Сибирочка (сборник) - Чарская Лидия Алексеевна (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
И вдруг она как безумная вскочила с сундука, на котором сидела, и, схватив за плечи девочку, стала трясти ее изо всей силы.
– Вон! – задыхаясь от бешенства, закричала она. – Вон, лгунья, попрошайка, воровка, нищенка! Никакой Сибирочки я не знаю и знать не хочу… Какое мне дело до чужой девчонки, попрошайки! Чтобы духу твоего не было здесь!.. Вон отсюда сию же минуту, или я…
Тут она с такой силой отшвырнула от себя испуганную насмерть девочку, что, если бы не подхвативший ее вовремя Андрюша, бедняжка Сибирочка больно-пребольно ударилась бы головой о косяк двери.
– Не смейте трогать Шуру! Как вам не стыдно, – крикнул, вне себя от гнева, мальчик, – попробуйте только обидеть ее, и вы будете иметь дело со мною!
Его голос звучал твердо, как у взрослого, брови грозно сдвинулись над сверкающими черными глазами. Гнев и негодование отразились на красивом мужественном личике.
Этот грозный вид юного защитника привел женщину в окончательное бешенство. Со сжатыми кулаками, бледная от злости и раздражения, она кинулась на него.
– Вон, сию же минуту вон, гнусные попрошайки, лгуны, нищие!.. Ишь чего выдумали! Из Сибири приехали! Я вам покажу Сибирь! Я вас отправлю в полицию, негодные этакие! – неистово продолжала она свои отчаянные крики.
И, окончательно выходя из себя и размахивая руками, готова была ударить Андрюшу, как неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вбежал мальчик, закутанный в широкий теплый плащ, стройный и тонкий, лет четырнадцати-пятнадцати на вид. Поверх плаща лежали его кудри, пышно струившиеся по плечам из-под какой-то необычайного фасона бархатной шляпы-берета. Когда мальчик проворным движением сбросил с себя плащ, а затем пальто, Андрюша и Сибирочка невольно вскрикнули от изумления. На мальчике был надет какой-то странный костюм из розового вязаного шелка, облегавший все его тело так плотно, что оно казалось совсем лишенным одежды. Только коротенькие зеленые шелковые панталоны с блестками закрывали его бедра и часть ног до колен. На ногах мальчика были надеты высокие кожаные сапоги, ничего общего не имевшие с его странным нарядным костюмом.
Глава III
Никс решает дело
– А вот и я! Только что кончилась репетиция в театре, и я приехал к тебе. Не успел даже переодеться. Очень спешил. А ты опять сердишься, матушка? Перестань, ведь это вредно тебе… – произнес странный мальчик и тут же, окинув недоумевающим взглядом незнакомых ему детей и небрежно кивнув в их сторону головою, спросил: – А эти откуда?
Анна Степановна Вихрова, так звали женщину, бросилась к сыну.
– Это маленькие попрошайки, дармоеды, – взволнованно залепетала она, – бог знает откуда прослышавшие про покойного моего отца, который умер в Сибири, явились сюда и хотят навязаться нам в нахлебники… хотят отнять у нас последние крохи… они… они…
Тут Вихрова так сильно закашлялась, что не могла говорить больше.
– Полно, пожалуйста, матушка! Тебе нечего волноваться даром… Дай мне поговорить с детьми. Я все устрою… только ты-то не горячись. Ты мешаешь своими криками сообразить, в чем дело! – не совсем вежливо по отношению к матери произнес с гримасою розовый мальчик, стараясь и тоном своей речи, и манерами изображать взрослого.
Затем, подойдя к Сибирочке, он резко спросил:
– Ты откуда еще явилась?
Сибирочка хотела ответить и не могла. Ее смущение росло с каждой минутой. Тогда Андрюша, видя колебание своей подруги, ответил за нее:
– Это Шура, или Сибирочка. У нее умер дедушка… Осталась одна тетя Аннушка, о которой ей много говорил покойный дед… вот она и приехала к ней из Сибири по его желанию, как только он умер. Вот и все.
– Мы знаем, что дедушка умер в Сибири, замерз в тайге, и что даже не нашли его трупа, – произнес сухо мальчик, – об этом нам писали уже. Но у него не могло быть никакой внучки. Правда, был когда-то приемыш – девочка, но он прислал ее к нам, как только узнал, что ее разыскивают ее родители, и мы отдали девочку отцу, который оказался очень знатным барином. Но больше у него не воспитывалось детей. Это так же верно, как меня зовут Никсом Вихровым, и вы только напрасно приехали сюда. Теперь, я думаю, вы сами это понимаете. Что же вам нужно больше? – заключил он резко, почти грубо, свою речь.
– Вы правы… нам больше ничего не нужно, – отвечал Андрюша, в то время как у Сибирочки хлынули слезы из ее синих глаз.
– Нам ничего не нужно, – уже насмешливо и бодро продолжал Андрюша, – и мы уйдем сейчас отсюда. Должно быть, дедушка Шуры не предвидел, что у него такие недобрые дочь и внук из Петербурга, а то бы он не посоветовал ехать к ним своей милой Сибирочке… Ну, да Бог милостив, и мы не пропадем с нею нигде. Не правда ли, Шура? – обратился он ласково к девочке.
Та только кротко взглянула на него сквозь слезы.
– Прощайте. После такой встречи нам действительно нечего оставаться у вас, – произнес Андрюша с горькой усмешкой. – Пойдем, Шура! Не плачь, мы уже как-нибудь устроимся, – шепнул он на ушко тихо всхлипывающей девочке и повел ее из негостеприимной комнаты, куда с такими надеждами они стремились несколько минут тому назад.
Тетка Анна и розовый мальчик, назвавший себя Никсом, остались одни.
С минуту длилось молчание. Никс первый прервал его.
– Матушка, мы скверно поступили, – произнес он.
– Чем скверно, дитя мое? – спросила Вихрова, и ее резкий, грубый голос зазвучал теперь неожиданно ласково, почти кротко в разговоре с сыном.
– А то скверно, что мы попадемся и пропадем ни за грош, если эти глупые ребята будут сновать по городу и всем и каждому рассказывать о своей судьбе. Лучше бы было их прибрать в сторонку. Ты напрасно встретила их такою бранью и криками. Уже это могло показаться подозрительным детям. И еще напрасно я им сказал про бывшую у нас девочку…
– Но что же было делать, Николаша? Я так испугалась при виде ее, этой девчонки, которая, судя по письму, полученному нами из поселка, считалась пропавшей без вести после гибели моего отца… И вдруг она воскресает снова и появляется здесь, когда… когда… О, Боже мой! Да ведь с одним ее появлением здесь может рушиться все наше счастье!
Женщина говорила в страшном волнении и вся дрожала как в лихорадке.
– Ну, до этого еще далеко, положим… А знаешь, я вот что придумал, мама! – снова заговорил мальчик. – Девочка эта хороша, как картина. Такую смазливую рожицу давно уже разыскивает мистер Билль… Появление такой девочки в клетке диких зверей вызвало бы бурю восторга среди публики… Кстати, мистер Билль этой осенью уезжает со своими львами… Я не могу последовать за ним. Ты меня не отпустишь, да и ни к чему даже. У тебя достаточно денег лежит в твоем сундуке благодаря щедрости нашего благодетеля… Мы уедем куда-нибудь подальше, купим себе небольшую усадьбу и заживем припеваючи… А девчонка эта могла бы поступить в наш театр, к укротителю львов мистеру Биллю. Таким образом мы избавимся от нее и от всяких неприятностей с нашим благодетелем и сделаем приятное мистеру Биллю, которому, я уверен, придется по сердцу это дитя. Мы же, как только моя служба в театре окончится этою осенью, уедем подальше. Деньги у нас есть, и жалеть нам здесь некого, – докончил он свою речь тоном, не допускающим возражений.
– Как некого? А наша бедная Сашута? Ты забыл о ней? – с упреком в голосе проговорила Вихрова, обращаясь к сыну.
– Полно, матушка, что за нежности такие! Сестра Саша устроена отлично. Я первый не прочь быть на ее месте. Тебе ли заботиться о ней?! Наконец, когда благодетель умрет, Саша узнает всю правду и вернется к нам богатой наследницей. Разве это худо?
– Хорошо, Николенька, чего уж лучше! Лишь бы только мне не умереть раньше князя! – задумчиво проговорила женщина.
– О, ты будешь жить еще сто лет, матушка! – весело вскричал Никс. – Свежий воздух в имении, где-нибудь на юге, восстановит твои силы. Только надо устроить это дело с детьми, и как можно скорее! Не дай Бог, чтобы кто-нибудь узнал о нас настоящую истину… Тогда мы пропали… Я беру это на себя. Я попрошу мистера Билля взять девочку, а мальчугана рекомендую директору театра «Развлечение». Он даст ему место, ну, хотя бы простого служителя на первых порах… А там мистер Билль уедет в начале осени в Америку, и ты избавишься навеки и от этой, как снег на голову упавшей к нам, Сибирочки и избежишь большой неприятности. Не правду ли я говорю?
