Тайны поселка Званцево - Валевский Александр Александрович (книги онлайн .txt) 📗
— Эх, вот незадача, — вздохнул с досадой и завхоз. — Я бы и сам сделал. Десять квадратных метров площади — подумаешь, проблема! Да ведь вы знаете, Андрей Петрович, — сказал он начальнику лагеря, — лес мне надо вывозить, а то в новом году опять без клуба останемся.
Словом, положение создалось не из приятных. Стали думать и гадать, как своими силами разделаться с этим ремонтом, который свалился как снег на голову. И тут вдруг неожиданно завхоз вспомнил про Митю Кудрявцева.
— Есть маляр! — закричал он обрадовано. — Честное пионерское, есть! Толковый паренек. Настоящий маленький мастер.
И завхоз рассказал начальнику лагеря о Кудрявцеве.
Через десять минут Митя с деловым и сосредоточенным видом придирчиво оглядывал изолятор. Постучав по стенкам, шаркнув несколько раз метлой по потолку, отколупнув с подоконника краску, он сказал:
— Справлюсь за день. Но нужен один подсобник на черную работу. — И, лукаво улыбнувшись, он назвал имя Сеньки Горохова. — Только прикажите, Андрей Петрович, чтобы Сенька слушался меня беспрекословно.
Завхоз оказался запасливым хозяином. В его кладовой удалось обнаружить две килограммовые банки зеленой масляной краски, около двадцати коробок сухих белил, литр сиккативу и даже несколько четвертушек отличного тихвинского живичного скипидара.
Митя внимательно проверил качество материала. Пять коробок сухого пигмента забраковал, — дата выпуска была двухгодичной давности, — а к остальному отнесся весьма снисходительно и сразу же отдал распоряжение своему подручному:
— Значит так, Сеня. Пока я буду приготовлять тут краску, ты натаскаешь в ведре с дровяного склада опилок и густо засыплешь площадь пола всего объекта, затем оботрешь сыроватой тряпкой стены, окна и подоконники. Ясно?
— Ясно, — повторил Сенька и мрачно прибавил: — Зашьешься ты, мазила, с этим делом. Но уж ладно, я помогу, раз меня сам Андрей Петрович просил. Я не гордый. Вот так, понимаешь!
И, взяв ведро, он отправился за опилками. Но на каждом шагу останавливался и объяснял всем встречным ребятам, что он получил от самого начальника лагеря специальное, особое задание, чтобы выручить Митьку-мазилу, который без него, Горохова, зашьется, а тогда будут такие неприятности всему руководству, что, может быть, даже лагерь закроют. Вот какое дело!
Между тем у Мити работа уже кипела. Растворив в скипидаре сухие белила и добавив к ним килограмм светло-зеленой краски и полтюбика «парижской сажи», Митя получил приятную блекло-салатного тона краску. Тщательно размешав всё это в жестяном ведерке, он закрыл его плотно газетой и отставил в сторону. Пол густо засыпали опилками. Теперь, первым долгом, предстояло промыть потолок теплой мыльной водой. Тут уж пришлось подмастерью Сеньке Горохову не раз прогуляться на кухню за кипяточком. Наконец потолок был промыт, как говорится, на совесть. Стены, окна и подоконники протерли мокрыми тряпками, и пока всё это сохло, друзья получили возможность пообедать. После обеда Сенька решил было «смыться», жалуясь на «смертельную усталость, боль в ногах и пояснице». Он требовал законного послеобеденного отдыха. Но Митя был непреклонен и пристыдил Сеньку.
— Задание же боевое, оперативное! Пойми ты! — говорил он взволнованно. — Кончим дело, тогда и отдохнем на славу.
Перед полдником, когда все ребята отдыхали в своих спальнях, маляр и его подручный начали побелку потолка. Работал, собственно, вначале один Митя, а Сенька только стоял, позевывая и придерживая стремянку, да время от времени, приняв от Мити кисть, нехотя и лениво обмакивал ее в меловой раствор. Но, когда, покончив с потолком, Митя начал красить стенку, Сенька оживился. Он уже не зевал и не отрываясь наблюдал за Митей с возрастающим интересом. А смотреть и в самом деле, как говорится, было любо-дорого! Маленькая ловкая рука Мити быстро и, кажется, без всяких усилий вела кисть то вдоль, то поперек стены, накладывая уверенные сочные мазки, потом энергично растирала их по стене и, наконец, легко и изящно, словно лаская стену, проводила сверху вниз ровный шлейф.
Сенька видел, что «мазила» работает ловко и умело. Не хотелось только это признать. Но оставаться равнодушным уже было невозможно. Сеньке прискучила однообразная никчемная работа подручного: то краску помешай, то подлей в нее скипидару, то плесни чуток сиккативу, то опять помешай… и так без конца. Тоска! И вот Сенька стал приставать к Мите:
— Слушай, дай покрасить, а? Дай, я тебе говорю! Что в самом деле! Я тоже могу… Вот так, понимаешь!..
Но Митя, не прекращая красить, спокойно уговаривал своего подручного:
— Погоди! Скоро эту полоску кончу, тогда и включим; наш конвейер…
— Конвейер? Что за конвейер? — удивился Сенька.
— А вот увидишь… Я буду красить, а ты за моей рукой пойдешь по пятам с макловицей — будешь набивать красочку…
Сенька, зная макловицу, уже вертел ее в руках и так и сяк, пытаясь приноровиться к набивке.
— Сейчас, сейчас!.. Не лезь раньше времени, — отстранял его руку Митя.
Наконец Митя дошел до подоконника и остановился. Затем взял в руки макловицу и показал Сеньке, как надо набивать ровными прямыми, одинаковой силы ударами, не смазывая краску, быстро, четко и без пропусков.
Сенька оказался на редкость понятливым подмастерьем, и вскоре они уже успешно работали вместе. Правда, кое-где Мите пришлось потом подправлять, но уж ничего не поделаешь — и опыт и сноровка приходят не сразу.
К вечеру, перед самым ужином, работа была кончена. Митя и Сенька, возбужденные, вспотевшие, измазанные краской и мелом, пошли под душ отмываться. А когда все ребята улеглись спать, в изолятор пришла уборщица тетя Маша и навела на паркетном полу такой блеск, что пол засиял, как зеркало.
На другой день ранехонько утром появился санитарный инспектор. Он был явно удивлен тем, что увидел, но скрыл это от окружающих. Он охотно подписал акт, дав высокую оценку санитарному состоянию лагеря, и, уже прощаясь у калитки с завхозом, сказал ему:
— Где это вы, милейший, на скорую руку подцепили такого умельца-мастера? Изолятор сработан мастерски. Видна рука большого специалиста. На пятерку с плюсом. Да-с!
— Понравилось! — удовлетворенно заметил завхоз и махнул рукой в сторону спортивной площадки, где Митя в этот момент догонял уходивший в аут мяч. Отсюда, издали, маленькая фигурка маляра казалась совсем миниатюрной.
— Вон наш умелец, — сказал с гордостью завхоз. — Полюбуйтесь! Наверно, не ожидали?
— Смеетесь, шутники… — ехидно подхихикнул инспектор. — Так я и поверил! У детишек до такой работы еще нос не дорос. В город за мастером сгоняли. Не пойму только, как это вы успели?.. Прыть, признаюсь, удивительная. Ну что ж… Желаю здравствовать!
Вокруг изолятора всё время вертелись ребята — любопытные. Они заглядывали в окна, пытались проникнуть внутрь помещения, всё осмотреть, а если не заметят, то и потрогать. Но завхоз предусмотрительно выставил надежную охрану из ребят первого отряда.
Пришла и Татьяна Сергеевна. Всё осмотрела, любуясь. Удивленно покачала головой, спросила:
— А где же главный мастер?
Митю позвали.
— Ну, я считаю, что ты просто настоящий молодец! — сказала она и ласково потрепала его по плечу. — Но только где же ты этому научился?
— А у меня папа маляр, — сказал Митя и достал из кармана спортивной курточки новенькую фотографию. — Вот посмотрите: отец в самом центре… Это — бригада коммунистического труда. Они, знаете, где сняты? На лесах под плафоном театра оперы и балета. А сейчас отец в Москве. В самом Кремле работает. Ох, красота у них там, наверно, работка! Фасонная! — прибавил он и восхищенно прищелкнул языком.
Татьяна Сергеевна перевела взгляд с фотографии на Митю. Большелобый и круглолицый, со светлыми, словно выгоревшими глазами и мягкой, чуть застенчивой улыбкой, он выжидательно поглядывал на Татьяну Сергеевну и, кажется, не сомневался в ее одобрении.
