Специальный приз - Ампелонов Александр Львович (чтение книг TXT) 📗
— А в это воскресенье?
— Пока не знаю. А что?
— Пойдем в кино. У меня лишний билет есть. — Разговор я вел таким тоном, словно приглашаю девчонок в кино каждый день.
— А какой фильм? — улыбнувшись, спросила Альбина.
Мне показалось, что приглашение ее обрадовало.
— «Дорогая Луиза».
— Ой, а я уже его посмотрела. Ужасно скучный фильм.
Я растерялся. Если бы я не соврал, что у меня есть билеты, я мог бы предложить другой фильм, а как поступить теперь…
После «Огонька» девчонки сразу спустились в вестибюль. Альбина немного задержалась, но подходить к ней при ребятах было неловко. Саня распределял обязанности: нам предстояло отнести домой инструменты, убрать класс, а главное — разнести по адресам почту.
— Девчонки ушли? — спохватился Игорек. — Мы что, одни пол мыть будем?
— Маргарита Ивановна сказала, что убрать можно завтра, — объяснила Альбина, — но, если хотите, я их позову.
— Не надо, мы сами, — сказал я.
Альбина улыбнулась и тихонько вышла из класса. Переждав минуту, я выскользнул следом за ней.
В вестибюле никого из наших уже не было. У входа с красной повязкой на рукаве возвышался долговязый. Кто и зачем поставил его дежурить, было непонятно. Еще час назад, когда мы выходили на второй перерыв, здесь никаких дежурных не было.
Альбина взяла с вешалки плащ и подошла к зеркалу. Я спрятался за колонку: приблизиться к Альбине при долговязом я не решился. Секунды тянулись ужасно долго. Альбина надела шапочку, потом сняла ее вновь, причесалась… Я незаметно подошел поближе, чтобы, как только Альбина минует долговязого, выскочить на улицу. Но в этот момент долговязый вдруг сорвался с места, подбежал к зеркалу, помог Альбине надеть плащ, потом, ни на секунду не закрывая рта, повел ее к двери, спустился с крыльца и… пошел с нею рядом, все дальше и дальше удаляясь от школы.
Назавтра нас с самого утра преследовали неприятности. Кто-то случайно или нарочно испортил колонку, воткнув ее вместо усилителя в обыкновенную электрическую розетку. Вдобавок в самом конце «Огонька», когда весь класс играл в «ручеек», Игорек умудрился уронить на пол микрофон.
На зоологии мы делали письменную работу на тему «Скелет и кровообращение собаки». На доске висел цветной плакат — дворняжка в разрезе. Наша задача заключалась в том, чтобы, глядя на эту схему и пользуясь учебником, изложить письменно все, что мы знаем о собачьих внутренностях.
Ботаник, как обычно, накручивал на палец ус и циркулировал по классу, время от времени поглядывая на нашу компанию. Я никак не мог прочесть по его лицу: знает он про микрофон или нет.
— Не заметил, — угадав мои мысли, шепнул Игорек.
Микрофон на следующий день после «Огонька» мы передали долговязому. Как следует он проверил только один, который был цел и невредим, а на второй взглянул мельком и вмятины не заметил, но…
Лишь только прозвенел звонок, Юрик схватил портфель и как сумасшедший выскочил в коридор.
— Наливайко! — строго окликнул его ботаник.
Юрик остановился, ожидая новых указаний. Ребята потихоньку шевелились, складывая учебники и тетрадки в сумки и портфели.
— Артистов попрошу остаться, — громко сказал Евгений Васильевич.
По классу пролетел смешок. Мы подошли к кафедре. Саня опустил голову, Игорек улыбался, надеясь, по-видимому, задобрить ботаника.
— Что случилось с микрофоном? — спросил ботаник.
— Понимаете, Евгений Васильевич, мы не виноваты, — пустился в объяснения Игорек.
— Я, по-моему, не спрашиваю, кто виноват, — сказал ботаник.
— Мы оставили инструменты в кабинете географии, — объяснил я. — А ночью туда кто-то залез.
— «Кто-то», «что-то»… — поморщился ботаник. — Я распорядился дать микрофоны вам, под вашу ответственность. К тому же, если уж так случилось, надо было честно признаться.
— Мы купим новый микрофон, — твердо сказал Саня.
Ботаник махнул рукой. Он не верил, что мы способны на такой подвиг.
На следующий день после геометрии наш ансамбль в полном составе вызвали к директору. В кабинет нас привела классная. В маленькой комнате, где стучала на машинке секретарша, мы причесались и проследовали гуськом в обитую дерматином дверь, за которой я не был ни разу в жизни.
Директор сидела за столом и что-то писала. Мы построились в шеренгу возле окна. Маргарита Ивановна устроилась на кончике стула, поглядывая придирчиво на нас и уважительно — на директрису.
Директор отложила писание и пододвинула к себе толстую папку, в которой лежал какой-то список.
— Наливайко! — прочла она первую фамилию.
— Здесь, — отозвался Юрик.
Директриса стала читать список дальше. У нее были седые волосы и приятное загорелое лицо. Моей фамилии в списке почему-то не оказалось. Я решил, что это не так уж плохо, и промолчал, но Маргарита Ивановна тут же исправила ошибку.
— Вы пропустили Нечаева, — сказала она, заглянув через стол в список.
— Здесь, — уныло отозвался я.
— Я пригласила вас, — заговорила директор, подняв взгляд от бумаги, — чтобы серьезно поговорить о вашей успеваемости. Вот, например, Ярославцев.
Вслед за фамилией последовали Санины отметки: в отличие от прошлой четверти это были в основном четверки с тройками.
— Безрадостная картина у Наливайко и Чижова. Заметно ухудшилась успеваемость у Нечаева. Мне кажется, что здесь отрицательную роль играет ваш оркестр.
— Ансамбль, — обиженно поправил Юрик.
— Меня, откровенно говоря, удивляет ваше увлечение, — продолжала директриса. — Мне кажется, что к музыке оно не имеет никакого отношения.
— Как не имеет? — воскликнул я и осекся: спорить в такой ситуации означало погубить ансамбль бесповоротно и окончательно.
— Репертуар у них, Анна Зиновьевна, в общем, не плохой, — неожиданно поддержала нас классная. — В основном советские песни.
— Достаточно того, что вы испортили микрофон.
— Мы новый купим, — сказал Игорек. — Для нас самое главное — усилитель для голоса. Он все равно без дела в актовом зале стоит.
— В актовом зале вам делать нечего.
— Тогда мы его в наш кабинет брать будем, — предложил Игорек.
— Нет, это невозможно. Я очень жалею, что о репетициях в кабинете географии я узнала только сегодня.
— А почему тогда девятиклассники играют? Им и зал и инструменты… как на блюдечке. Чем мы хуже их? — не удержавшись, спросил я.
— Это школьный оркестр, — сухо отпарировала директриса. — Когда его нынешний состав кончит школу, на этих инструментах будете играть вы, а пока вам не мешало бы привести в порядок прически…
Маргарита Ивановна быстро поднялась со стула и подошла поближе к нам.
— Леня! — ахнула она, взяв меня за мою «гриву». — Ты же обещал мне подстричься!
Я понял, что на этот раз парикмахерской уже не избежать.
— Ну объясните, зачем вам длинные волосы? — всплеснула руками классная.
— Для красоты, — сообщил Игорек.
— Красота — прежде всего аккуратность! — строго заметила директриса. — Согласно школьному уставу волосы не должны доставать до воротника.
— Даю вам два дня на парикмахерскую! — сказала Маргарита Ивановна.
— А с репетициями придется подождать, — подвела итог директриса. — Прежде всего надо подтянуть дисциплину и успеваемость.
И полетели дни, недели. Каждый день мы ходили на почту зарабатывать деньги на аппаратуру, не зная толком, пригодится ли она нам когда-нибудь или нет. Репетировать нам по-прежнему было негде.
Однажды после уроков к нам подошел Гарик Фомин, маленький веснушчатый тип из параллельного класса.
— Эй, «Визит», когда у вас репетиция?
— Никогда. Нам репетировать негде, — мрачно сообщил Игорек. — В школе директор запрещает, а дома — родители.
— А мы теперь в клубе играем. Три раза в неделю. Лафа! И инструменты там настоящие — не то что у вас.
— Врешь! — воскликнул Игорек. Ему, как и всем нам, новость показалась невероятной.
Мы знали, что Гарик пытается сделать в своем классе такой же ансамбль, как у нас, что у него есть настоящая тарелка на подставке из старой лыжной палки, и вдруг репетиции, клуб…
