Включите северное сияние - Погодин Радий Петрович (читать книги регистрация TXT) 📗
— М-мама в пургу попадет, — сказала Наташка, захлебываясь слезами.
— Она же полярница.
— Если полярница, пурга что, вокруг нее обежит? — пробормотал Ленька. — Конечно, мама пургу заранее услышит. Где-нибудь спрячется, пересидит...
— Ленька, пурга — очень страшно? — спросил Коля шепотом.
— Спрашиваешь! Стихийный ужас. От земли оторвет и шмякнет. И вдребезги.
— Почему вдребезги?
— Потому что ты уже ледяной будешь. Заскрипела дверь. Ребята затаили дыхание.
— Соколовы! — В комнату вошла Ниночка Вострецова. — Дикари, пожалуйста, молчите у директора про Сережку. Ему по дисциплине отметку снизят, а ему в военное училище поступать... — Войдя, Ниночка принялась поправлять перед зеркалом прическу. — Слышите, Соколовы? — Она повернулась и только тут заметила, что никого нет. — Наверное, в игровой комнате, в хоккей режутся. Вот безответственные микробы... — Ниночка хохотнула красивым голосом и вышла.
Коля прыснул в кулак, показал Леньке, как якобы Ниночка ресницы подводит и загибает. Даже пропел на якобы заграничном языке. Ленька тоже хихикнул. И вдруг Коля спросил:
— Ленька, а вдруг и его?
— Кого?
— Отца.
— Не городи. Тебе же сказали — он с вездеходом. Вездеход кругом закрытый, железный. Пурга ему нипочем. Пересидит... А может, он в избушке охотничьей схоронился. Он местность хорошо знает. — Услыхав сладкий и протяжный Наташкин вздох, Ленька сказал: — Уснула. Она, когда поревет, всегда засыпает. Натура такая... Я всю ночь книжку читал и то не сплю, а она тут же...
Спит Наташка, губами во сне причмокивает и улыбается. Видит Наташка во сне марсианских пионеров с круглыми ушами. Все они в красных галстуках. Главная марсианская пионерка, очень похожая на Наташку, речь говорит, только слов не слышно из-за прекрасной марсианской музыки. Ленька и Коля смотрят на кроватную сетку. Дверь снова скрипнула. Мальчишки прижались щека к щеке. Но в комнату никто не вошел.
— Слышь, а может, сегодня не вызовут? — спросил Коля. — Слышишь, чем так лежать, давай я тебя в шашки обыграю. — Коля вылез, тихонько прикрыл дверь, взял шашки и снова нырнул под кровать. Толкнул Леньку, а Ленька спит. Спит и во сне улыбается.
Видит Ленька теплое Черное море.
На берегу город высокий и вывеска, как на вокзале: "Одесса".
По пляжу бегут ребята, среди них Наташка и Коля. С ними пионервожатая — радистка Рая. Она покупает всем ребятам мороженое и говорит: "Угощайтесь. У нас в Одессе мороженого навалом — прямо из Арктики доставляют".
Коля потряс Леньку за плечо.
— Уснул, сморился. У них у обоих натура такая — спят... — Коля потренькал пружинами сетки, лягнул Леньку ногой, в надежде, что тот проснется. Вдруг у самого своего лица Коля увидел скомканную Ленькой записку. Коля развернул ее, разгладил. "Мы ушли на остров кино смотреть..." — прочитал он. И вдруг улыбнулся. Быстро вылез из-под кровати, положил записку на стол и так же быстро юркнул обратно. Коля смотрел над собой в сетку и, улыбаясь, посвистывал. Тихонько посвистывал и весело.
Один мой знакомый мальчик имел привычку свистеть, когда у него было хорошо и весело на душе. Он насвистывал, даже когда читал интересную книжку. Такой был свистун. Однажды учительница вызвала его читать стихи Пушкина о вещем Олеге. Прочитал этот мальчик строчку и от восторга свистнул. А в том месте, где "гробовая змея... выползала...", мальчик так рассвистался, что учительница была вынуждена открыть окно и сказать:
— Лети, милый, на волю, наша школа не для пернатых.
Улетел мальчик. Где-то сейчас летает?..
Коля еще раз глянул на записку. Сказал:
— Для юмора. Проснемся когда — похохочем... — Глаза его закрылись. Улыбаясь во сне, он потянулся, подтолкнул плечом шашки к трубе парового отопления. В полу возле трубы была дырка. Ее позабыли заделать, когда отопление ремонтировали.
Повариха Татьяна Гавриловна, распаренная от съестных паров, поставила на стол тесто. В тесто упала шашка. Уставшая к вечеру повариха подняла голову и закричала:
— Ленька, перестань безобразничать, я тебя за уши оттаскаю.
Дверь в пятнадцатую комнату широко отворилась — вошла Нитка.
— Соколовы, миленькие, вас к директору. Вы про Сережку не говорите, ему в военное училище поступать... — Нитка оглядела комнату. Лицо ее стало сердитым. — Ну, Соколовы, — сказала она. — Действительно, сверхнахалы. Их к директору "немедленно", а они, наверное, в игры играют...
— Нитка...
Нитка оглянулась. Позади нее стоял первоклассник с глазами широко раскрытыми и почти белыми от переживаний.
— Нитка, они одетые были, — сказал первоклассник. Глаза его почти закатились. — Они куда-то идти собирались...
— Куда идти — пурга...
— Нитка, — голос первоклассника тоненько зазвенел. — У них ушанки были завязаны... И рукавицы. Нитка потрясла головой.
— Что ты плетешь? Пурга. Ты, может, не слышал? Первоклассник хлебнул воздуха и заплакал.
— Они тут записку писали. Соколова Наташа писала... Нитка подошла к столу. Прочитала записку, наспех нацарапанную Наташкиной рукой: "Мы ушли на остров кино смотреть. Не беспокойтесь, нас там покормят".
— Как это — ушли? Когда?
— Перед самым третьим предупреждением... Нитка бросила записку и вылетела из комнаты. Первоклассник нос вытер — сделался похожим на маленького старичка.
Пурга за окном ударила грохотом столкнувшихся броненосцев. Единственная в интернате муха, которой Ленька Соколов так гордился, вылетела из-за шкафа и, как привязанная, принялась летать под лампочкой туда-сюда.
Директор школы-интерната сидел в своем кабинете. Напротив него сидел старый учитель физики. На столе лежала Колина десятка.
— Внесем... — бормотал физик. — Странная логика...
— Говорит Центральная арктическая метеостанция. Ураганный ветер, достигнув поселка Порт, движется в юго-западном направлении с возрастающей скоростью. Всем населенным пунктам, расположенным в этом направлении, принять самые срочные меры. Для самолетов закрыты порты Норильск, Салехард...
В кабинет ворвалась Нитка. Выкрикнула:
— Соколовы!.. — и заревела.
— Я — борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Прошу посадку.
Рая спала на диване, укрытая шубой. Вместо нее дежурила ее сменщица Клава.
— Я — борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Прошу посадку...
Клава подбежала к дивану.
— Рая, Рая! Володя посадку просит.
— Я — Порт. Борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть, вы что, в своем уме? Набирайте предельную высоту и уходите.
— Не могу. Едва дотянул до вас — кончается горючее.
— Куда же ты его дел? Ты же вылетел от нас с полными баками?
— Я — борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть, — спокойно прозвучал голос летчика Володи Войкова. — Поглядите на ваши часы — сколько прошло времени с вылета? Пока дорасчистили полосу, я над ними ходил. Короче — горючее на нуле.
— Черт знает что! — аэродромный диспетчер приплюсовал к черту многочисленную нечистую силу рангом помельче. — Даю начальника. Я разрешить не могу.
Рая и Клава с ужасом переглянулись, потом посмотрели на часы. Секундная стрелка обежала полный круг, пока не раздался начальственный голос:
— Володя, ты меня слышишь? Садись восточнее нас в тундре, там нет торосов. Садиться будешь на брюхо. Ты меня понял?.. Постарайся пройти над скалами пониже.
— Я — борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Вас понял.
