Рассказы для серьезных детей и несерьезных взрослых - Тополь Эдуард Владимирович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Открыл я холодильник, достал кусочек сыра, отломил краешек и положил на пол возле шкафчика. Потому что мышки больше всего на свете любят сыр. Особенно голландский. Ну, в Америке с голландским сыром нет проблем, даже швейцарский можно запросто купить в любом магазине, так что моя новая подруга мышка Сусанна теперь каждый вечер имела замечательный десерт, как какая-нибудь итальянка. Все итальянцы после любой еды любят сырами закусывать. Вот и моя мышка Сусанна перешла на итальянский рацион.
Стали мы теперь втроем дружить, я, таракан Шурупик и мышка Сусанна. Сидим по вечерам, балагурим — я чай пью, Шурупик по стенкам ползает, вечернюю гимнастику делает, а мышка Сусанна возле моих ног сыром угощается. Скушает все, встанет на задние лапки, передними умоется перед сном и — до свидания, за свой шкафчик. И очень я был Шурупику благодарен за то, что он меня с Сусанной познакомил.
А скоро у нас еще один жилец появился — попугай Костя-одессит. Об этом попугае вообще нужно отдельный рассказ писать, но пока я вам коротко скажу: мне его соседи-итальянцы подарили. Старенький попугай, грудка уже голая почти, перышки выпали, и никаких слов он не говорил, кроме «кхе-кхе эсса». Может быть, по-итальянски это что-нибудь другое значит, но я решил, что это он по Одессе скучает, потому что иногда у него получалось: «Эх, Одесса!» Вот я и решил, что он в молодости жил, наверное, в Одессе, а потом улетел в дальние страны, но всю жизнь вспоминает: «Эх, Одесса!» И я назвал его Костя-одессит.
И так славно мы жили-поживали теплой компанией, как вдруг нежданно-негаданно со мной беда приключилась. Влюбился я с первого взгляда. В одну замечательную тетю. Красивую — ой! И пригласил ее к себе в гости.
И вот, представляете, приходит она в мою квартиру и что же видит? На кухне толпы тараканов живут, как у себя дома. Главный над ними Шурупик — как хочет командует, по ночам целые парады устраивает, сам на кухонном столе сидит, как на трибуне мавзолея, а внизу — тараканьи войска маршируют, и маленькие букашки за большими тараканами бегут, как солдаты за танками. А в углу, возле ящика с мусором, мышка Сусанна совершенно спокойно сидит себе на задних лапках, сыр кушает и смотрит на мою гостью своими черными глазками. А на холодильнике клетка с Костей-одесситом, он кряхтит перед сном: «Эх, Одесса!»
Представляете, какое это произвело впечатление на тетю, в которую я влюбился?! Она от возмущения даже покраснела вся, даже заплакала.
— Как же, — говорит, — ты можешь в такой грязи жить?! С мышами, с тараканами! Все, — говорит, — ухожу от тебя! Или я, или тараканы! Выбирай!
Ну? Что мне делать? Ужасное положение. С одной стороны — друзья, а с другой — такая красивая тетя. Как быть? Пробовал я ее уговаривать: «Мол, чем тебе мои тараканы мешают? Что тебе моя мышка Сусанна? Я, говорю, тебе буду отдельный сыр покупать, а мышке отдельный». — Ни-че-го не помогает! Заупрямилась, и все тут.
— Или, — говорит, — я, или — тараканы. Ты, говорит, знаешь, как меня зовут?
— Знаю, — говорю, — Эмилия.
— Вот, — говорит, — а Эмилия в переводе с греческого — Божественная. Ну, как же, говорит, я, Божественная женщина, могу с мышами и тараканами жить? Ну, говорит, ты сам подумай!
И действительно, я подумал, ерунда получается, логично: Божественная женщина как может жить с тараканами? Вздохнул я глубоко-глубоко, взял своего попугая Костю-одессита и отнес к соседям.
— Извините, — говорю, — он по ночам так кряхтит и так по своей Одессе скучает, что моя Божественная женщина слышать этого не может.
Потом позвал мышку Сусанну, накормил ее последний раз лучшим швейцарским сыром и говорю:
— Прощай, дорогая Сусанна, придется тебе новую квартиру искать, потому что теперь моя Божественная женщина наведет в квартире такую чистоту, что я уже никаких крошек не смогу тебе на кухне оставить. Она очень строгая и будет за мной в оба глаза следить. А ты же видела, какие у нее глаза — я от этих глаз просто голову теряю.
Ничего мне Сусанна не сказала, а просто повернулась гордо и ушла.
Теперь пришла очередь тараканов. Пошел я в магазин, купил несколько бутылок спрея от тараканов, вернулся домой, посадил Шурупика в старый спичечный коробок, в котором я из Советского Союза пуговицы привез, а потом закрыл все окна и распечатал все бутылки спрея. Открыл краники и — наутек. Думаю, пусть все тараканы сами из квартиры разбегаются, а мы с Шурупиком на пару убежали. Не мог же я действительно своего самого первого американского друга бросить на погибель вместе с другими тараканами!
Через несколько часов вернулись мы с Шурупиком домой, он в спичечном коробке сидит, а я всю квартиру подмел, полы вымыл и позвонил своей Божественной женщине:
— Все, — говорю, — выполнил я твою волю, приезжай в гости.
И вот приехала она, поцеловала меня:
— Молодец, — говорит, — умница! Больше на пол не сори, тараканов не разводи, тогда я буду у тебя жить.
Ну, что мне делать? Не сорю теперь, сыр возле кухонного шкафчика на полу не оставляю и не кормлю попугая. А только целыми днями ухаживаю за своей Божественной.
Но иногда поздно вечером, когда уснет моя Божественная, я тихо-тихо ухожу на кухню, включаю «Голос Америки», открываю спичечный коробок, и сидим мы с Шурупиком вдвоем, как бывало. Чай пьем, по душам разговариваем.
Только вы, пожалуйста, не говорите об этом ни-ко-му! Пусть это будет наш секрет. А то скажет кто-нибудь моей Божественной женщине, она тогда у меня и Шурупика отнимет.
1982 г.
Самые-самые северные истории
Трехлетняя Кати, пятилетний Джонатан и семилетняя Эмили живут в Шотландии.
А трехлетняя Александра живет в штате Мичиган, США.
А я живу в Нью-Йорке.
Кати, Джонатан, Эмили и Александра говорят по-английски, а я говорю по-английски очень плохо, хотя я уже совсем-совсем взрослый.
Даже Александра и Кати говорят по-английски куда лучше меня, хотя им всего по три года, а мне аж 44!
Правда, я неплохо говорю по-русски, но, ни Кати, ни Джонатан, ни Эмили, ни Александра по-русски ничего не понимают.
Как же мне быть, если я хочу с ними подружиться? Очень мне с ними дружить хочется!
Особенно потому, что дети — это самые-самые лучшие друзья. Дети даже если обижаются, то потом быстро забывают и прощают. И с ними снова можно играть во всякие веселые и интересные игры.
А вот если взрослые обижаются или ссорятся, они это очень долго помнят и уже никогда не прощают. Я это по себе знаю.
Поэтому иметь дело со взрослыми очень скучно — все время нужно думать, как бы их не обидеть.
Короче, я предпочитаю дружить с детьми.
Ну вот, думал я думал, как же мне с этими детьми подружиться, и решил: а напишу-ка я для них маленькие рассказы, расскажу им такие истории, которые никакие-никакие дети не знают ни в Шотландии, ни в Америке, ни в Африке, ни в Австралии! Короче — нигде-нигде!
Может быть, думаю я, за эти истории Кати, Джонатан, Эмили и Александра захотят со мной подружиться?
Но какие же это такие истории, которые никто-никто не знает, а я один знаю?
А вот какие.
*
На самом-самом Севере Земли живут самые-самые северные люди на свете. Эти люди называются ненцы. Почему они так называются, я не знаю, но как-то же им надо называться, правда? Одни люди называются американцы, потому что они живут в Америке. Другие называются шотландцы, потому что живут в Шотландии. А третьи называются русские, потому что живут в России. А эти самые-самые северные люди называются ненцы, хотя живут они на земле, которая называется Ямал.
Ямал на их ненецком языке означает — «конец Земли».
И действительно в этом месте Земля кончается, я сам видел.
Дальше, на севере от этой земли уже никакие люди не живут, дальше на север от этой земли живут только белые медведи и моржи. Белые медведи живут на льдинах, моржи живут в Ледовитом океане, а ненцы живут совсем по соседству, на земле, которая называется Ямал, то есть конец Земли.
