Они учились в Ленинграде - Ползикова-Рубец Ксения Владимировна (библиотека книг .txt) 📗

Танцы и игры затянулись далеко за полночь. Но о сне думать было нельзя: по священной для ленинградских школ традиции после окончания вечера все пошли на набережную Невы.

Белая ночь. Чудесная белая ночь июня. Мы, ленинградцы, знаем, как прекрасен наш город в эти ночи. Нева отливает серебром, каналы точно наполнены густо-черной неподвижной водой, и в ней отражаются строгие светлые здания с колоннами, арки горбатых мостов, крылатые львы и резьба чугунных решеток. Город двоится: один — полный величия, спокойствия, прекрасный город на берегах Невы, а другой — в глубине вод рек и каналов.

Мы идем к Неве и у бронзовых львов садимся на ступени, ведущие к воде.

Дворцовый мост разведен. С верховьев Невы буксир ведет баржи. Этот караван кажется черным силуэтом на мелкой ряби Невы.

— Ребята, давайте бегать, — предлагает Таня. — Кто за мной? До Зимней канавки!

Она мчится вдоль набережной, и за ней с шумом несутся остальные. Даже толстый Павлик пытается бежать с товарищами.

Мы, учителя, на несколько минут остаемся одни.

— Вы помните себя на этих берегах молодой? — спрашивает меня наш учитель географии — Александр Маркович.

— Конечно, помню, но только не школьницей. Тогда нас на набережную ночью гулять не пускали. Зато курсистками мы здесь и встречали и провожали белые ночи. А когда возвращались под утро домой, всегда ссылались на разведенные мосты.

— Я приехал в Петербург учиться в университете, — задумчиво говорит Александр Маркович. — И вот только в такую ночь по-настоящему оценил «Медного всадника».

Наши бегуны возвращаются шумной гурьбой. Лица веселые, раскрасневшиеся.

— Ребята, подумайте: пройдет двадцать лет, и мы можем встретиться на этом месте. Интересно, какими мы будем тогда! — говорит Таня.

— Опять у тебя философская проблема! — перебивает ее Ира. — Я, как Ольга Ларина, скажу: «Я не способна к грусти томной!».

— Ребята, давайте споем!

Кто-то начинает песню, и она несется над простором реки:

— Счастливый вы народец, — говорит Александр Маркович. — У нас таких песен не было… Мы «Дубинушку» тянули.

— Нет, нет! Ваша жизнь была интереснее. Вы протестовали, боролись, а за нас всё сделали другие! — говорит Таня.

— Ну и неверно. Вам предстоит всё самим устраивать. Вы такое увидите, о чем мы и мечтать не могли, — горячо возражает Александр Маркович.

— Да, да. Я, например, обязательно выстрою еще один мост на Неве. Чудо-мост, на одной арке! — говорит, мечтая, Петя, наш «малыш». Ему только шестнадцать лет, он самый младший в классе, но это не помешало ему получить «золотой» аттестат.

— Старо, старо, Петя — это спроектировал еще Кулибин, — говорит насмешливо Олег.

— Ну, тогда я изобрету такое освещение улиц, что и в декабре Ленинград будет выглядеть так, точно над ним белая ночь.

А город был прекрасен…

Мы восхищались и бледно-розовым отблеском зари в окнах Зимнего дворца, и аметистового цвета стеклами Эрмитажа, и строгими формами Биржи на Стрелке Васильевского острова.

Мне думалось: всё хорошо. И город, и Нева, и наша молодежь, и эта белая ночь.

И учителя молодели сегодня. Александр Маркович даже пробовал играть в горелки.

Город спал, а звонкие голоса нарушали завороженную тишину ночи.

Мы не останавливали молодежь, не делали привычных замечаний, не мешали веселиться, петь, шуметь. Это была их ночь, последняя ночь школьников и первая ночь вступающих в жизнь людей…

Война началась

Сегодня воскресенье — первый день моего отпуска. На городской станции железных дорог утром я получила билет в Цхалтубо, курорт солнечной Грузии, и около двенадцати часов шла домой по Невскому, в сторону Адмиралтейства. На улицах нарядная, праздничная толпа, в воздухе непрерывное гудение самолетов.

Я свернула на Мойку и медленно пошла домой.

На Демидовой переулке дворник дома, в котором я живу, оглушает известием: «Фашист начал войну… Сейчас выступал Вячеслав Михайлович Молотов».

Война!

Трудно передать особую тревогу, силу ненависти к врагу и чувство огромной ответственности перед Родиной.

Все должны быть на высоте в этот ответственный момент. Сейчас и учителя держат строгий экзамен — кого они вырастили и воспитали? Будет ли хорошим бойцом мечтатель и музыкант Боря? Как встретит известие о войне рассудительный Юра? Будет больно, если он, такой вдумчивый и глубокий, не поймет всего.

Дома тишина пустой квартиры. Все куда-то исчезли. Быть одной немыслимо. Хочется видеть близких людей, говорить с ними…

Я решаю идти в Эрмитаж, где работают мои друзья. У ворот дома встречаю своих бывших учеников.

— Вы уже знаете? Слышали? — спрашивают они меня.

— Мы ходили к Юре в больницу. Он прислал вам записку, — говорит Павлик и протягивает мне листок из тетради в клеточку, сложенный квадратом. Читаю:

— Приходите скорее в школу; я уверена, что все наши придут, — говорит Таня и мы расстаемся.

Я иду по набережной в Эрмитаж. Могучая Нева так не величава, но мне кажется, что всё стало другим. Это тревога за Родину, тревога за город-красавец.

Мощно простер свою руку «Всадник». Так хочется верить, что и в счастливый день мира мы увидим «Всадника» на своем месте.

Высокое-высокое, по-южному голубое небо над городом. Гул самолетов. Это летчики охраняют Ленинград. Корабли стоят на Неве. И каждый из нас должен быть на своем посту.

Мы не одни. Нас сумеет защитить могучая страна, весь советский народ.

Но город может пострадать. Александрийский столп, памятник русской славы 1812 года, игла Адмиралтейства и купол Исаакия, светлая лента красавицы Невы — всё это для врага только ориентиры… А белые ночи облегчают налеты на Ленинград.

Сторожите город, летчики в небе и балтийцы на кораблях, а мы будем всеми силами помогать вам…

Вчера в 16 часов наша школа была полна учителей и учащихся. Все пришли узнать, не нужна ли их помощь. Был получен приказ РОНО: освободить помещение школы к утру 23 июня.

Наш завуч быстро спускается по широкой лестнице.

— Друзья, нам предстоит большая работа; принимайтесь за нее немедленно! — обращается он к группе учащихся, стоящих в вестибюле.

Мы, учителя, спешно намечаем, какой работой будет руководить каждый из нас. Клавдии Ивановне предстоит уложить химический и физический кабинеты.

Ее хозяйственный глаз сразу определяет, что ящиков не хватит. По ее поручению, едут в соседний кооператив и покупают там тару, необходимую для упаковки приборов.

Всюду закипает работа. Укладывают реторты и колбы, бережно упаковывая их в газеты и стружки.

Коменданта нашего здания уже вызвали в военкомат, и его, как-то незаметно для всех, заменил ученик. Справляется он со своими обязанностями не плохо. Работа напряженная. Разговоров почти не слышно. Так проходят часы…