Шумный двор - Добряков Владимир Андреевич (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Лена сдалась на ее ласки, и от этого стало еще хуже. Ей казалось, что теперь она окончательно предала дружбу Пенки.
На другой день они ходили с бабушкой на гастрольный спектакль театра музкомедии; Лена весело смеялась, но, когда спектакль окончился и они вышли на улицу, она вдруг со стыдом вспомнила о вчерашнем.
И утром чуть не заплакала от обиды. Вышла на балкон и увидела Пенку. Та тоже ее увидела, упрямо мотнула косичками с красными бантиками и сразу же ушла.
После этого Лена боялась показываться на балконе. Она бы и в обед не вышла, но очень уж настойчиво и призывно посвистывали с соседнего балкона: «Тореадор, смелее в бой! Тореадор…»
«Это Саша свистит, — догадалась она. — Кажется, вызывает кого-то… Неужели меня?..» И тут она услышала приглушенный голос: «Ле-ена». Она вздрогнула. А может, показалось? Осторожно высунулась из-за двери. Облокотившись на перила, Саша смотрел в ее сторону.
— Здравствуй! Почему вчера не была на собрании?
— На собрании? — тихо и смущенно переспросила она. — Я не знала… А какое собрание?
Саша удивился:
— Вот тебе и раз! Такие дела во дворе намечаются, а ты ничего не знаешь!
— Правда, не знаю! — забыв об осторожности, рассмеялась Лена и тотчас поплатилась за это. Из другой комнаты послышался голос бабушки:
— С кем ты там разговариваешь?
Лена испугалась, приложила палец к губам — дескать тише — и равнодушно ответила:
— Ни с кем, бабика. Это я просто так.
Валентина Григорьевна, отдыхавшая на кровати, думала о внучке. «Девочка ты моя. Хорошая. Растешь, взрослеешь, задумываешься… Поймешь ли меня? Не осудишь ли? Нет, нет, не должна. Ведь я отдала тебе все, что могла… Как родная мать… Виля, Виля! Как ты рано ушла: Двадцать три года. Самый расцвет…»
Валентина Григорьевна проглотила слезы. Опять прислушалась. «Что она там делает?.. Тихо. Наверно, читает. Поменьше бы ей читать. Слабенькая. А к морю все равно надо поехать…»
А Лена в это время и в самом деле читала. Только не книгу, а записку. Записку написал Саша. А передал ее по телеграфу. Телеграфную линию он сделал в одну минуту. Кинул Лене катушку ниток, показал, чтобы подсунула нитку под перила балкона, и махнул рукой на себя — теперь ты бросай. Она бросила. Он на лету поймал катушку, связал концы ниток и — готов телеграф! Остается свернуть записку трубочкой: повесить на одну нитку, а другую подтягивать к себе. В записке Саша написал:
«Было интересное собрание. Решено строить спортивную площадку. Шеф — горком комсомола. Работы по горло. Ты готова помогать нам?
Председатель СПШ, то есть я».
На тетрадном листе, под энергичным посланием председателя совета пионерского штаба, оставалось еще много свободного места. Лена улыбнулась и круглым, ровным почерком написала:
«Поздравляю нового президента! Помочь, видимо, не могу. Просто, кажется, ничего не умею делать, кроме как играть на пианино.
Пока никто, то есть я».
Она укрепила на нитке записку, и послание тотчас помчалось к Саше. Он прочитал и взялся за карандаш.
Вот их дальнейшая переписка:
«Только по этой причине не можешь помочь?»
«В общем, да».
«Тогда все в порядке».
«Не понимаю».
«На машинке печатать умеешь?»
«Плохо. Одним пальцем».
«Ничего, подойдет. Предлагаю срочное задание совета пионерского штаба. Идет?»
«Можно яснее?»
Морща лоб и покусывая кончик карандаша, Саша принялся писать:
«Сверху, на чистом листке, — гриф: совершенно секретно. Текст такой: «Ты мечтаешь о пионерской площадке во дворе. Ты, наверное, представляешь в уме — какая она. Так напиши, что, по-твоему, должно быть самое интересное; на площадке. Срок на размышление — 2 дня. Анкету опусти в щель (четыре метра от тополя со скворечником в направлении гаража). СПШ».
Анкет напечатать 60 штук. Можно под копирку. Срок исполнения — 3 дня. Согласна?»
Долго пришлось ждать ответа. Саша успел даже пообедать. За это время можно было бы исписать не меньше двух страниц, а в записке, которая наконец приползла к его балкону, было всего четыре слова:
«Я просто не знаю».
Твердым почерком Саша написал:
«Будем считать, что задание принято».
Первая лопата
Эту переписку с Леной Саша вел в обед, а еще утром, несколько часов назад, настроение у него было совсем не такое бодрое.
Казалось, что после вчерашнего собрания все должно быть иначе. Во дворе соберется полно людей, засверкают лопаты, запоют пилы… На самом деле ничего подобного не было. В безоблачном небе уже высоко стояло солнце, часы во всех квартирах показывали начало десятого, а во дворе дома, кроме кучки ребят, — ни души.
Ребята сидели на своей старой, изрезанной перочинными ножами скамейке. От бесплодных споров и ожидания они устали, приуныли. Не поднимаясь с места, Василек потихоньку долбил в земле дырку ломом, Лешка подбрасывал вверх пятачок и, не загадывая, просто так, ловил — орел или решка. Саша в задумчивости чертил палочкой какие-то квадраты на земле. Володька-философ подпирал костлявым кулаком подбородок. Он шевельнул большим пальцем, вылезшим из порванного сандалия, и сказал:
— Классический пример трепалогии. Речи, обещания, а как до дела…
— Да не потому, — Василек с досадой подул на ладонь. — Воскресенье, понимаешь? Все отдыхают. Я к Егорову пошел, а он: «Извини, брат, в пионерский лагерь собрался, Марину проводить». А Соколов еще с ночи на рыбалку уехал…
Лешка поймал монету, положил в карман.
— У моего отца работа срочная, объект какой-то сдают. Второе воскресенье на стройке.
Володька в усмешке скривил губы.
— А то что, пришел бы?
— А думаешь — нет! — с неожиданной злостью обернулся к нему Лешка и сам смутился своей горячности. Вынул монету, но не стал ее крутить. Конечно, поручиться за отца он не может. Но только нечего этому длинному Философу подсмеиваться. Не знает, а смеется… А с отцом что-то непонятное творится. Дома не ругается, не шумит и — сколько уж дней прошло — не выпивает. С Лешкой обо всем разговаривает, даже обещал на рыбалку съездить с ним.
— Ну, а чего представителей девятнадцатого века не видно? — не унимался Володька. — Такую речь Коськин дед закатил, а сам дома отсиживается!
— Хотите, сбегаю к нему? — предложил Василек.
Вчера Василька выбрали заместителем председателя СПШ, и потому он особенно переживал, что вот уже почти целый час сидят они, переругиваются, а дело стоит.
— Не надо никуда ходить, — поморщился Саша. — Это же дело добровольное. Помогут — спасибо. А нет — значит, нет. И рано еще. Вот мой отец в третьем часу ночи с дежурства пришел. Так что, должен теперь вскакивать чуть свет и бежать сюда? Давайте все-таки окончательно решим — с чего будем начинать.
Легко сказать — решим! Уж решали, решали, а что толку? Доламывать стены? А куда кирпич девать? Целые горы битого кирпича будут. Саша предлагал на месте волейбольной и баскетбольной площадок вырыть дренажные канавы и заполнить их кирпичом. Чтоб дождевая вода туда стекала. А Лешка считал, что и без канав можно обойтись. И так земляных работ хоть отбавляй — бугры сравнивать, ямы засыпать. Василек же доказывал другое: прежде всего надо начертить общий план двора. Большим знатоком строительного дела Василек себя не считал, но все же был уверен, что разбирается в этом лучше ребят. В прошлом году его двоюродный дядя окончил архитектурный институт, а Василек, бывая у него в гостях, перевидал множество всяких чертежей.
Володька, слушая Василька, лишь скорчил презрительную гримасу.
— Подумаешь, стройка! План реконструкции Москвы! Самое главное — это символ! Ясно? То есть мачта с флагом!
Насчет мачты никто не возражал. Это здорово — мачта с флагом! Сразу будет видно: пионерская стройка.
— А где ты возьмешь ее — мачту? — сказал Лешка. — Для нее труба нужна. Сто раз металлолом собирали, все вычистили.
Да-а, вот и попробуй начинай работу!..
К ребятам на зеленом велике лихо подкатил Буратино.
