Хрустальный лес - Черноголовина Галина Васильевна (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Виктор Михеевич беспокойно оглянулся на жену: не слышит ли? Она слышала, и лицо у неё было укоризненное: «Вот куда ты везёшь меня и детей».
И тогда Виктор Михеевич рассердился на проводницу:
— Не задерживайте посадку! Не видите, в других вагонах уже пускают.
Телеграмма
Бабушка Ксеня получила телеграмму рано утром. Она перечитала её несколько раз и всё не могла поверить.
Бом! Бом! — хрипло пробили старинные часы в резном, потемневшем от времени футляре, а медные стрелки их вздрогнули, как усы.
— Что, «Софронычи», и вам надо знать, какая телеграмма? — засмеялась бабушка и подтянула тяжёлую гирю. — Подсолнушки приезжают наконец-то.
Подсолнушками она звала внучат, потому что Илюшка и Тоня были светловолосые, круглолицые и веснушчатые.
Она засуетилась, стала прибираться в комнате, хотя было и чисто, сняла со стены пшеничный снопик, несколько пучков пахучих степных трав, потом передумала, опять повесила, села на стул и сложила на коленях руки.
Руки у неё были тёмные, как дерево у футляра часов, волосы седые, словно ковыль на ветру, а глаза — живые, синие, как степное июньское небо, в котором поёт жаворонок.
Жила она одна, даже кошки и собаки не держала, потому что работала агрономом и всё лето проводила в поле, часто и ночевала где-нибудь в бригаде, а кошку с собакой кормить надо. Вместо кошки и собаки были у неё часы, и когда Ксения Сергеевна возвращалась домой и слышала, как они тикают, а потом начинают бить, всё будто кто живой встречал её дома. Часы были уже такие старые, что казалось, всё понимали, и Ксения Сергеевна обращалась к ним уважительно, даже отчество им дала — «Софронычи», в честь своего деда Софрона, который купил эти часы почти век тому назад.
— Что же это я сижу! — спохватилась бабушка Ксеня. — Нурлану надо сказать.
Она оделась и побежала на совхозную электростанцию, где работал старый товарищ её сына Нурлан Мазаков.
— Проходите, Ксения Сергеевна, садитесь, — обрадовался Нурлан и быстро убрал с табурета катушки с проводом. Он, как всегда, возился с электрическими моторами, которые старался приспособить в совхозе где только можно. — Как ваше здоровье? — спросил Нурлан. — Как «Софронычи»… ходят?
— Нурлан, — сказала Ксения Сергеевна и вдруг заплакала, — Витюшка едет с семьёй…
— Наконец-то! — обрадовался Нурлан и обнял Ксению Сергеевну. — Ну и что вы плачете — радоваться нужно!
— Да я и так… радуюсь… — вытирая глаза, сказала Ксения Сергеевна. — Просто очень неожиданно.
Нурлан промолчал: уж для него-то это не было неожиданностью. Он внимательно изучил телеграмму.
— Выехали вчера. Значит, послезавтра будут. Ну что ж, будем встречать.
Ледяной мальчишка
Промчался последний вагон, и пассажиры, сошедшие с поезда, захлебнулись резким ветром, хлынувшим из открытой степи. Степь начиналась сразу за рельсами, заснеженная, плоская, словно громадная доска. Кто-то положил эту доску на бревно, и она раскачивалась: вверх — вниз, вверх — вниз. Так, по крайней мере, показалось после вагона Тоне, и она ухватилась за маму, чтобы куда-нибудь не улететь.
Илюшка стоял, широко расставив ноги.
— Папа, это уже целина? — спросил он и, услышав, что да, бывшая целина, сделал несколько шагов в сторону, подальше от мамы, стянул тёплый шарф, которым она ещё в вагоне закутала ему рот и нос. Он знал, что целинники не боятся ни мороза, ни ветра, а стать настоящим целинником он собирался с самого начала.
И тут он взлетел вверх. Конечно, не сам, его подбросили, взяв под мышки сзади.
— Вот ещё, кто это балуется! — Он крутнулся в чьих-то руках и увидел широкое смеющееся лицо с чёрными бровями вразлёт. — Дядя Нурлан! — закричал он. — Я вас сразу узнал! — и обнял его за шею.
Виктор Михеевич оглянулся и бросился к ним.
— Вылитый Витька! — смеялся Нурлан, ставя Илюшку на землю. — Вот я тебя точно таким в первый раз увидел, помнишь?
Он крепко обнялся с другом, поздоровался с Раисой Фёдоровной и Тоней.
— Какая взрослая девочка! — сказал он. — Тебя подруга ждёт, Айгуль, старшая дочка моя.
— А мальчик у вас есть? — спросил Илюшка. Ему папа говорил, что у дяди Нурлана нет сыновей, только две дочки — Айгуль и совсем маленькая Маншук, но он всё-таки надеялся — вдруг есть.
— Есть мальчик, — сказал дядя Нурлан. — Только он старше тебя, такой, как Айгуль и Тоня.
— Откуда он у тебя? — удивился Виктор Михеевич.
— Жены братишка. У нас живёт. Ну ладно, поедем. Ксения Сергеевна ждёт не дождётся. Хотела со мной вас встречать, да я отговорил: дорога дальняя, буран обещали.
— Буран? — встревожилась Раиса Фёдоровна, и у неё сделался такой вид, что, подай ей сейчас поезд, она сядет и уедет обратно. С Нурланом Мазаковичем она поздоровалась сухо, считая, что он во всём виноват. Не пиши он таких писем Виктору…
— Думаю, что проскочим, — сказал Нурлан. — Это всё ваши вещи? — указал он на груду чемоданов.
— Всё наши, — смутился Виктор Михеевич.
Раиса Фёдоровна это заметила и ещё больше рассердилась про себя. «Небось вспомнил опять, как они с матерью на целину с одним рюкзаком да чемоданом приехали. Сейчас время другое и дети у нас», — мысленно спорила она с мужем. Но характер у неё был отходчивый, и, когда сели в покрытый брезентом «газик», она первая заговорила с Нурланом Мазаковичем:
— Вы сами водите машину?
— А как же! — засмеялся он. — Мы, казахи, по степи пешком не ходим. Раньше на конях ездили, сейчас на мотороллерах, на машинах.
— А кони? — спросил Илюшка, сидевший на руках у папы рядом с дядей Нурланом.
— Коней сейчас меньше стало, — вздохнул Нурлан, но, увидев разочарованное Илюшкино лицо, успокоил: — Ничего, вот летом поедем на джайляу — там такие табуны гуляют!
— А что такое джайляу?
— Летнее пастбище.
Степь словно вращалась вокруг машины. С грохотом проносились огромные ажурные мачты высоковольтной линии, дальше медленней кружили какие-то строения, а на горизонте, в зыбком морозном мареве, виднелись машины, идущие по другим дорогам. Они словно уже и не двигались, а просто висели в воздухе.
— Живая стала степь, — сказал Виктор Михеевич. — Бывало, едешь — глазу не за что зацепиться, одни сороки из-под колёс взлетают.
Стемнело, и теперь только россыпи огней давали знать, что мимо опять пронёсся посёлок. Потом вдруг огней не стало, но не потому, что больше не было посёлков, — поднялся буран. Свет фар выхватывал впереди лишь небольшую часть дороги, на которой извивались снежные змейки.
Змеек становилось всё больше, наконец они свились в какой-то немыслимый клубок, опутали колёса машины, и «газик» застонал, буксуя.
— Эх, немножко не доехали! — с сожалением сказал Нурлан Мазакович.
Он взял лопату и вышел на дорогу.
— А ещё есть лопата? — спросил Виктор Михеевич и, хотя лопаты не было, тоже полез из машины, а следом за ним Илюшка.
— Ты куда? — успела ухватить его Раиса Фёдоровна за хлястик пальто. — Без тебя уж не обойдётся!
«Газик» буксовал ещё несколько раз, потом дорога как будто стала лучше.
— Скоро наш «Целинный», — объявил Нурлан Мазакович и вдруг резко затормозил. — Это ещё что за фигура?
С первого взгляда могло показаться, что какой-то шутник вылепил посреди степи снежную бабу, а потом облил её водой, чтобы она обледенела. Теперь фары осветили её, и она заискрилась, засверкала среди вьюжных вихрей. И вдруг «баба» подняла руку.
На этот раз Раиса Фёдоровна не смогла удержать Илюшку — он выскочил на дорогу следом за папой и дядей Нурланом. А дядя Нурлан схватил «снежную бабу» за плечи и стал трясти её, и тут Илюшка увидел, что это просто мальчишка в обледенелом пальто и без шапки, а волосы у него тоже покрыты льдом и снегом.
