Торт с черносливом - Воробей Вера и Марина (прочитать книгу TXT) 📗

— Да, да, хорошо! Я еду! Пусть они меня дождутся и никуда ее не отпускают! Пожалуй¬ста, скажите им об этом!

Через пятнадцать минут Александр Ивано¬вич уже сидел в машине.

— Что за Богданиха? Почему Богданиха? Как она вообще могла туда попасть?.. — то и де¬ло бормотал он себе под нос.

Девушка была очень зла. Этот ленивый ми¬лиционер вконец вывел ее из себя. Мало того, что его пришлось целый час убеждать, чтобы он позвонил в Москву и связался со столичной милицией, так он еще запер ее в этой душной комнате! Как преступницу! Подумать только! Что за болван!

От злости Юля первые десять минут тара¬банила руками и ногами в дверь с решетчатым окном, потом утомилась и присела на старень¬кий диван. «Наверное, это все-таки не совсем тюремная камера», — подумала она, оглядыва¬ясь вокруг. Здесь был небольшой столик, мяг¬кие, хотя тоже старые, как и небольшой диван, стулья, даже игрушки! А стены оклеены обо¬ями. Но откуда ей знать, как должно быть в тюрьме? Она ведь никогда там не была. К тому же и память ее подводит…

Дежурный запер девушку в комнате, пред¬назначенной для беспризорных детей, пой¬манных на улице и ожидающих отправления в детские приемники. А поместил он туда Юл к у потому, что так ему приказало начальство в Москве, отчитав за то, что сам не додумался до этого.

Посидев на диванчике и оглядевшись по сторонам, Юля не заметила, как уснула. Разбу¬дил ее все тот же дежурный, тряся за плечо.

— Да проснись ты! Приехали за тобой.

— Что? — Юля подскочила на месте. Ей снил¬ся кто-то знакомый, и она, кажется, его знала. А теперь, из-за того, что ее разбудили, опять все забыла.

- Юля!

Девушка встрепенулась. Какое знакомое имя. Кто его назвал?

Милиционер оглянулся через плечо и посто¬ронился. На девушку смотрел усталый, изму¬ченный человек с горящим взглядом. Юля его сразу даже не узнала.

—Папа? — неуверенно произнесла она.

Человек бросился вперед. Он задержался только на одно мгновение, потому что его пора¬зил вид дочери. Господи, что с ней сделали!.. Александр Иванович крепко обнял Юлю и за¬плакал. Не то от радости, не то от жалости к ней.

—Папа, все будет хорошо. Не плачь, — шеп¬тала девушка, гладя его по спине. — Правда, все будет хорошо…

Ежов примчался быстрее молнии, как толь¬ко Марина ему позвонила. Он должен попро¬сить у Юли прощения. Иначе не будет покоя его душе. Он скажет ей всю правду: как любит ее больше жизни и как раскаивается в своей же¬стокости.

—Марина! — Девушка ждала его у подъезда. — Как она? — Коля едва переводил дыхание от быстрого бега.

—- Понимаешь, к ней сейчас лучше не хо¬дить. Александр Иванович велел никого не пус¬кать.

—- Даже меня?

Марина молча кивнула.

— Что, так серьезно? Расскажи.

— Врачи говорят… — начала Марина.

— Врачи?! Неужели все настолько плохо!

— Ну… я не знаю. Врачи говорят, что, воз¬можно, у нее это временно. Надо только отдох¬нуть, прийти в себя и успокоиться.

— Так что же с ней произошло?

— Никто не знает. Врачи говорят, что она все еще находится под действием наркотиков.

— Чего?

Марина так посмотрела на Ежова, что тот .¦¦п.:л-куси,п язык.

— Наркотики, — сухо сказала она. — Юля приняла слишком большую дозу наркотиков.

— Как! Неужели он насильно вколол ей нар¬котики? — Глаза парня загорелись ненавистью и злостью. Как он жалел, что Вадим сейчас не на свободе. Такой подлец просто не достоин жить…

- Они, наверное, переборщили с дозой. Так говорит Александр Иванович. Юля устроила погром на даче и убежала, находясь, очевидно, не в своем уме. Как-то попала на поезд или электричку и добралась до далекой станции. Там она уснула прямо на вокзале. А проснув¬шись утром, ничего не помнила.

Марина сделала шаг вперед, ее взгляд изме¬нился, наполнившись слезами.

- Коля, — простонала девушка, — она до сих пор ничего не помнит. — Марина начала всхлипывать.

- Врачи говорят, что, может быть, память вернется, а может быть, и нет.

— Не плачь, — тихо отозвался парень. Воз¬можно, он сказал это себе, потому что душа его обливалась слезами. — Не плачь. Главное, что Юля нашлась.

— Да уж, — вздохнула Марина и уставилась куда-то в пустоту.

Юля постепенно приходила в себя. Через три дня она уже почти все вспомнила, что было очень важно для ведения дела, открытого про¬тив Вадима и Вовки Калача. Прямых улик про¬тив них не было. Они твердили, что девушка поехала с ними добровольно и никаких нарко¬тиков ей не давали. Юля не могла ни опроверг¬нуть их заявление, ни подтвердить. Сначала она просто ничего не помнила. Потом рассказала, как Калач ее обманом увез на дачу. Вот только про наркотики ничего вспомнить не могла. Никто ей их не предлагал и насильно не колол. А ведь по утверждениям врачей доза была очень большой.

— Вспомни, чем они тебя угощали. Может быть, напиток какой-нибудь давали? — спра¬шивал следователь.

— Да, напиток был, — согласилась Юля. — Чай. Я пила чай и ела торт.

— У него точно был вкус чая? Подумай вни¬мательно.

— Да, вкус самого обыкновенного чая. А вот торт, по-моему, был с ликером. Хотя я не уве¬рена. Ну, в общем, с начинкой. Такой немного необычной на вкус. Но торт мне понравился. Торты всегда вкусные.

— Да, ты права, — задумчиво произнес сле¬дователь и загадочно улыбнулся. — Торты дей¬ствительно всегда вкусные.

Во время обыска на даче нашли небольшие куски торта. Догадка следователя подтверди¬лась. Экспертиза показала, что торт напичкан наркотиками.

— Это что же, выходит, я сама их приня¬ла? — Юля пыталась переварить полученную информацию.

— Но как это возможно, Марина! — Она резко обернулась к подруге. — Я не понимаю, как это возможно: съесть с тортом столько нар¬котиков и совсем этого не почувствовать, даже I [е догадаться!

— Вполне возможно.

— Нет, ты не понимаешь! — Юля снова от¬вернулась к окну, в которое теперь частенько подолгу смотрела.

Марина улыбнулась:

— Помнишь торты, которые пекла нам ба¬бушка? Помнишь?

— При чем тут это? — Юля раздраженно по¬вела плечом.

— А ты помнишь торты с черносливом?

— С чем?

— С черносливом. Чернослив ужасно поле¬зен, особенно зимой. Но я его до слез не люби¬ла, потому что он кислый! Помнишь?

— Помню.

—Я отказывалась его есть. И тогда бабушка придумала хитрость: стала класть чернослив в торты. Торты всегда вкусные, Юлька! Чего бы в них ни положили! Я и не замечала чернослив, потому что он находился в торте. Правда, похожая ситуация.

Юля обернулась. На ее лице играла улыбка.

—Знаешь, а ведь ловко придумал, — заме¬тила она. — Правда ведь?

Марина подошла ближе и обняла подругу:

—Не думай об этом. Все уже прошло.

Порезы и ушибы на теле девушки подтверж¬дали слова Вадима о ее буйстве. Именно она разбила окно и бегала по комнатам как сума¬сшедшая от страшных призраков, возникших в ее воображении под действием сильнодей¬ствующих наркотиков. А грязная одежда гово¬рила о том, что она обтерла ею все скамейки, на которых устраивалась отдохнуть, а возмож¬но, что сидела прямо на земле. Других повреждений, доказывавших бы насилие над ней, не обнаружили.

В общем, девушка отделалась всего лишь наркотическим опьянением. Сама Юля отнес¬ись ко всему происшедшему намного проще, чем все ее близкие. Она помнила только при¬езд на дачу, чай с тортом и пробуждение в незнакомом месте с вывернутыми наизнанку моз¬гами.

— Папа, мне его жалко, — говорила она. — Ведь мне ничего плохого не сделали.

— Ничего плохого! — возмущенно восклик¬нул Александр Иванович. — А наркотики? Да ведь они убить тебя могли такой большой дозой! Неужели ты этого не понимаешь!

— Но ведь не убили.

— И ты готова простить?

— Да.

— Тогда я тебя не понимаю. Ты не должна быть такой мягкосердечной, Юля. Потому что так просто нельзя! Иначе как с этим бороться?

— Но, папа! Я совсем не хочу ни с кем бо¬роться. Я хочу просто жить.