Папа, мама, восемь детей и грузовик (Художник Юхан Вестли) - Вестли Анне Катарина (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Один только Мортен не думал о том, что можно купить на сто крон. Всё утро он просидел под столом в кухне и торопливо доламывал старый будильник. Будильник был испорчен, и папа с мамой отдали его Мортену. Мортен никогда не уставал разглядывать винтики и колесики внутри будильника. Когда папа и старшие дети пришли домой обедать, Мортен ещё сидел под столом.
В этот день обед прошёл очень быстро и тихо.
На обед был гороховый суп, все деловито дули на горячий суп и пристально рассматривали каждую горошину перед тем, как положить её в рот.
Мортен с удивлением смотрел на всех. Неужели они все сразу заболели? Обычно они говорили в продолжение всего обеда, перебивая друг друга. А сегодня говорил только Мортен, и ему никто не отвечал.
Наконец Мортену надоело с ними разговаривать, и он стал беседовать с горошинами, которые лежали у него в тарелке.
— Вы плаваете в талелке? — спросил Мортен. — Смотлите не утоните. Сейчас я съем быстло суп, и вы будете на суше.
Но суп был таким горячим, что Мортену пришлось подуть на него. Он изо всех сил надул щёки и дунул. Суп разбрызгался по всему столу. И не только по столу. У папы, например, был обрызган нос.
И тут только все как будто проснулись.
— Странно, как у нас сегодня тихо, — сказал папа. — Из-за этих ста крон все стали какие-то унылые. Ну-ка, говорите, кто что придумал.
Мама пристально изучала свой суп. Всё время ей казалось, что так хорошо купить целый мешок картошки, но теперь, когда предстояло сказать об этом всей семье, она уже не видела в этом ничего интересного.
Наконец она произнесла несколько неразборчивых слов, которые должны были означать примерно следующее:
— Картошка, целый большой мешок, много сотен картошек.
Она была такой смешной, когда говорила, что все засмеялись, и теперь уже никто не боялся сказать, что он придумал.
— Платья, — сказала Марен.
— Рубанок, — сказал Мартин.
— Еды, — сказал Мадс.
— Ковёр, — сказала Мона.
— Пианино, — сказала Милли.
— Пианино или самолёт, — сказала Мина.
— Фары для грузовика, — сказал папа.
Пока они говорили, Мортен успел съесть весь суп. Он съел даже все горошинки. Только одну он взял двумя пальцами и исчез с ней под столом.
— А это тебе, — сказал Мортен будильнику и засунул горошинку в какое-то колесико. — Ам-ам, как вкусно, тепель ты сколо поплавишься и будешь звонить ещё лучше, чем ланьше. Дзинь, дзинь, дзинь!
А за столом все опять замолчали, потому что никто ещё не придумал такой вещи, которая бы понравилась всем.
— А это не так уж глупо, Мортен, — заметил папа.
— Часы? — спросила Марен, и по её лицу расползлась улыбка.
— Стенные часы, — сказал папа.
— Такие, чтобы я утром могла узнавать по ним время, — сказала мама.
— А если они такие же дорогие, как мой ковёр? — спросила Мона. — Он стоит целых девятьсот крон.
— Нет, такие дорогие нам не нужны, — ответил папа. — Нам нужны простые хорошие часы без всяких фокусов. Подождите, я что-то придумал.
Папа схватил газету и стал лихорадочно её просматривать, и никто в эту минуту не посмел даже шелохнуться.
— Так, — сказал наконец папа. — Всё в порядке. Посмотрим. Ну-ка, все одевайтесь! Пусть уж в этот раз посуда останется невымытой, ладно, мама? Мы поедем по делам.
— И Самоварная Труба тоже поедет?
— Нет, Самоварной Трубе сегодня придётся остаться дома.
Ничего более обидного Самоварная Труба ещё в жизни не слышала, она так обиделась, что забралась к Мортену под кровать и не желала ни с кем прощаться.
Но, к счастью, она была совсем незлопамятной. Когда все вышли на улицу и взглянули на своё окно, они увидели, что Самоварная Труба лежит на подоконнике, смотрит на них и машет хвостом.
— Ну, всё в порядке, — сказал папа, и они двинулись в путь.
— Как ты думаешь, мы идём в настоящий часовой магазин? — спросила Мона у Мадса.
— Не знаю, а хорошо бы. Знаешь, как интересно, когда все часы начинают бить в одно и то же время.
Но папа проходил, не останавливаясь, мимо всех часовых магазинов. Наконец он остановился перед большим домом. Они поднялись по лестнице и вошли в большой зал.
Здесь всё было очень необычным. В зале стояло много всевозможной мебели. Кресла, стулья и буфеты громоздились друг на друга. Под потолком висело множество люстр и ламп с большими, похожими на купола абажурами. В одном конце зала стояли столы, заставленные подсвечниками, кухонными весами, кастрюлями, формами для пирожных и электрическими плитками. А кроме того, в зале было много-много людей. На высокой кафедре стоял мужчина с кофейной мельницей в руке и кричал:
— Кто купит кофейную мельницу? Настоящую старинную кофейную мельницу?
— Две кроны! Предложено две кроны! Три кроны! Четыре кроны! Кто больше? Никто? — С этими словами он постучал по столу маленьким молоточком.
Мортену это очень понравилось. Здесь настоящие взрослые люди так же, как и он, любили стучать молотком.
— Я тозе! — закричал Мортен. — Я тозе удалю!
Но и папа, и мама, и Марен, и Мартин, и Марта, и Мадс, и Мона, и Милли, и Мина повернулись к нему и сказали:
— Тиш-ш-ш-ш-ше!
И тогда Мортен понял, что здесь действительно надо сидеть тихо.
Но мужчина на кафедре вовсе не замолчал. Он продолжал поднимать один предмет за другим. Вот он поднял в воздух круглый стул для рояля.
— Кто купит? — кричал он. — Удобно сидеть за роялем! Тра-ля-ля! — запел он и затанцевал вместе со стулом.
Все засмеялись.
— Десять крон! — предложил кто-то.
— Одиннадцать!
— Двенадцать! — крикнула дама, сидевшая рядом с мамой.
— Двенадцать! Кто больше? Стул ваш, пожалуйста!
— Знаете, у меня нет никакого рояля, — шепнула дама маме, — но этот стул показался мне таким уютным!
— Конечно, конечно, — ответила мама.
— А теперь займёмся часами, — сказал человек на кафедре, и все дети, как по команде, выпрямились на стульях. — Начинаем с красивых английских часов!
Пока он объявлял, двое мужчин вынесли в зал очень большие часы, которые должны были стоять на полу.
— Пятьсот, — сказал кто-то.
— Шестьсот!
— Тысяча! — крикнул чей-то голос, и часы были проданы.
— Для нас такие часы слишком велики, — сказал папа.
— И ведь они стоят на полу, — сказала мама, — а у нас есть Мортен. Он мигом разберёт их по винтику.
Принесли другие часы. Они были не такие большие, их вешали на стену. Они были очень красивые, с двумя большими гирями. У часов был такой уютный, домашний вид, что они сразу понравились папе, маме и восьми детям. Они зашептались и закивали головой.
Но вдруг произошло нечто странное. Из дверцы, сделанной на самом верху часов, выскочила маленькая синяя кукушка и закуковала.
Дети раскрыли рты от удивления. Все заулыбались.
— Вот бы нам такие часы, — шепнул Мадс.
— Ага, — согласились остальные. Папа откашлялся и предложил за часы пятьдесят крон.
— Дают пятьдесят крон! — закричал человек на кафедре. — Это не простые часы, а с кукушкой. Это очень хорошие старинные часы.
— Почему ты не предложил сразу сто крон, ведь они у нас есть? — спросила Марта папу.
— Ш-шш, слушай, — сказала мама.
— Шестьдесят крон! — сказал мужчина, сидевший рядом.
— Шестьдесят пять! — быстро крикнул папа.
— Семьдесят!
Мона была в отчаянии. Ну неужели этот человек не мог помолчать! Ведь он должен понять, что это их часы.
— Семьдесят пять! — крикнул папа.
Он сидел совсем тихо, но Мона видела, что он тоже очень волнуется.
Мортен не понимал, что здесь происходит, но по лицам папы, мамы и всех детей он видел, что им очень не нравится тот человек, который сидит рядом с ними. Мортен сполз со скамейки и подошёл к нему.
— С-с-с-с! — сказал он. — Не говоли так, мне это не нлавится.
Но мужчина не обратил на Мортена никакого внимания.
— Восемьдесят крон! — крикнул он.
— Девяносто! — крикнул папа.
— Девяносто пять! — сказал мужчина.
