Волшебная сказка - Чарская Лидия Алексеевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗

От волнения о предстоящем ей удовольствии Надя проснулась в четверг чуть ли не с петухами и к двенадцати часам была уже совсем готова. Она, действительно, казалась прехорошенькой нынче. Розовое облако вуали окружало ее хрупкую изящную фигурку, оттеняя легким заревом нежное личико, к которому никак не мог пристать здоровый деревенский загар. Тетя Таша собственноручно расчесала пышные белокурые волосы девочки и, заплетя их в две косы, уложила их двумя венчиками на маленькой головке. Получилась очень эффектная прическа. Надя то и дело заглядывала в зеркало и не могла в достаточной мере налюбоваться собою. От обеда она, разумеется, отказалась, говоря, что ее ждет великолепный обед в генеральском доме.

— Куда уж нам перед генеральским-то! — не могла не заметить Клавденька, недовольная поведением Нади и ее небрежным отношением к окружающим.

Но ее замечание даже не достигло до слуха Нади. Накинув на голову легкий газовый шарф, из-под которого как-то особенно мило выглядывало белое нежное личико с сияющими от удовольствия глазами, чмокнув на ходу тетку и кивнув головою сестре, Надя быстрой птичкой выпорхнула из скромного домика.

Был уже второй час в начале, а Ртищевы приглашали ее на шоколад ровно к двум. Надо было спешить. Впереди предстоял еще довольно продолжительный путь к Новому Петергофу.

— Ну, наконец-то! А мы думали, что ты уже не придешь. — И Наточка Ртищева, вся в белом, с белыми розами в волосах и у корсажа платья, веселая, радостная, как в подобает быть новорожденной, протягивает Наде обе руки и звонко целует ее в щеку.

— Да какая же ты нарядная и хорошенькая! — не удерживается, чтобы не сказать, Наточка, окидывая подругу любующимся взглядом.

Сама Наточка совсем нехороша собою: у нее неправильное лицо, вздернутый нос, слишком толстые щеки. Но глаза очень хороши: карие, добрые, с поминутно зажигающимися в них ласковыми огоньками.

Надя польщена. Все лицо ее вспыхивает румянцем смущения и радости от похвалы подруги. Тем более что кое-кто из присутствующих расслышал лестные для нее, Нади, Наточкины слова.

В большой плющевой беседке, находящейся посреди сада, собралось целое общество. Это по большей части молодежь, подростки. Красавица Нона Ртищева сидит на председательском месте и разливает шоколад из большой серебряной миски в изящные фарфоровые чашечки. Леди Пудлей и Митя помогают ей хозяйничать. Гостей, помимо обычного юного общества, посещающего Ртищевых, кроме обеих княжен Ратмировых, братьев Штейн, Зоиньки Лоренц, Софии Голубевой и «неунывающей тройки удалой», как прозвал своих племянников Стеблинских Петр Васильевич Ртищев, было еще человек двенадцать, совершенно незнакомых Наде. Здесь несколько товарищей по классу Мити Карташевского, двое пажей, одноклассников Никса и Ванечки, и две-три барышни. Все очень нарядно одеты во все светлое, и лица у всех сияющие и довольные.

— Ура! — закричал Ванечка при виде Нади, нерешительно остановившейся на пороге, при виде стольких чужих. — Пришли-таки; а мы думали, что вы уже так и не придете. Я уже взял у кузины Ноны три чайных полотенца на случай слез неутешных, а вот они и не понадобились. Ура! Вместо слез горьких предпочитаю выпить за ваше драгоценное здоровье чашку сладкого шоколада! — и Ванечка одним духом осушил чашку, самоотверженно обжигая себе рот и делая изумительные гримасы.

— Ой-ой, какой смешной! — раскатилась своим безудержным смехом младшая из сестриц-княжен, Лоло, при виде корчившего рожицы Ванечки.

— А мне так вовсе не до смеха… Этот нелюбезный шоколад пребольно жжется, — отдуваясь и округляя глаза, дурачился мальчик.

— А ты потри себе язык мылом — от ожогов помогает прекрасно, — с невинным видом посоветовал брату Никс.

Все рассмеялись. Сердобольная Нона предложила Ванечке лимонаду со льдом.

— Не хочешь ли фруктов или конфет? — угощала в то же время Надю Наточка.

— А почему вы своего брата не привели с собою? — шепотом осведомился Митя Карташевский, придвигая Наде чашку с ароматичным дымящимся шоколадом.

«Вот еще новости — приводить с собою Сережу: да он двух слов связать не сумеет в обществе, да и костюма у него нет подходящего», — вихрем пронеслось в белокурой головке Нади, но она только любезно улыбнулась в ответ на слова Мити и пробормотала что-то о несуществующем недомогании брата.

— Однако, mesdames et messieurs, я возвращаюсь к прерванному рассказу, — весело провозгласил Никс, обводя сверкающими глазами все юное общество.

— Да, да, Никс, расскажите, расскажите! Как все это интересно! — подхватило хором несколько детских голосов.

— Вы пришли как раз в то время, m-lle Надин, — обязательно пояснила Наде ее соседка княжна Ася Ратмирова, — когда Никс только что рассказывал нам про свою поездку ночью в гондоле по венецианским каналам. Это так очаровательно!

Ася не выговаривает буквы р, и это легкое грассирование удивительно шло к ее типу.

«Непременно надо будет попробовать начать говорить так же, — решает в глубине души Надя, — а манеру ходить и слушать собеседников надо перенять у Ноны Ртищевой, и прическу тоже у Ноны».

— Так вот, господа, — между тем возобновляет прерванный появлением Нади рассказ Никс, — представьте себе кусок синего бархата наверху, над вашими головами, усеянный звездами, точно мантия какого-то императора. Не помню, у какого именно, но у одного из императоров со слов истории была такая мантия…

— Но она была заткана, увы, не звездами, а пчелами, и цвет ее был не синий, а красный, — решается блеснуть своими познаниями Софи, — и была она у Карла V.

— Браво! Двенадцать с плюсом! — приходит в неожиданный восторг Ванечка и хлопает в ладоши, бурно выражая свое одобрение.

Софи густо краснеет.

— Я великолепно помню историю! — ни к селу ни к городу вырывается у нее.

— Внимание, mesdames et messieurs, внимание! — командует Наточка и стучит чайной ложкой по столу.

— Так вот, — продолжает Никс, — небо — синий бархат с алмазными звездами. А каналы — вы ведь знаете, что вся Венеция изрезана ими черные-пречерные, как чернила, и по ним снуют не менее черные острокосые лодки, и все с крышами. На носу стоит гондольер, всегда очень небрежно и красиво одетый, и если дадите ему несколько лишних сольди на водку, он вам споет. Голоса у них — ну, просто соловьиные, и самые слова — такая же музыка! Вы плывете, тихо покачиваясь, как в колыбели; по обе стороны канала высятся дворцы, красивые здания; целые арки и кружевные ажурные мосты переброшены с одного берега на другой. В лунные ночи все это кажется какою-то сказочной обстановкой, какою-то декорацией к изумительной волшебной сказке.

— Восхитительно! — хором кричат дети, прерывая рассказчика.

— Pracht schon! [6] — неожиданно вырывается у братцев-близнецов, всегда в минуты особенно повышенного настроения переходящих на свой родной язык.

Даже застенчивая Зоинька и та бормочет какое-то одобрение себе под нос, увлеченная рассказом.

— А мне, представьте, все это вовсе не нравится, — чистосердечно сознается Маня Стеблинская, вызывая негодующие «ахи» и «охи» у окружающих. — Когда мы были в Венеции, мама и Никс возмущались моей нечуткостью, неумением понимать красоту. Ну, а что же это за народ, что за город, посудите сами, где ни в лаун-теннис, ни в футбол не играют и где единственный спорт это — бестолковое шнырянье по каналам взад и вперед без устали. Покорно благодарю. То ли дело наша Русь-матушка! — и смуглое лицо Мани проясняется улыбкой.

— Молодчинище сестричка у меня! Я присоединяюсь к твоему мнению, Маня, — и Ванечка так энергично хватает и трясет руку сестры, что та морщится от боли.

— Варвары! — смеется Никс, — не для них красивые памятники искусства: ничего они не понимают, одно слово, чемпионы мира.

Все смеются. Софи с кислой улыбкой обращается к княжне Асе.

— А вы не были в Венеции? — спрашивает она, ломаясь.

— Нет, мы проживаем за границей исключительно только на водах, где в летний сезон лечится наша maman, — отвечает, мило картавя, старшая княжна.