ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф] - Ликстанов Иосиф Исаакович (книги txt) 📗

— Ладно! Поговоришь с нашим капитаном. Он тебе покажет, как на корабле зверинец разводить… Есть у тебя какой-нибудь шкертик? [41]

Последний вопрос был обращён к маленькому матросу. Тот сунул руку в карман и достал пеньковую смолёную бечёвку. Раз-два-три — и бечёвка превратилась в петлю.

Бедный Митрофан! Если бы он знал, что на «Водолее» так ненавидят кошек, он лучше бросился бы в воду, чем на борт этого ужасного судна.

Виктор первый пришёл в себя.

Он поднёс руку к бескозырке и сказал:

— Разрешите обратиться, товарищ командир?

— Чего? — спросил матрос, удивлённый тем, что его именуют командиром.

— Разрешите доложить, что этого кота нельзя топить… Это корабельное имущество посыльного судна «Змей». Он не хотел к вам на борт, просто он собаки на форту испугался. А командир Кравцов его очень любит, и он рассердится… Да…

Длинный матрос, недоверчиво глядя на Виктора, снова зажал Митрофана под мышкой и свободной рукой взялся за ус. «Корабельное имущество»… Для каждого моряка эти слова имеют большой смысл, а тем более для солидного палубного матроса, который провёл половину жизни на плаву. Виктор приободрился и начал сочинять:

— Он хороший кот! Вестовой «Змея» говорит, что его задорого купили. И он всех крыс переловил.

Матрос сказал:

— Выдумываешь ты тут всякое. За такую гадость деньги платить? Как же!

Он снял с шеи Митрофана петлю, сунул кота Виктору и сказал в сердцах:

— Айда за мной к капитану! Пускай он порядок, наведёт. Тоже, корабельное имущество! Врёшь всё…

Капитан «Водолея» пил утренний чай в кают-компании. Это был очень серьёзный, задумчивый человек с тёмно-коричневым лицом, круглым, как циферблат, один ус направо, другой налево, нос немного вверх. Увидев мальчиков, он повёл одним усом, но, впрочем, не удивился:

— Сверхкомплектные? Ага, и кошка тут… Как попали на «Водолей»? Кто такие? Почему сразу не объявились?

Виктор, путаясь, объяснил, как это случилось, смешав в кучу всё: «Змея», форт, собаку, которой испугался кот, кота, который испугался собаки, стрельбы на форту и прочее и прочее. Матрос, слушая всю эту историю, только покрякивал и качал головой, но капитан без труда нашёл совершенно правильный выход из путаницы.

— Всё врёшь, — совершенно спокойно сказал он, добавляя кипятку из медного чайника в большую зелёную чашку. — Какая там собака, какой там кот! Просто в море захотелось. Так бы и сказал…

Обезоруженный его проницательностью, Виктор молчал, поглядывая на початый каравай белого хлеба и на маслёнку.

— Моньку знаешь? — неожиданно спросил капитан.

— Н-не знаю…

— Сын мой… Только он старше тебя. Пятнадцать уже исполнилось, — пояснил капитан. — Первый башибузук в Кронштадте. Тоже в море без спросу бегает. И врёт, как ты…

Он вздохнул, отрезал от каравая два громадных ломтя, густо намазал их маслом, достал из шкафчика две чашки — одну красную, другую синюю, — бросил в каждую по пять кусков сахара, налил чаю и сказал:

— Пейте… Так не знаешь Моньки? Жаль! Боевой парень растёт. Ну, рассказывай правду. И не ври. Всё равно поймаю… Я с Монькой напрактиковался. Сразу фальшь вижу.

Виктор рассказал всё: кто он, и кто такой Митя, и как они попали на «Змей» и почему решили перебраться на «Водолея». Митя, поглаживая Митрофана, удивлялся тому, что у товарища выходит всё так складно. Виктор внушал ему всё больше уважения.

Услышав, что Виктору непременно нужно на линкор «Грозный», капитан слегка улыбнулся, вытер лицо платком, умудрившись не сломать при этом усы-стрелки, и сказал:

— Обойдёшься без линкора. Линкор далеко в море. Куда там на нашей ступочке за ним гоняться! Наше плавание маленькое. Вот вчера свалился к нам неизвестно откуда гражданин с чемоданом. А в чемодане сто биноклей, не меньше. Тоже требует, чтобы его на линкор доставили, будто «Водолей» это извозчик… А теперь марш из кают-компании! И кота чтобы я не видел. Как только замечу его в бродячем состоянии, сейчас же за борт. У меня на корабле продукты, я не позволю кошек разводить. А крыс мы перетравили. Крыс у нас не имеется…

Обращаясь к матросу, который всё ещё стоял у дверей, капитан сказал:

— Вы, Митрофан Васильевич, приглядите, чтобы кот этот антисанитарию не устроил.

Мальчики переглянулись, поспешно поблагодарили капитана за чай и, выскочив из кают-компании, расхохотались.

ДОБРЫЙ СТАРЫЙ «ВОДОЛЕЙ»

Всё получилось великолепно. Юные путешественники спасли Митрофана от бесславной гибели, напились чаю, превратились в равноправных пассажиров «Водолея» и теперь подвигались на запад верно, но медленно… Чересчур медленно.

— Ну и ползёт! — сказал Виктор, когда они с Митей закончили осмотр судна. — Настоящая черепаха, Знаешь, сколько «Водолей» делает в час?

Митя не знал. Ему всё было в новинку, и даже старенький «Водолей» казался громадным судном. По его мнению, «Водолей» плыл довольно быстро; конечно, не так быстро, как «Змей», но ведь «Змей» маленький, ему легче…

— Не корабль, а тихоход, — ворчал Виктор.

Что правда, то правда. Грузный «Водолей» относился к числу тех кораблей, которые не спешат. Его старые машины дышали спокойно-спокойно, его винт вращался медленно-медленно, и так же спокойно, не спеша шла жизнь на морском грузовике. На широкой палубе «Водолея» встречались грузы, предназначенные для всех кораблей, находившихся в плавании, и для фортов, оберегавших морские пути. На его палубе сталкивались моряки различных кораблей и фортов, возвращаясь из Кронштадта и Ленинграда к месту службы. Ступив на борт «Водолея», они все испытывали странное ощущение: казалось, что время вдруг остановилось, что заводить часы — совершенно лишний труд, что некуда спешить.

Мальчики за час-другой услышали множество новостей. Они узнали, что тактические занятия продлятся дней восемь-девять и первая часть занятий кончится стрельбами по подвижным щитам на больших скоростях; что линкор «Грозный» идёт под флагом наркома и что у ревизора линкора — заместителя командира по хозяйственной части — большая неприятность: знаменитый кок Кузьма Кузьмич Островерхов вернулся из отпуска с малярией и остался на берегу, а нарком требует, чтобы питание краснофлотцев всегда было сверхотличное; что из всех кораблей флота не участвует в тактических занятиях только эсминец «Быстрый», но, впрочем, «Быстрый» только что закончил ремонт и теперь должен сделать длинную пробежку; что на этом эсминце новый командир Воробьёв, переведённый на Балтику с Чёрного моря; что на линкоре «Грозный» новый артиллерист Ламин, из матросов старого флота, который только что кончил военно-морскую академию; что… Это был целый поток новостей.

Мальчики переходили от одной группы собеседников к другой, слушали всё, что придётся, в конце концов всё перепутали, значительную часть новостей сейчас же забыли и очень обрадовались, когда нашли человека, который рассказывал не новости, а интересные истории.

Это был необыкновенный человек. Он сидел на баке, большой, тёмный и неподвижный, как чугунный, что-то жевал и не отрываясь смотрел вдаль, совершенно не интересуясь, какое впечатление производит он и его рассказы на слушателей.

— Это водолаз, — шепнул Виктор на ухо товарищу. — Вчера мы его скафандр видели.

— Почему знаешь, что водолаз? Выдумываешь!

— Они все такие большие. Я их видел. Я даже разговаривал с ними. Ох, и сильные! Они все борцы и боксёры. Как дадут аперкотом, только держись…

Мальчики уставились на водолаза. Он говорил медленно, солидно и откусывал от ломтя хлеба как раз тогда, когда надо было поставить восклицательный знак.

— Это, конечно, так! У моряков одно море, а у нас, водолазов, два: и сверху и внизу, под волной. Но под волной тоже ничего особенного нет. Некоторые водолазы любят чепуху рассказывать, но я, как комсомолец, знаю, что это враки.

Мальчики, услышав, что он комсомолец, сделали круглые глаза. Такой большой, а комсомолец!