А у нас во дворе…: - Цюрупа Эсфирь Яковлевна (читать книги онлайн txt) 📗
…Ничего из этого путешествия не запомнил Балабол. Он боялся до дрожи в коленках, что председатель его, Витьку, в прорубь окунёт.
— Я н-ничего не взял с собой, — подрагивая зубами, предупредил Балабол, когда спускались к Москве-реке.
— Чего не взял?
— П-полотенце…
— Чудак ты, право!.. — засмеялся Василий Игнатьевич.
И только на заснеженном льду реки, в морозной дымке, Воробьёв Витя понял, что никто его в прорубь совать не будет и даже близко не подпустит. Он стоял вместе с другими, тепло одетыми зрителями, отгороженный тросом от тёмной воды, над которой клубился пар. А «моржи» в одних лишь плавках, босые, по ступеням, прорубленным во льду, уходили в тёмную воду. Целый отряд закалённых, не боящихся стужи спортсменов.
Василий Игнатьевич был среди них, он улыбнулся дружески ему, Воробьёву Вите, а через секунду оказался в воде и, работая сильными руками, поплыл, отфыркиваясь, наслаждаясь плаваньем, как будто летом.
А когда он вышел, покрасневший и бодрый, Витька заметил на его дымящихся плечах незамерзающие капли. И ещё он увидал на его груди и на спине стянутые, как жгуты, тёмные рубцы от ран.
— Товарищи моржи, быстрей! — скомандовал тренер.
— Жди меня тут, — кивнул председатель и, как все, босыми ногами по снегу побежал в строй «моржей» к теплушке…
Потом ехали домой. И сколько Василий Игнатьевич ни обращался к нему с разговором, Воробьёв Витя отвечал односложно, а то и невпопад, мигая короткими ресницами.
— Не раздумал стать моржом? — спросил Василий Игнатьевич.
— Не-е. Буду.
— Долго придётся готовиться, приучать постепенно тело к холодной воде. Под руководством тренера.
— Капли не замерзают, — сказал Витька невпопад.
Председатель засмеялся:
— Ты какой-то ошалелый, на себя не похож. Может, замёрз?
Витька не ответил. Он отвернулся и стал смотреть на отражение председателя в вагонном стекле. Он хотел бы смотреть на самого председателя, но глубокое, непривычное смущение мешало ему.
— Так, может быть, ты всё же замёрз ждать там, на реке?
Витька опять не ответил. Да не замёрз он, нет! Он сам не мог бы объяснить, что с ним случилось. Не замёрз. Наоборот. В лютый морозный день в нём что-то стало оттаивать, давным-давно захолодавшее, с тех пор как не вернулся отец, а мать отдала его, Витьку, насовсем к тётке. От него, ещё малого, скрыли, что отец погиб при аварии на стройке, а он плакал горько, думая, что отец обманул его, обещал вернуться и не вернулся.
И не стал он верить никому. Научился жить с ледышкой в груди. И дерзил, оберегая свою ледяную крепость.
Сегодня он поверил. Слову, которое не расходится с делом.
Поверил следам от сквозной раны. И рукам, непрошенно застегнувшим его куртку.
Сегодня всё, что захолодало в его мальчишеском сердце, вдруг подтаяло, сдвинулось и стало исчезать куда-то. И сделалось ему, Витьке, всё вокруг по-новому непривычно, и трудно, и весело, и желанно.
И так он захотел, чтоб этот человек был рядом. Всегда. Чтобы не исчез, как его отражение, высветленное мелькающими в тоннеле метро фонарями.
Витька повернулся к председателю и встретил его внимательный, обращённый на него, Витьку, взгляд… Василий Игнатьевич предупредил:
— Нам сейчас выходить, Витя.
Уже во дворе, открывая дверь в их общий подъезд, тронул Витькино плечо:
— Занеси домой клюшку и коньки. Я тебя жду. Пообедаем вместе. Захвати тетради. Разберёмся с математикой.
Глава 17. НИТЬ АРИАДНЫ
Ариадна стояла на первом этаже у лифта, где кнопка вызова светилась красным огоньком. Это значило, что лифт занят, идёт вверх или вниз внутри сетчатой шахты. Слышалось его ровное гудение.
Ариадна стала нажимать на кнопку и раз, и два, и десять.
— Когда красный свет — нажимать нельзя! — возмутился Родион.
— А я хоту! — И продолжала тыкать пальцем в кнопку.
И вдруг красный огонёк погас и тихое гудение прекратилось.
Но нигде на этаже не стукнула железная дверь. Значит, никто из лифта не вышел, никто никуда не доехал.
— Ой, я его сломала, он застрял! — испугалась Ариадна и потащила Родиона за руку. — Скорей удерём! А то влетит!
Но Родион высвободил руку.
— Удирать не буду. — Он встал на цыпочки и надавил другую кнопку, на стене. Рядом была решётка, и сейчас же из неё сказали:
— Слушаю вас.
— Мы сломали лифт, — громко сказал Родион.
— Уши вам надрать! Адрес? — спросили из решётки. Родион назвал.
— Кто вызывает?
— Не говори, — шепнула Ариадна.
— Родион Андреев, — ответил Родион.
Сказали:
— Механик сейчас в доме двадцать пять, как освободится, сразу пришлю. — И голос отключился.
Родион увидал, что Ариадна глядит на него во все глаза.
— Ты чего? — удивился он.
— Какой ты храбрый! — ответила Ариадна.
— Я храбрый? — ещё больше удивился он.
Откуда-то сверху, сквозь сетчатую стену лифтовой шахты, раздался приглушённый стон. Глаза Ариадны расширились от испуга:
— Слышишь? Слышишь? Там в лифте кто-то стонет. Бежим, а то знаешь как влетит!
И снова тихий стон раздался сверху.
— Ну побежим! — толкала Ариадна Родиона. — Сейчас придёт механик, спасёт того, кто там застрял. Пожалуйста…
Родион словно и не слышал её. Он бросился вверх по лестнице, перепрыгивая ступени, и наконец увидел кабину лифта, неподвижно висевшую между третьим и четвёртым этажами. Сколько Родион ни дёргал за ручку, дверь шахты не открылась.
За железной сетчатой дверью, выше, виднелась дверь застрявшего лифта. Родион знал: она не запиралась. Если бы просунуть палец сквозь сетку и толкнуть ту дверь, она откроется. Но как дотянешься, когда кабина висит выше площадки?
Он услышал позади железный гром. Обернулся. Ариадна катила к нему пустое мусорное ведро, которое стояло у чьей-то двери.
— Я придумала! — Она поставила ведро вверх дном. — Влезай!
А он и не знал, что Ариадна прибежала сюда вслед за ним.
Влез. Сунул палец в сетку. Но палец был короток, не достал.
— Сейчас! — Ариадна тянула из кармана прыгалку. Ручка прыгалки была толстовата, но всё-таки пролезла сквозь сетку и толкнула дверь.
Одна створка распахнулась. Только одна. Потому что в другую упиралась нога сидящего на полу человека.
Это был старый музыкант. Он сидел с закрытыми глазами, судорожно хватая ртом воздух. Тяжело, рывками поднималась и опускалась его грудь.
— Душно… тяжко… — задыхаясь, вымолвил он.
— Надо вызвать «скорую помощь»! Я позвоню из нашей квартиры! — Родион побежал наверх, с лестницы крикнул: — Не отходи от него, не оставляй одного!..
Некотуха стояла на ведре, чтобы быть ближе к старому музыканту, и сквозь сетку говорила без умолку самые добрые, ласковые слова, какие бабушка находила для неё, когда Некотуха болела.
Но все слова уже кончились, а Родион не возвращался. Она запела колыбельную, мама Родиона всегда пела её своим малышам.
Старый музыкант слушал и заставлял себя не стонать. Проходили минуты, но казалось, что тянутся часы. Колыбельная кончилась, и тогда Ариадна запела без всяких слов мелодию из «Зимней сказки», которая с того дня, как они с Родионом свалились в снежный приямок, жила в её памяти.
— Ты не бойся, деточка… Просто сердце… очень болит. Я лекарство забыл…
— У моей бабушки есть лекарство для сердца! — воскликнула Ариадна и спрыгнула с ведра. — Только вы подождите, пожалуйста, не умирайте, я сейчас принесу! — Это она кричала уже на бегу.
На пятом этаже навстречу Ариадне из своей квартиры выбежал Родион, за ним — его мама.
