Аня из Инглсайда - Монтгомери Люси Мод (бесплатная регистрация книга txt) 📗

— Противная тетя Мевая, — отчетливо произнес Ширли в один ужасный день. Гилберт хотел дать ему шлепка, но Сюзан поднялась во всем своем оскорбленном величии и воспрепятствовала этому.

«Мы запуганы, — думала Аня. — Все в этом доме начинает вращаться вокруг вопроса: будет ли тетя Мэри Мерайя довольна? Мы не хотим признать это, но это правда. Все, что угодно, лишь бы она не вытирала слезы с великодушным видом. Так не может продолжаться».

Аня вспомнила слова мисс Корнелии о том, что Мэри Мерайя Блайт никогда ни с кем не дружила. Ужасно! И, сама столь богатая дружбой и друзьями, Аня внезапно почувствовала прилив сострадания к женщине, которая никогда не имела ни одного друга, у которой впереди не было ничего, кроме одинокой, тревожной старости, и никого, кто пришел бы к ней за покровительством и исцелением, за надеждой и помощью, за сердечным теплом и любовью. Конечно же, они могли бы быть более терпеливыми по отношению к ней. В конце концов, их раздражение лишь поверхностное. Оно не может отравить глубинные источники жизни.

— Просто у меня был ужасный приступ жалости к себе, — сказала Аня, вынимая Риллу из ее корзинки и с трепетом ощущая прикосновение маленькой округлой атласной щечки к своей щеке. — Теперь он прошел, и я испытываю благотворный стыд.

13

— Похоже, что в наши дни уже не бывает таких зим, как в старые добрые времена, правда, мама? — сказал Уолтер уныло.

Ноябрьский снег давно растаял, и на протяжении всего декабря Глен святой Марии оставался черным и хмурым берегом, омываемым серой водой залива, на поверхности которой ветер крутил завитки холодной как лед белой пены. Выдалось лишь несколько солнечных дней, когда гавань сверкала и искрилась в золотых объятиях холмов, но остальные дни были мрачны и суровы. Напрасно все надеялись, что снег выпадет еще до Рождества, однако приготовления к празднику шли своим чередом, и Инглсайд был полон таинственности, шепота, секретов и восхитительных запахов. В самый канун Рождества все было готово. Елочка, которую Джем и Уолтер принесли из ложбины, стояла в углу гостиной. Большие зеленые венки из еловых лап и плауна с завязанными на них огромными бантами из красной ленты украшали окна и двери. Лестничные перила были обвиты ползучей хвоей, а в кладовой Сюзан уже не хватало места для приготовленных яств… А потом, в конце дня, когда они уже смирились с тусклыми красками так называемого «зеленого» Рождества, кто-то выглянул в окно и увидел большие белые хлопья, густо повалившие с неба.

— Снег! Снег! Снег!!! — кричал Джем. — Это все-таки белое Рождество, мама!

Инглсайдские дети пошли спать совершенно счастливые. Было так приятно свернуться под одеялом в теплой, уютной постели и слушать, как за окнами в седой снежной ночи воет ветер. Тем временем Аня и Сюзан взялись за работу — предстояло нарядить рождественскую елочку. «И сами ведут себя как двое детей», — с пренебрежением подумала тетя Мэри Мерайя. Она весьма неодобрительно отнеслась к свечам на елочке: что, если дом загорится от них? Она весьма неодобрительно отнеслась к раскрашенным ватным шарикам: что, если близнецам вздумается съесть их? Но никто не обращал на нее никакого внимания. Они уже поняли, что только при таком условии жизнь с тетей Мэри Мерайей может быть выносимой.

— Готово! — воскликнула Аня, прикрепив большую серебряную звезду к верхушке гордой маленькой ели. — Ах, Сюзан, до чего она красива! И как замечательно, что все мы можем на Рождество снова стать детьми и ничуть не стыдиться этого! Я так рада, что выпал снег, но надеюсь, к утру метель уляжется.

— Метель будет завтра весь день, — авторитетно заявила тетя Мэри Мерайя. — Мне говорит об этом моя бедная разламывающаяся спина.

Аня прошла через переднюю, приоткрыла большую парадную дверь и выглянула… Мир исчез в белой страсти метели. Оконные стекла были серыми от налипшего на них снега. Высокая сосна казалась громадным, закутанным в белое призраком.

— Вид не очень обнадеживающий, — печально признала Аня.

— Пока еще погодой распоряжается Бог, миссис докторша, дорогая, а не мисс Мэри Мерайя Блайт, — заметила, выглядывая из-за ее плеча, Сюзан.

— Надеюсь, что никто, по крайней мере, не заболеет в ближайшие часы и не вызовет Гилберта, — сказала Аня, отворачиваясь от двери.

Сюзан в последний раз вгляделась в темноту, прежде чем запереть дверь, оставив за порогом штормовую ночь.

— Только посмей родить ребенка сегодня! — такое загадочное предупреждение бросила она в направлении Верхнего Глена, где миссис Дрю ожидала своего четвертого.

Несмотря на спину тети Мэри Мерайи, метель постепенно стихла, и к утру залило затерянную среди белых холмов лощину красным вином зимнего рассвета. Все дети встали рано, сияющие как звезды, и полные приятных ожиданий.

— Сумел ли Санта-Клаус пробиться к нам через метель, мама?

— Нет. Он был болен, и у него не хватило сил, — усмехнулась тетя Мэри Мерайя, которая была в хорошем — для тети Мэри Мерайи — настроении и не прочь пошутить.

— Санта-Клаус благополучно добрался до Глена, — сказала Сюзан, прежде чем детские глаза успели затуманиться слезами. — Вот как позавтракаете, так пойдите в гостиную и увидите, что он сделал с вашей елочкой.

После завтрака папа таинственным образом исчез, но никто не обратил внимания на его отсутствие, так как все были заняты разглядыванием елочки — яркой елочки, сияющей золотыми и серебряными шарами и зажженными свечами во все еще темной комнате, где вокруг нее громоздились пакеты всех цветов и размеров, перевязанные прелестнейшими ленточками. И тут появился Санта-Клаус — великолепный Санта-Клаус, весь в красном, с белой меховой опушкой, с длинной белой бородой и большущим животом… Сюзан затолкала три подушки под балахон из красного полубархата, который Аня сшила для Гилберта. В первый момент Ширли завизжал от ужаса, но, несмотря на это, не пожелал, чтобы его увели из гостиной. Санта-Клаус раздал подарки, обратившись к каждому из детей с небольшой шутливой речью, произнесенной голосом, который звучал странно знакомо даже из-под маски, а затем — под самый конец — его борода загорелась от свечки, что доставило тете Мэри Мерайе некоторое удовлетворение, хотя и не столь значительное, чтобы удержать ее от печального вздоха:

— Ах, теперь Рождество уже не то, что прежде, когда я была ребенком.

Она неодобрительно взглянула на подарок, который прислала Ане из Парижа маленькая Элизабет, — небольшую красивую бронзовую копию Артемиды [5] с серебряным луком.

— Что это за бесстыжая девчонка? — осведомилась она с суровым видом.

— Богиня Диана, — ответила Аня, обменявшись легкой улыбкой с Гилбертом.

— А, язычница! Ну, тогда другое дело… Но на твоем месте, Ануся, я не оставила бы эту статуэтку там, где ее могут видеть дети. Иногда мне начинает казаться, что такое понятие, как скромность, исчезло из этого мира. Моя бабушка, — заключила тетя Мэри Мерайя с восхитительной непоследовательностью, столь характерной для большинства ее высказываний, — всегда носила не менее трех нижних юбок — и зимой, и летом.

Тетя Мэри Мерайя связала всем детям напульсники из бордовой пряжи отвратительного оттенка и такой же свитер для Ани; Гилберт получил от нее в подарок на редкость некрасивый галстук, а Сюзан — нижнюю юбку из красной фланели. Даже Сюзан считала нижние юбки из красной фланели чем-то безнадежно старомодным, но все же любезно поблагодарила тетю Мэри Мерайю.

«Возможно, эта юбка пригодилась бы какой-нибудь бедной миссионерке, — думала она. — Три нижние юбки! Ну и ну!.. Я льщу себя надеждой, что я вполне порядочная женщина, но мне нравится эта особа с серебряным луком. Может, одежды на ней и немного, но, если бы у меня была такая фигура, я не уверена, что захотела бы ее прятать… Ну а теперь посмотрим, как там наша начинка для индейки, хотя какая это начинка — без лука!»