Тайна горы Крутой - Шустов Владимир Николаевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
После боя долго искал ординарец драгоценную саблю раненого командира. Даже перетащил на другое место убитую лошадь. Но сабли найти не мог. Нашел ее мальчуган Сережка через месяц у себя в подвале. Удивился находке, но никому о ней не сказал. Смазал саблю салом, похищенным у матери в кладовой, и спрятал на сеновале.
Колчак был разбит. Через Малахит красные части проходили на Южный фронт, на Врангеля. Вынес Сережка находку, завернутую в коричневую ситцевую рубаху, долго месил жидкую грязь босыми, в цыпах, ногами, разыскивая командира. Нашел и вручил со словами:
— Самому храброму отдайте. Очень прошу. Пусть рубает беляков как положено.
Взглянул командир на саблю, прочитал надпись и ответил:
— Много надо сделать, чтобы заслужить такую саблю, Сережка. Геройская она. Крепко бил беляков хозяин сабли.
Тогда унесли саблю к военному комиссару.
— Пусть лежит в музее, — решил он, — на самом видном месте. Пусть знает народ, как достойно рубит Красная Армия врага.
И ни Сережка, ни командир, ни комиссар не знали, что принадлежит сабля комбригу Григорию Лапину.
Жаль, не умеет говорить металл.
Павка с экскурсантами обошел музей еще несколько раз, но не узнал о Лапине ни слова. Не знали о нем в музее. Вышел Павка на улицу и пробродил по городу до вечера.
Из одного переулка до него донесся веселый гам. На площадке, окруженной забором, пионеры играли в футбол. Звонкие удары по мячу слышались за воротами с красным плакатом: «Добро пожаловать!».
«Лагерь!» — Павка толкнулся в калитку.
— Славка, Славка! — крикнули за оградой. — Иди спрашивай: стучатся к нам!
— Спроси, Саш, у меня рифма!
— Иди, иди. Надо дежурить, а ты стихи пишешь.
— Дорабатываю, а не пишу.
Над забором появилось веснушчатое лицо поэта. Он суровым взглядом окинул Павку с ног до головы:
— Тебе что?
Павка отсалютовал. Голова моментально скрылась, скрипнула калитка. Дежурный был ниже Павки пальца на три. Недавно остриженная голова не успела загореть и напоминала белую тюбетейку. На нем была надета белая рубашка, галстук, черные трусы; в руках он держал тетрадь.
— Вы к кому? — отсалютовал дежурный.
— К вам в лагерь. Мне председателя совета.
— Интересно, — сказал дежурный. — Сашка, позови Жору и главного дежурного. Скажи: новичок прибыл! Ты стихи пишешь? — спросил он у Павки. — Это у тебя что в клетке? В какой школе учишься?
От изобилия вопросов Павка сперва оторопел. Он степенно провел ладонью по стриженому затылку и, все обдумав, ответил:
— Стихи писать не могу — не выходят. В клетке голубь, почтовый. Учился в шестом «Б», в первой средней.
— В первой?! А я тебя не знаю.
— Я дня на два из города Новостроя сюда к вам приехал.
Карие глаза дежурного окрылились и смотрели на Павку, как на какое-то чудо.
— Странно… Удивительно.
О чем толковал Павлик с председателем совета Жорой, старшей пионервожатой Галиной Сергеевной и начальником лагеря Еленой Трофимовною, осталось тайной.
Светлоглазая Маринка, которой Слава успел сообщить о странном госте, видела в замочную скважину пионерской комнаты, что «новичок» размахивает руками и говорит, а все слушают.
Долговязый Витя из первого отряда, решительно оттеснивший ее от дверей, передал собравшимся другое. Елена Трофимовна говорила, а гость сидел за столом и чему-то радовалсл. Витя даже уловил несколько слов о завтрашнем сборе.
Витю вежливо отжал к стеке Леня… Но дверь распахнулась, и пионер появился на площадке.
— Ребята, познакомьтесь. Это Павлик Катаев. Он наш гость, — сказала Галина Сергеевна, — приехал Павлик из города Новостроя. Юннаты, где юннаты?
Подошла Маринка, исподлобья посмотрела на новичка. «Ну вылитый Славка. Такой же толстый, неповоротливый. Лицо веснушчатое, только глаза зеленоватые».
— Марина, возьми у Павлика голубя и унеси в живой уголок. А ты, Жора, накорми и проводи гостя в четвертую палату. Там свободная койка.
В четвертой палате спали. Было темно. Павка сразу налетел на стул. Хорошо, что Жора успел перехватить его, а то наделали бы шума. Свободная кровать стояла у окна.
— Вот. Раздевайся и ложись, — показал Жора. — Не разговаривай только. Будут приставать — молчи. Да, пожалуй, все спят. Разве Слава. Славка, спишь?
В ответ на соседней кровати раздался храп с присвистом.
— Спит.
Чистые простыни пахли свежестью. Павлик натянул одеяло до подбородка, подогнул колени и, прикоснувшись щекой к подушке, блаженно закрыл глаза. Приятно было отдыхать в мягкой кровати. Признаться, за дорогу он устал. Двести километров — не раз чихнуть. «Где-то сейчас Тимка? Юлька, наверно, сидит в голубятне, не вылезая, ждет вестей. Кто-то сейчас на заготовку ходит? Может быть, и Лапина уже разыскали, Вася хитрый: сразу по всему Союзу письма разослал». Мысли сменялись одна другой. О многом хотелось узнать Павлику.
— Пав, ты спишь? — соседняя кровать скрипнула, одеяло заколыхалось. — Я — Славка. Помнишь, у ворот дежурный? Ты мне сразу понравился.
— Нельзя разговаривать. Отбой.
— Шепотком можно! — обрадовался Слава. — Не разбудим. О чем в пионерской договорились, а?
— Я от нашего лагеря секретное поручение имею, — солидно ответил Павка. — Вот и разговаривал…
Не успел он закончить фразы, как почувствовал, что отъезжает помимо своей воли к стене. Горячее дыхание щекотнуло ухо.
— Дай немножко одеяла, — Слава стал убеждать нового друга, что умеет хранить тайны. — Обязательно должен мне рассказать, — шептал он. — Я тебя первый встретил. Расскажи, потом я стихи новые прочитаю. Чес-слово! Еще никому не читал.
Ребята тесно прижались друг к другу, накрылись с головами одеялом. Павлик рассказал о горе Крутой, о надписи на камне-игле, о Григории Лапине, неизвестном герое.
— Вы его найдете! — взволнованно заверил Слава. — Чес-слово! Надо с нашими ребятами поговорить. Вот завтра сбор будет…
— Павел Иванович Кремнев придет. Я знаю.
— Ну, тогда слушай, стихи прочитаю, — сказал Слава. — Хочешь? Ты глаза зажмурь. Я, когда пишу, всегда сначала зажмурюсь, увижу, а потом писать начинаю. Новое стихотворение я назвал «Поток». Для сбора написал. Это про партизана. Он в разведке был и речку горную с водопадом нашел. А на водопадах знаешь какие электростанции построить можно? Большие. В те времена война была гражданская и партизан не думал об электростанции. Но война кончилась, он выучился и приехал на ту речку, чтобы станцию построить. Эта станция от Малахита совсем недалеко.
Слава помолчал, подумал и тихо, нараспев, начал:
Вдруг одеяло, как живое, зашевелилось и медленно поползло с кровати. Павка инстинктивно схватился за него и стал тянуть к себе.
Слава отнесся к внезапному нападению спокойно. Он сел и возмущенно спросил:
— Сашка, почему ты не спишь? Отбой тебя не карается?
Знакомый голос, тот, что кричал дежурного Славу, обиженно ответил:
— Я за тебя, Славка, больше никогда дежурить не буду! Ты всегда так, Славка! Как стихи писать — подежурь, а читать — другим. А мы хуже, да?
— Ничуть, — подтвердило несколько голосов.
— Читай для всех, — потребовал Саша.
Ребята прослушали стихи, похвалили. Павлик в третий раз за день рассказал о цели приезда в Малахит. И четвертый отряд твердо решил тоже взяться за розыски героя.
Уже обозначались бледные квадраты окон, уже на востоке протянулась чуть розовая полоска зари, уже чирикнула пичужка на ветках кудрявой березы под окном, а пионеры сидели на кроватях, обхватив руками голые коленки, и говорили о героях революции, которые завоевали для них светлую счастливую жизнь.
