну, что там ещё такое? — пробурчал недовольно Дивов.
— Жандармы, барин, — ответил Федул.
Сон из Дивова тут же вышел. Догадка шилом беднягу колет: «Дознался, дознался великий князь Николай, про письмо Константину, видать, проведал». Мерещится Дивову страшное: немилость царя, ссылка, а то и каторга.
Одевался он медленно. Руки тряслись. Никак не хотели попасть в рукава горностаевой шубы.
— Быстрее, быстрее, — командовал старший жандарм. — В санки садитесь, в санки.
Усадили жандармы сенатора в санки.
«Неужто ходом прямым в Сибирь?» — в страхе подумал Дивов.
Однако не свернули санки на тракт сибирский, не поскакали кони ни к Шлиссельбургской, ни к Петропавловской крепости. К Сенату, на Сенатскую площадь примчались санки.
