Повесть о бедном солдате - Привальский Всеволод (читать книги без регистрации txt) 📗
— Господин председатель Временного правительства вчера выехал навстречу верным войскам, идущим к Петрограду. — Это сказал кто-то из министров, постепенно приходящих в себя.
— Сбежал! — ахнули солдаты.
— Ну, и эти сбегут, ежели не приколоть!
— В штыки их!.. К стенке!..
Ну вот и настала она, та самая минута, о которой говорил Серникову Федосеев: «А мы их штыком!» Что ж, это дело справедливое, подумал Серников и про себя решил: скомандует Антонов-Овсеенко «В штыки!», он подденет того самого Кишкина, что прятался за портьерой.
Но Антонов-Овсеенко, подняв руку, крикнул:
— Спокойно, товарищи! Мы пришли не убивать, а только арестовывать. Министров будет судить революционный суд. А пока отправим их в Петропавловскую крепость.
Все же толпа еще немного покричала, но постепенно поуспокоилась: главное — дело было сделано, Зимний дворец взят, правительство арестовано.
— С юнкерами что делать? — спросил Федосеев.
— С юнкерами? — Антонов-Овсеенко на минуту задумался и сказал: — Я полагаю, отпустить на все четыре стороны под честное слово оружия в руки больше не брать. — Улыбнулся и добавил: — Разве что на нашей стороне.
Арестованных увели.
Все кончилось.
Безотчетным движением Серников снял папаху и, облегченно вздохнув, рукавом вытер со лба пот. Это был жест человека, закончившего трудную, но полезную работу, которую выполнил с чисто крестьянским рвением, точно поле свое вспахал.
Только теперь он с любопытством огляделся, и хотя в комнате царил беспорядок, каждая из находящихся здесь вещей казалась Серникову сказочно красивой и богатой. Взгляд его остановился на диковинных часах под стеклянным колпаком — их золоченый корпус стерегла сама смерть с косой в руках. Он даже подошел поближе. Часы отчетливо и мерно тикали, вдруг фигурка смерти три раза взмахнула косой, словно голову кому-то отсекала, а часы отбили три мелодичных удара.
Конечно, Серников, как и другие задержавшиеся в этой комнате солдаты, матросы, красногвардейцы, не понимали, да и не задумывались над тем, что творят историю, что годы спустя о таких, как они, будут говорить и вспоминать с удивлением, восхищением и долей зависти.
— Теперь чего делать? — деловито спросил Серников Федосеева.
— А? — вскинулся Федосеев, безмятежно скручивавший цигарку. — Чего делать? А ей-богу, вроде бы и нечего! Все! — Он оглушительно захохотал и радостно хлопнул Серникова по плечу. — Все!
Оживились и радостно заулыбались все, находившиеся в комнате.
— Пошли юнкеров по домам распущать! — вспомнил Федосеев, и все двинулись за ним.
Прошли по коридору в большую круглую залу с колоннами, откуда распахнутые двери вели во внутренние помещения. Всюду бродили люди с винтовками, только что бравшие штурмом этот дворец. Бродили теперь уже бесцельно, из чистого любопытства, останавливались перед картинами, колупали пальцем непонятно зачем натянутые на стены шелка, садились в раззолоченные кресла; задрав головы и открыв рот глядели на потолки, расписанные голыми бабами.
Часть юнкеров уже разбежалась, большинство оставшихся в ожидании своей участи собрались в двусветном Белом зале. Судя по всему, тут, как и во многих других помещениях, была их казарма: на паркете затейливого рисунка валялись грязные тюфяки, перепачканные шинели, немытые котелки и множество пустых бутылок. Инкрустированные столы залиты оружейным маслом, гобеленовая ткань кресел и стульев запачкана остатками пищи, местами пропорота. «А еще барчуки!» — презрительно подумал Серников.
Федосеев молча осматривал толпу вояк, когда послышался ломкий мальчишеский голос:
— Что с нами будет?
— Что будет? — загремел Федосеев. — Поди-ка сюда, — поманил он пальцем юнца. — И когда юнкер с полудетским, красивым, испуганным лицом несмело вышел вперед, Федосеев, не сводя с юнкера грозного взгляда, неторопливо снял ремень и вдруг гаркнул: — А ну, скидай штаны!
Мальчишка попятился от этого огромного рыжеусого солдата, который наступал на него с ремнем в руках. Губы его тряслись, в глазах прыгал страх.
Онемевшая на мгновение толпа солдат и красногвардейцев, окружавшая юнкеров, весело и одобрительно загоготала.
— Верно, братцы! — крикнул кто-то, тоже распоясываясь. — Всыпать соплякам, чтоб всю жизнь помнили.
— Как ты смеешь, хамское отродье! — послышался вдруг истерический выкрик, и к Федосееву подскочил высокий прапорщик. — Мало вас наши отцы на конюшнях пороли! Хамы, сволочи, мерзавцы! — он зашелся в истерическом крике.
Федосеев, опешивший было от такой откровенной ненависти и наглости, шагнул вперед, схватил прапорщика своей могучей рукой, поднял, встряхнул несколько раз и опустил на пол.
— Эх, кабы не приказ, поставил бы я кое-кого из ваших благородий к стенке. Твое счастье, прапорщик, — сегодня на нашей улице праздник, отпускаю тебя на все четыре стороны. Но, смотри, больше не попадайся на нашем пути! И вы, бывшие господа бывшие юнкеры, запомните этот урок! — Остановился и гаркнул: — А ну, марш по домам!
Толкаясь и опасливо оглядываясь по сторонам, юнкера двинулись к дверям.
— Стой! — неожиданно остановил их Федосеев. — Ежели кто из вас, ваши благородия, чего-нибудь прихватили с собой, клади обратно.
— Среди нас нет воров! У своих поищите! — послышались выкрики.
— И у своих поищем, — ничуть не обидевшись, отозвался Федосеев. — Только вы лучше по доброй воле отдавайте, что взято, а то нам и обыскать недолго. — Серников! — крикнул он. — Спускайся к выходу, стань со своим отрядом, никого не выпускать, пока не отдадут наворованного. А что наворовали — я по рожам вижу.
Федосеев не ошибся. Проходя через анфиладу комнат, спускаясь по мраморной лестнице к выходу, юнкера извлекали из карманов целую кучу ценных вещей! Некоторые проделывали это демонстративно, швыряя на пол, другие старались как бы незаметно уронить или сунуть на стол или в кресло. Кое-кого Серников со своими красногвардейцами все-таки обыскали и отняли несколько бронзовых фигурок не то божков, не то просто уродцев.
Выпроводив последнего юнкера, Серников доложил Федосееву и опять спросил:
— А теперь чего?
— Ложитесь-ка вы, братцы, спать. Занимайте любое зало — и устраивайтесь.
— А ты?
— Я в Смольный. Пойду и в самом деле узнать, чего теперь нашему брату делать. Завтра или сам приду, или пришлю кого. Айда, проводи меня малость.
По парадным комнатам дворца, по нарядным залам все еще бродили любопытные, но многие уже устроились на ночлег — на диванах, на сдвинутых вместе стульях, а большей частью на полу, в обнимку с винтовкой. В одной комнате, на широкой, крытой нарядным покрывалом кровати, валялся солдат в шинели и сапогах. Что-то знакомое почудилось Серникову в этой фигуре, он подошел поближе и узнал: Федот — тот самый, с кем они ходили арестовывать Ленина. Серников не видел однополчанина с тех пор, как начал обучать отряд красногвардейцев. Теперь захотелось сказать ему: «Видишь, как получилось: нас с тобой Временное правительство посылало Ленина арестовывать, а теперь мы же по приказу товарища Ленина это самое правительство арестовали». Он потряс Федота за плечо, но тот только замычал и повернулся на бок, при этом из кармана шинели высунулся кончик какого-то предмета. Серников ахнул, а Федосеев, схватив своей огромной лапищей солдата, сдернул его с постели и поставил перед собой.
— Ну чего, чего? — забормотал перепуганный и еще не проснувшийся Федот. — Чего хватаешься, отпусти!
Не говоря ни слова, Федосеев сунул руку в карман Федотовой шинели и вытащил какую-то странную штуковину вроде львиной головы, насаженной на стержень. Похоже, штуковина была золотая.
— Откуда? — сквозь зубы, еле сдерживая ярость, спросил Федосеев.
— Ручка дверная, — последовал неожиданный ответ.
— Ручка? — переспросил Федосеев, отпустив солдата и с недоумением рассматривая львиную голову.
— Ну да. А что такого? Тут же все золотое! Я только две ручки и отвернул. — Из другого кармана Федот вытащил такую же точно ручку.
