Архимед Вовки Грушина - Сотник Юрий Вячеславович (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Они не заметили, как выбежали за город, как попали в Большую рощу. Бежали долго, очень долго. Разрывы позади уже прекратились, а ребята продолжали бежать, тяжело и хрипло дыша.
— Стой! Кто идет? — раздался вдруг отрывистый окрик.
Мальчики стали как вкопанные.
— Попались! Патруль! — прошептал Слава.
— Кто идет? — прозвучало в темноте громче и тревожнее.
— Это… мы… — нерешительно сказал Миша.
— Кто — мы?
— Советские граждане, — пояснил Слава!
— Какие такие советские? Ложись!
Щелкнул затвор винтовки. Мальчики, не издав ни звука, плюхнулись на землю. В этот момент чей-то бас произнес:
— В чем дело, Симаков?
— Ходит там кто-то, товарищ караульный начальник. Я положил его.
— Эй! Кто там есть? Отвечай! — громко спросил бас.
— Советские граждане. Школьники, — повторил Слава, чуть приподняв голову.
— Ну-ка, Жиров… За мной!
Послышались шаги. На секунду вспыхнул свет карманного фонаря и ослепил ребят. Фонарь тут же погас. Мальчики увидели перед собой двух красноармейцев.
— Кто такие? Как сюда попали? — спросил один из них басом.
Мальчики встали. Миша совсем растерялся и молчал. А Слава поправил кепку и заявил решительным тоном:
— Мы… Нам к командиру нужно.
— К какому такому командиру?
— По какому вопросу?
— Добровольцами хотим поступить.
— Жиров, слышишь? — сказал бас товарищу. Затем обратился к ребятам: — Та-ак! А родители ваши где?
— Уехали. Эвакуировались они.
— А вы как же?
— А мы остались.
— Утекли?
— Вовсе не утекли, — соврал Слава. — Просто нас отпустили — и все.
— Воевать отпустили?
— Ну да.
Красноармейцы захохотали. Насмеявшись, они долго молча разглядывали ребят.
— Во, Жиров, дело-то! Как же теперь быть?
— Дежурному нужно доложить, товарищ сержант.
— Дежурному? Гм! Верно! Пошли к дежурному. Пусть разбирается. Ну, вояки, идем!
Они повели мальчиков лесом, изредка на секунду освещая фонариком путь, и вскоре остановились около узкой темной щели в земле.
— Обождите здесь.
Сержант спустился в щель по деревянным ступенькам. Через несколько минут его голос послышался откуда-то слева:
— Жиров! Давай их прямо к лейтенанту.
Ребята с помощью Жирова спустились в щель и пошли по ней, задевая плечами глиняные стенки.
— Слава! Правда, совсем как в настоящих окопах? Да? — прошептал Миша.
Щель вела под невысокий земляной бугор. Стало совсем темно. Но вот Жиров открыл какую-то дверцу, и все трое очутились в светлой землянке, обшитой досками. Ее освещала электрическая лампочка.
В землянке находилось двое военных. Один, в командирской шинели, с противогазом и полевой кожаной сумкой, стоял, прислонившись к стене. Другой, смуглый, курчавый, с черными усиками, с папиросой в зубах, сидел за маленьким столиком. На петлицах у обоих военных ребята заметили по два квадратика.
Военный с усиками поднялся.
— Это и есть ваши герои? — спросил он Жирова.
— Так точно, товарищ лейтенант.
Лейтенант посмотрел на ребят и слегка улыбнулся.
Большая черная кепка Славы так низко съехала на лицо, что из-под нее виднелись только нос да подбородок. С рукавов его бушлата и с Мишиного пальто стекала вода. Чулки, штаны и ботинки ребят были перепачканы глиной. Оба стояли притихшие, неподвижные.
— Воевать, говорите, собрались? Да?
— Воевать, — донеслось из под кепки.
Лейтенант повернулся к военному у стены:
— Что ж, дежурный, снаряжай с ними связного — да в город.
Ребята огорченно переглянулись.
Тот, кого лейтенант назвал дежурным, задумчиво постукивал папиросой по портсигару.
— В город-то, в город, — сказал он медленно, — ну, а дальше что? Родители их выехали. Детские учреждения эвакуированы. Куда связной с ними денется?
Лейтенант прошелся по землянке, заложив руки за спину.
— Гм! Это, положим, неизвестно, уехали или не уехали. Возможно, что герои удрали из дому, а их теперь ищут по улицам.
Он остановился перед Славой и поднял козырек его кепки.
— Ну-ка, друзья, выкладывайте правду: удрали?
— Вовсе мы… — начал было Слава.
Но лейтенант перебил его:
— Стоп! Погоди! Вы пришли в армии служить. Так? И вот с первой же встречи врете командиру. Зачем нам такие бойцы, которые обманывают командиров? Нет! Вы уж лучше говорите начистоту: из дому удрали?
— С поезда, — чуть слышно ответил Слава.
— Мы с поезда удрали, — повторил Миша.
— Ну вот! Это другой коленкор!
Лейтенант снова прошелся и стал перед дежурным.
— Ну и денек! Что ни час, то новая морока! — Он помолчал. — Что ж, оставить их пока на свою ответственность, да и доложить майору? Или попадет? Чорт его знает! Может, и попадет. Но куда их девать? По городу уже два часа жарят, а здесь пока тихо.
Лейтенант задумался. Ребята стояли не двигаясь, только изредка переглядывались.
— Ладно. Жиров!
— Я вас слушаю, товарищ лейтенант!
— Отведите их к телефонистам. У них место есть. Придется старшине сказать, чтоб зачислили их на довольствие.
Пробираясь ощупью по темному ходу, ребята в восторге щипали и толкали друг друга. Слава громко шептал:
— Понимаешь, что значит «зачислить их на довольствие»? Это значит — приняли. Значит — все, готово!
Они попали в другую землянку, освещенную лампочкой потусклей. Здесь вдоль стены шли нары, на которых, завернувшись в шинели, спало человек восемь красноармейцев. Посреди землянки стояла железная печь. Было тепло и немного душно.
Жиров указал на свободный топчан справа от двери:
— Давайте ложитесь здесь. Сейчас ужинать вам добудем. И чтоб тихо было! Люди спят.
Он хотел уйти, но тут один из красноармейцев проснулся, сел, обхватив колени руками, и уставился на ребят, подняв светлые брови на розовом лице.
— О-о? Що це таке?
— Пополнение вам. Теперь, Очередько, пропал Гитлер.
Жиров ушел, тихонько прикрыв дверь. Очередько был так удивлен, что растолкал своих ближайших соседей. Через минуту вся землянка проснулась. Со всех сторон на ребят смотрели удивленные улыбающиеся лица, со всех сторон сыпались вопросы и восклицания:
— Как же это вы сюда добрались?
— Убежали? Вот шельмецы!
— Мамки-то ваши где?
Видя, что никто здесь на них не смотрит строго, что все рады их появлению, ребята ободрились. Они сняли с себя промокшую верхнюю одежду и теперь сидели на нарах и болтали безумолку. Они рассказали о том, как задумали побег неделю тому назад, но потом отложили его до отъезда, чтобы родные не застряли из-за них в городе. Рассказали, как им удалось в последний момент незаметно выскочить из вагона, как пробирались они по городу, небрежно упомянули о снарядах, которые рвались «совсем-совсем рядом».
Миша при этом заметил, что у него, наверно, осколком выбило из рук портфель.
Красноармейцы, слушая их, веселились так, словно не было войны, не было немцев, не было гула канонады, который временами приглушенно доносился сюда.
Неожиданно открылась дверь. В землянку вошел статный военный, держа в руках по котелку, а подмышкой — большой кусок хлеба.
— Где тут наши добровольцы? Получайте!
— О це важные у нас вояки, — заметил Очередько. — Сам старшина им вечерю нэсэ.
Ребята поблагодарили и принялись за щи, смешанные с гречневой кашей.
— Далеко отсюда до передовой? — осведомился Слава, пережевывая хлеб.
— Та це ж она и есть передовая! Метров тридцать чи сорок пройдешь — от тебе и немец.
По дружному смеху бойцов ребята поняли, что Очередько шутит, что до передовой еще очень далеко. Они замолчали, обиженные на такое несерьезное к ним отношение. Устав смеяться, приумолкли и красноармейцы. И тогда в землянке заговорил негромкий голос, которого мальчики до сих пор не слышали:
— Так-так! Ну, вот что, молодые люди. Разрешите мне задать вам один вопрос.
