Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви ... - Усачева Елена Александровна (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Чего у тебя там? – изнывала Юлька. – Новый парень?
Маша перебирала в голове имена и лица. Кого бы назвать «новым», чтобы Мазурова отстала? Фрая – неловко, он такой демонический, еще прочтет мысли – куда она потом денется? Сережку, с которым ее несколько раз поставили в пару, – глупо. Он маленький, лохматый и ушастый. После Олега все виделись неказистыми.
– Просто тренируюсь.
– Зачем? – Юлька искала концы, пыталась выведать первооснову.
– Нравится. – Маша щурилась, отрешенно смотрела в окно, а видела темную Болотную площадь, летающие огни, и бабочки у нее под кожей оживали. – Даже не знаю, как сказать. Отвлекает от грустных мыслей.
И улыбнулась, вспомнив про Алису.
Юлька позвонила, когда Маша шла к метро.
– Меня с собой возьми!
В вагоне молчали. Маша сама для себя пыталась ответить на вопрос подруги – и не могла. Почему ее тянет на площадь и в спортзал, почему она не может отвести глаз от пляшущего огня? Как объяснить, что от шариков по веревке к ее руке пробегает ток, когда она начинает жонглировать, когда понимает, что мимолетное движение меняет рисунок танца.
Шел дождь. Площадь была уныла. Фонтан затянут серой моросящей завесой. Памятник терялся в насморочном тумане. Пламя на фитилях шипело.
– Байда какая-то, – куталась Юлька в куртку, туже затягивала веревочки капюшона. – Чего под дождем-то торчать?
– Дождь огню не помеха, – бормотала Маша, борясь с непослушными шарами.
– В фокусники заделалась? Цирк шапито?
Какая она сейчас была недовольная.
Слова подруги стекали с мокрой Машиной куртки, как морось с гладких мраморных боков фонтана. Ее спокойствие сейчас было непрошибаемо. После вчерашней тренировки побаливали запястья. Это неприятной занозинкой держалось в голове. А в остальном все было хорошо. Это было даже странно – с чего вдруг такая роскошь?
Мимо прошел Фрай. Не поздоровался. Юлька на него внимания не обратила. Ну и правильно. Меньше расспросов – крепче дружба.
– Да… – протянула Юлька. – Как психом была, так психом и осталась. Ладно, попрошу для тебя денег у своих, – согласилась наконец она. – Но только при условии, что ты мне больше ничего про это не рассказываешь. Вот ведь бредятина! Более скучного вечера у меня в жизни не было. За это завтра пойдешь со мной на дискач.
Сколько же она не была в клубе? Год, наверное. Они стояли в своем уголочке, переминались с ноги на ногу. Маша закрывала глаза, представляя, что вокруг Болотная площадь, что воздух полон звуками летящих пои.
– Классно танцуешь, – прошел за Машиной спиной Борисов.
Степанова усмехнулась. Грядут перемены! Что-то вот-вот должно произойти…
Она пыталась вспомнить минувшую осень, больной декабрь, знобкий январь – и ничего не всплывало. Только холод пробегал по спине. Но с пои в руках холод проходил. В детстве, когда прекращала игру в салки, кричала: «Чик-трак, я в домике!» – и уже никто не имел права тебя коснуться. Так и пои возводили вокруг Маши домик-защиту. Никто не мог войти без спроса. Никто и не шел.
Она старалась, делая свой домик все прочнее. Но пои не слушались, веревки путались, больно били по плечам шары, на ладонях появлялись мозоли.
Холодная неуютная погода загоняла с улицы домой. Здесь тренироваться было уже совсем трудно. Маша разбила у себя в комнате лампу, а у родителей надколола большую напольную вазу. Чтобы не так бросалось в глаза, повернула ее разбитым боком к стене. Но все тайное рано или поздно становится явным.
– Что ты сидишь в темноте? Включи свет!
Мама шла мимо Машиной комнаты и вполне могла продолжить свое поступательное движение и дальше. Но задержалась.
– Ты бы еще с фонариком читала! Лампа твоя где?
– Разбилась.
– Как разбилась?
– Я сумку бросила, она и упала.
На следующий день лампа появилась – мама купила. Маша забыла сказать спасибо. Сунула в рюкзак новые пои и поехала на тренировку.
Фрай ходил по залу. Скинув куртку и футболку, оказался тощим и сутулым, но каким-то собранным, как сведенная пружина. Мышцы покато обозначались на плечах, на животе, на спине.
– Будем работать в спарринге.
Вечером в ванной Маша изучала свои исполосованные руки. Ничего не получалось. Цепочки больно били по предплечьям и запястьям.
Надо больше тренироваться.
Ваза не выдержала и разбилась.
– Папа, дай мне, пожалуйста, еще две тысячи.
Просить тяжело и унизительно. Но деньги были очень-очень нужны. На огненные пои. Маша еще была не уверена в своем жонглировании, но попробовать хотелось. Огонь ей снился по ночам. Ей уже было мало чувствовать силу шариков, она хотела подчинить себе пламя.
– Маша, у тебя все хорошо?
– У меня все замечательно.
– Ты какая-то последнее время возбужденная.
– Это хорошо или плохо?
– Хорошо, наверное.
Папа смотрел недоверчиво. Чего он опасается?
– Где ваза? – заволновалась вечером мама.
– Разбилась.
– Как она могла разбиться?
– Я случайно тапочку бросила.
– Это была старинная ваза. Знаешь, сколько она стоила?
– Наверное, много. – Ничего, кроме цены на пои, ее не интересовало.
– Много! Что у тебя с руками?
Первым желанием было натянуть рукава футболки хотя бы на локти. Это родители еще не видели синяки, которые у нее появились после первых тренировок. В неловких руках пои били очень больно.
– Ударилась.
Но мама уже смотрела не на руки, а Маше в глаза.
– Зрачок расширен!
– Дальше что?
– Не надо сейчас, – морщился папа.
– Что «не надо»? – истерично вскрикивала мама. – У тебя дочь наркоманкой становится, а ты ее защищаешь. И еще деньги даешь! Она же из дома таскает! Знаешь, сколько стоила эта ваза?
О! Это еще не все. Есть разбитый сервиз. Интересно, когда про него вспомнят.
Маша откинулась на стену. Говорить не хотелось. Это была ее жизнь, которой она ни с кем не обязана делиться. Пока Маша была маленькой и глупой, можно было говорить обо всем, а теперь – все, она изменилась, и ей хотелось сохранить в душе что-то свое.
– Марина! Зачем ты так? – волновался папа. – Надо же сначала выяснить!
– Что выяснить? – рванула мама Машину руку. – Ты это хочешь выяснить?
Следы еще не прошли, наоборот, налились хорошими синяками. Они некрасиво синели на тонких запястьях, проступали около локтя.
– Что это у тебя? – Голос у папы испуганный.
– Ударилась! – вырвала свою руку Маша.
– Где это так можно удариться? – вступила мама. – Это надо плашмя о забор биться! Нет, дорогая моя, я тебе могу сказать, где ты так «ударилась». Это следы от жгутов. Или чем вы там себе руки перетягиваете, чтобы уколоться?
– Мама!
Поразил сам факт, что ее родная мама, всегда все понимающая, добрая и внимательная, вдруг предположила такое.
– Как ты могла? – заплакала Маша.
– Это как ты могла? Мы тебя кормили, растили, по врачам водили, чтобы была здоровой. А ты? Связалась с наркотиками! Своего здоровья не жалко, родительское пожалей!
– Мама!
Слышать это было невозможно. Маша запрыгнула в комнату, хлопнула дверью.
В жизни она отсюда не выйдет. Никогда.
– Мрак, – жаловалась на следующий день Маша. Широкий подоконник, Юлька на диване листает журнал. Вроде бы ничего не изменилось, но Маше почему-то грустно.
– А ты чего, правда кололась?
– Совсем, что ли? Я после тренировки…
– Чем это вы там на тренировках занимаетесь, что у тебя такие синячищи остаются!
– Ты-то не начинай! – взмолилась Маша. Это было какое-то наказание. Почему ее увлечение никто серьезно не воспринимает? – Я не виновата, что Фрай так больно бил.
– Ну вот, уже и Фраи появились.
Маша пропустила комментарий мимо ушей. Еще и об этом она спорить будет!
– Мне деньги нужны, а они не дают.
– А ты чего хотела? Я когда у своих деньги беру, они чуть ли не чек с меня требуют. Фотоотчет и объяснительную записку. А ты связалась с какими-то мокрыми! Это у тебя еще родичи долго терпели!
