Чужой принц - Мазаева Ирина (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
Лелька никогда не задумывалась, что для нее значит дружба с Ритой. Ей казалось, Рита в ее жизни была всегда. Даже несмотря на то, что память упорно подсовывала ей под нос ее другую, детсадовскую, подружку Катю Воробьеву. С Катей Воробьевой они тоже дружили бурно, вместе сбегали за забор детсадовской площадки, вместе страдали по мальчику из группы «Василек». Мечтали пойти в одну школу, в один класс, но не вышло: Лельку отдали в 47-ю, а Катю – в 39. И только потом началась Ритка.
Но для Лельки все-таки Ритка была всегда. Ведь что в детском садике? Там ведь еще детство, там выбор друзей случаен, там все еще не по-настоящему, там одни игры. А вот в школе все совсем по-другому. В их классе 16 девочек, а Лелька выбрала именно Ритку. Смогла даже розовые помпончики ей простить. И Ритка выбрала Лельку. Может быть, ей тоже в Лельке сначала что-то не очень нравилось. А она взяла и закрыла на этот недостаток глаза.
Ритка для Лельки была такая же привычная, как квартира на улице Мелентьевой в доме № 20, как двор с качелями, как здание школы, как родители, как берег озера с пляжем и пирсом, как компьютер у нее в комнате – равная со всем остальным составляющая ее, Лелькиной, жизни. Часть ее жизни. Только гораздо более важная, чем пирс или компьютер. Самая близкая подруга. В отличие, например, от Таньки с танцев или от двоюродной сестры Светки, с которой она тоже дружила. От той же Катьки Воробьевой, с которой они снова начали общаться три года назад в «Контакте». Без Таньки, Светки и Катьки Лелька смогла бы прожить. А без Ритки – нет.
Лелька решила, что пора плюнуть на гордость, на обиду, на самолюбие, позвонить Ритке и помириться. А не ждать, что Анжелика Альбертовна «все устроит». Более того, сделать это следует немедленно и лучше всего будет зайти к ней домой.
В «маршрутке» Лелька распрощалась с Танькой, вышла на пару остановок пораньше, чтобы пройтись пешком и подумать, что она скажет Ритке. Шагала по проспекту и вспоминала о разговоре с Анжеликой Альбертовной. И ей казалось, что это вовсе не правда, что все ее чувства – поверхностны. Лельке казалось, что Ритку она любит по-настоящему. Что она хочет общаться с ней, видеться каждый день, дружить.
Было воскресенье. Магазины все уже были закрыты, народу на тротуаре было мало, зато машины катились по мостовой сплошным непрерывным потоком – дачники возвращались с дач, чтобы успеть привести себя в порядок, выспаться и отправиться завтра на работу. А значит, ее родители, которые тоже еще вчера укатили на дачу к бабушке Кате, сейчас уже спешили домой. А она им даже картошки не сварила, голодным, не говоря уже о том, чтобы сварить суп.
Лелька призадумалась и поняла, что визит к Ритке все-таки придется отложить… Вместо этого она поспешила домой и уже через полчаса вскочила в лифт в своем подъезде. Вышла на своем шестом этаже, подошла к квартире с номером «96», сунула руку в карман… И обнаружила, что ключей в нем нет.
Минут через двадцать, когда Лелька обшарила всю свою одежду и всю пляжную сумку, она поняла, что это на самом деле правда: она, выбегая утром вся такая радостная на пляж, забыла дома ключи. Лелька потянулась за телефоном – дисплей был погашен и ни в какую не собирался оживать. Зарядка в телефоне была на нуле. Лелька помаялась еще немного под дверью и отправилась к Ритке: это была судьба – объясниться с подругой прямо сразу, не переодеваясь, с мокрым купальником в сумке.
Ритки дома не было. Ни Ритки, ни ее мамы, ни ее папы – НИКОГО. Лелька стояла под дверью и в недоумении жала на кнопку звонка: где в восемь вечера все они вместе могли быть, она и предположить не могла. Она звонила, звонила, звонила и не верила тому, что никого нет. Ей снова показалось, что Ритка каким-то образом обманула ее. Но ведь подруга не знала о Лелькином решении, они не договаривались о встрече – здесь никто ни в чем не был виноват.
– Ну и не надо! – немного зло высказалась вслух Лелька и пошла обратно к своему дому.
Родителей по-прежнему не было. И тут-то Лелька поняла, как она вымоталась за последнюю неделю: после активного отдыха больше всего на свете ей хотелось добраться до своей уютной кроватки и завалиться спать.
Лелька обреченно уселась на скамейку у подъезда: сколько придется ждать родителей, было не понятно. Ключи забыла, помириться с Риткой не вышло, поговорить не с кем. Причем последнее ей на данный момент казалось самым ужасным: про существование Галины Г., да еще и на одной площадке с Хоботом, Лелька знала уже больше суток, и молчать не было никаких сил.
«А вот пойду, схожу к Хоботу и расспрошу его про его соседку-одиннадцатиклассницу: и разведаю, что мне надо, и время до приезда родителей скоротаю», – решила Лелька. Тут же ей стало очень приятно и немножко волнительно. Лелька решительным шагом направилась к хоботовской девятиэтажке, на ходу придумывая, чем бы таким объяснить свой интерес к Галине Григорьевой…
Но и Хабанена дома не оказалось. Дверь открыла его мама и сообщила, что она понятия не имеет, где Женя – «где-то гуляет». Лелька вздохнула и снова вернулась на скамейку. А ведь какой порыв был зайти к Хоботу! Какой великолепный повод с ним пообщаться!
Лельке ужасно хотелось спать, хотелось домой, в свою норку, и она снова стала злиться на всех вокруг. Но… солнышко ласково припекало. Задувал легкий теплый ветерок. Скамейка была удобной, со спинкой. Лельку начало клонить в сон.
«Лелька в каком-то поселке, похожем на тот, где дача у бабушки Кати. Зима, кругом снег. Она куда-то идет. И вдруг замечает, что на правой ноге у нее надет сапог, а левая – босая. Лелька пытается вспомнить, почему так получилось. Вспоминает, что у нее украли носок. А без носка нельзя надеть сапог.
Лелька упорно продолжает куда-то идти, убеждая себя, что это нормально – ходить в одном сапоге. Причем на сапоге каблук, но и это не мешает идти. Босой ноге тоже хорошо, не очень холодно. Единственное, что ее смущает, так это то, что так ходить не принято.
Лелька решает вернуться туда, где она оставила свои вещи, чтобы все-таки попытаться надеть сапог, хоть и без носка. Она уже почти видит его: теплый, с мехом. Уже бежит обратно, но оказывается, что дорогу преграждает река, которой, когда она шла сюда, не было. Через реку – мост, на нем стоят женщины с флагами и транспарантами (как в фильмах про революцию) и никого не пропускают. Лелька пытается прорваться, и тут же ей влетает красным флагом по одной щеке, потом – по второй… Причем влетает достаточно больно».
– Ой, – вскрикнула Лелька, подскочила, запнулась обо что-то, стала падать, схватилась за что-то, падая, и все-таки грохнулась вместе с чем-то большим и теплым. Судорожно пытаясь окончательно проснуться, она широко распахнула глаза. Но проснуться не вышло: ибо то, что представилось ее взору, явью быть никак не могло.
Она, Ольга Федорова, лежала на асфальте у собственного подъезда. Точнее, не вполне на асфальте, а частично на… своем однокласснике Александре Карманове.
Лелька большими сонными глазами смотрела на Шиша. Шиш не менее большими глазами смотрел на нее. А потом предложил:
– Может, все-таки слезешь?
Лелька отпрыгнула от него метра на два.
– Ты что меня хватаешь?! – на всякий случай пошла она в атаку.
– А ты что, как бомжиха, спишь на скамеечке? – не менее воинственно спросил он. – Я подумал – ласты склеила. А че? Как там у вас это называется? Лишилась чувств.
– С чувствами у меня все нормально! – Лелька потерла щеки, которые пылали огнем.
«Еще не хватало их показывать», – подумала она и вдруг сообразила:
– Это ты мне по физиономии смазал, да?
– А как тебя еще реанимировать? – огрызнулся Шиш.
Он уже пришел в себя и стоял со своим обычным невозмутимым видом.
– Со мной все прекрасно! – заверила Лелька, у которой в голове не укладывалось, как принц может отвесить своей принцессе пару пощечин. – Просто я ключ дома забыла, а родители на даче задерживаются.
