Дева. Звезда в подарок - Усачева Елена Александровна (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Ткаченко зашипел, и Юля испуганно оглянулась. Он уже снял с себя ботинок и теперь осторожно стягивал носок. Сам носок был светло-серый, но пятка казалась чем-то испачканной. Чем-то темным. Темно-красным.
Кровь местами запеклась, носок приходилось отдирать, отчего Петро, чтобы было не так больно, с силой втягивал в себя воздух.
Секунду Бочарникова сидела, не понимая, что происходит.
— Воды дай! — сквозь зубы процедил он.
Юля засуетилась, не в силах мгновенно догадаться, где она сейчас может взять воду. Та речка, из которой они пили, осталась давно позади, вокруг тишина, не слышно ни одного ручья. И трава, как назло, высохла.
— Из бутылки! — напомнил Петро.
Точно! Они же набирали воду!
Юля дернула пластиковую бутылку из бокового сеточного кармана. Петро намочил носок и стал смывать подсохшую корочку.
— Как же ты пойдешь? — удивилась Юля такому странному жесту, ведь мокрые носки вдвойне будут натирать.
— Без них обойдусь, — зло выдохнул Ткаченко. Видимо, ему было очень больно.
— Но как же?.. — Юля оглянулась. Аптечка! Она о ней даже не подумала. Хоть бы пластырь взяла.
— Вон тот красный лист дерни, — мотнул головой Петро. Юля оглянулась. Вокруг них росла странная трава, похожая на невысокие заячьи уши, круглая, чуть вытянутая, крепенькая. Почти вся она была ярко-зеленая, но нижние листочки кое-где уже краснели, виднелись скукоженные коричневые сухостои.
Юля дернула ближайший лист, протерла его пальцами, зачем-то дохнула, словно пыталась поделиться с ним частичкой своего тепла и здоровья.
Петро отбросил в сторону носок, приложил лист к ране, дернулся от боли, но промолчал.
— Посидеть надо. Сейчас затянется. — Петро глянул на Юлю, словно проверял, не испугалась ли, не ширит ли глаза от испуга или брезгливости. Но лицо Бочарниковой было полно сочувствия.
— Это подорожник?
— Бадан. — Ткаченко выпрямился, вытягивая пострадавшую ногу. — Из него чай хороший получается.
— Может, чаю? — встрепенулась Юля.
— В ладонях ты его будешь кипятить, что ли? — скривился Петро.
— Зачем? — улыбнулась Бочарникова, в первый раз за сегодняшний день, чувствуя свое превосходство. — Есть кружка. Есть вода. Большого костра не понадобится!
Она с готовностью придвинула рюкзак, вытащила свою любимую кружку с фазанами, достала спички. Пальцы наткнулись на шуршащий пакет.
Носки и футболка, взяла для себя про запас. Носки хорошие, трекинговые, у них какое-то мудреное переплетение, нога в них никогда не натирается. Секунду Юля колебалась. Носки могли понадобиться ей самой — это раз; их было немного жалко, все-таки для себя берегла, а не для ворчащего парня, не умеющего по горам без увечий ходить, — это два. Ладно, сто рублей не деньги! Юля сунула носки в карман и пошла за ветками.
Странно, но Петро ничего не сказал. Лежал на спине, вытянувшись во весь рост, угрюмо молчал.
Юля принесла растопку, подложила немного бумаги, чтобы лучше разгорелось. Огонь с готовностью облизал бока кружки, фазаны стали пропадать под налетом копоти.
Надо было догадаться взять с собой маленький котелок, так она испортит кружку! Опять жалко…
Юля тут же одернула себя, заставляя думать о том, что их ждет впереди. Кружку, в конце концов, можно будет отмыть. А если не отмоется… Ерунда, отечественная промышленность по производству кружек еще не остановилась.
— А как его заваривают? — Юля глянула на зеленые ушки бадана.
— Бери коричневые, подсохшие, — Петро сел ближе к костру. — Вода закипит, накроши листик и дай настояться.
Окруженная со всех сторон огнем, кружка закипела мгновенно. Юля протянула руку, но тут же отдернула, понимая, что обожжется.
Вода булькала, убегая и расплескивая драгоценный кипяток.
— Ветки раскидай! — Петро не шевелился.
Юля подняла палочку, собираясь раздвинуть обжигающие угольки.
— Ногами! — раздалось за спиной.
Юля сжала зубы и начала разбрасывать огонь. Быстро гаснущие палочки задымились.
Накрошенный бадан плавал сверху, не желая тонуть. Юля мешала его веточкой, но он упорно всплывал.
— Не колдуй! Вкуснее не станет.
Бочарникова снова вспыхнула и снова ничего не сказала. Она посмотрит, как Петро запоет, когда ему придется хромать дальше.
Над кружкой поднимался парок. Юля отломила шоколадку, ожидая услышать очередной комментарий, но Петро подсел ближе, рукавом куртки подхватил кружку.
— Откуда ты узнал про эту траву? — спросила Юля.
Ткаченко со смаком громко затянулся, чуть дернулся, глотая обжигающе горячий чай, и довольно улыбнулся.
— Палыч на занятиях говорил. — Он отломил добрую треть шоколадки и отправил ее в рот. — У нас был курс молодого бойца: «Как выжить в тайге без еды».
Юля хмыкнула. Нашлись бойцы! Чуть что — сразу в панику впадают.
Брать у Петро кружку с рукавом куртки было неудобно. Она достала из кармана платок, перехватила кружку, поднесла к губам. Так получилось, что отпила она в том месте, где перед этим пил Петро, словно поцеловалась с ним. Или он нарочно так отдал ей кружку?
От смущения Юля не сразу почувствовала вкус. Чай был жидковат, с еле уловимой сладковатой ноткой. Горячая волна приятно смыла шоколад с языка, прогрела желудок. Правда, что ли, силы придает?
— Как ты думаешь, что там делают наши?
Юля блаженно щурилась на солнце. С каждым шагом лес все больше и больше оживал. Стали чаще встречаться цветы — веселые желтые цветочки курильского чая, желтые маки, голубые незабудки, колокольчики, опять же…
— Чего тут думать? — Ткаченко перехватил у Юли кружку. — Ругаются!
Петро оказался прав. Обнаружив, что Юля ушла с Ткаченко, Инвер страшно разозлился. Он сам хотел пойти с Бочарниковой. Или — вообще вместо нее. Всю ночь не спал, прислушивался к разговорам в палатке девчонок — Федина вернулась, и теперь под оранжевым тентом опять стало тесно, там долго не спали, вяло переругивались. Девчонки говорили обо всем, но только не о завтрашней вылазке. Харина, еще недавно возмущавшаяся очередной бредовой идеей подруги, почему-то замолчала, и Мустафаев в тайне понадеялся, что от плана отказались. Что утром Палыч сам решит, что делать. И, скорее всего, никто никуда не пойдет. А если уж и пойдут, то явно не Юлька. Нечего этой городской по лесу шастать, тайга не любит новичков. Она останется в лагере. Это пускай Ткаченко ломает ноги на камнях.
Но они ушли вдвоем, Инвер даже не заметил, как они договорились, и теперь вымещал на окружающих свое раздражение. Особенно досталось оставшейся одной Ирке.
— Ну, чего сидишь! Иди за дровами! — налетал он на нее. — Ты чего принесла? — кричал он, стоило Ире вернуться. — Не можешь дров собрать, хоть за водой сходи! Чего набрала? — орал он, когда Ира только еще шла от реки. — Не видишь, котелок грязный, чаинки плавают. — И вода с шумом вылилась в ближайшие кусты.
— Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие! — Сережка вырвал у Мустафаева из рук котелок и сам пошел к реке.
Расстроенная Ирка шмыгнула носом, забралась в палатку и решила не выходить оттуда до возвращения Бочарниковой. Ну, или хотя бы до завтрака.
Олег Павлович выбрался из палатки на солнышко, тяжело вздохнул, оглядывая разоренный лагерь — миски и кружки со вчерашнего дня валялись вокруг костра вперемежку с пустыми консервными банками, пакетом из-под риса, не убранными на ночь сухарями. Ночные алтайские жители нашли чем здесь поживиться.
— Их надо вернуть! — Инвер сел рядом с руководителем, отпихнул подвернувшийся под ногу сухарь. — Пустите меня, догоню в два счета.
— В два счета не надо, — покачал головой Олег Павлович. — Завтракай, ищи себе пару и поднимайся на перевал. Там должна появиться сотовая связь.
— Позвоним, чтобы они вернулись? — с готовностью закивал Инвер.
Олег Павлович снова поморщился, похлопал себя по карманам, словно искал что-то.
— Если они дойдут до Чибита, то телефоны у них заработают только вечером. А если не дойдут, то будем искать их завтра. Сейчас они вне зоны доступа.
