Битвы по средам - Шмидт Гэри (читать книги онлайн без txt) 📗
Учитель между тем продолжал рассуждать:
— Например, сделайте доклад о…
— Нетопырях, жуках и жабах — слугах Сикораксы, — прошептал я тихонько. Но прямо в точку.
Пение у нас ведёт мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках. Это не из Шекспира. «Шпилистые шпильки» когда-то придумал Данни Запфер. Потому что более тонких и высоких каблуков никто из нас никогда не видел. Так вот, в тот день мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках решила, что у нас в классе слишком много альтов, и велела мне переместиться в группу сопрано.
— Почему я?
— У тебя чудный высокий голос, Холлинг.
— Я не могу петь сопрано.
— Споёшь. Ты отлично вытягиваешь высокие ноты.
Я отправился к девчонкам.
— У тебя чудный высокий голос, Холлинг, — едко повторил Данни мне вслед.
— Клеврет, — буркнул я.
Мирил потеснилась, и я встал рядом с ней, за один пюпитр.
— А ты и не знал, что умеешь женским голосом петь? — съязвила она.
— Кроты слепые! Змеи своим шипеньем вас сведут с ума! — ответил я.
Ух, как здорово! Я и вправду поднаторел, комбинируя разные строчки.
Мирил схватила меня за руку.
— Как ты сказал?
Тут мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках постучала дирижёрской палочкой, призывая нас к тишине. Потом она вскинула руки, взмахнула ими медленно и величественно — и мы запели попурри из американских якобы народных песен, от которых наши сердца якобы обязаны преисполниться любви к родной стране. Я сделал вид, что изо всех сил стараюсь вытягивать верхние ноты. А их оказалось предостаточно.
Мирил так и не отцепилась от моего локтя.
— Как ты сказал? — снова спросила она в паузе между куплетами.
— Я только лишь странник на бренном пути… — пел я.
— А ну повтори, что сказал! — прошептала Мирил.
— Бреду сквозь земные печали и горе…
Рука Мирил угрожающе потянулась к моему горлу.
Мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках снова постучала дирижёрской палочкой. Хор смолк.
— Мирил-Ли! — громко сказала учительница.
Мирил опустила руку. Щёки её пылали ярким румянцем, какой увидишь только в мультиках по телевизору.
— Мирил-Ли Ковальски, — повторила мисс Вайолет. — Я отправила Холдинга в группу сопрано не для того, чтобы ты с ним заигрывала.
На этих словах лицо у Мирил стало такое… такое… будто она мечтает провалиться сквозь землю. Точнее, чтобы земля разверзлась и поглотила её разом, окончательно и бесповоротно. Всё у неё стало круглым: глаза, рот, ноздри и даже веснушки.
Мисс Вайолет постучала палочкой, и мы запели развесёлую песенку в стиле кантри:
Тут Мирил наступила мне на ногу и принялась давить и давить — со всей силы. Я сдержался и даже не ойкнул. А сдержаться-то не очень просто. Сразу вспомнишь о мире, полном скорби, и о бренном людском пути тоже не забудешь.
Потом была физра, и мы накручивали круги по стадиону вместе с восьмиклассниками. От них — особенно от брата Дуга Свитека — разило табачным дымом.
— Эй, Вудвуд! — окликнул меня тренер Кватрини. — По-твоему, это бег?
Когда имеешь дело с учителем физкультуры, милость вообще не действует — ни по принуждению, ни без. Никак.
А бежать я не мог по одной простой причине: до самого конца попурри, пока мы пели «В дороге я грущу» и до третьего куплета «Блюза моей печали», Мирил ввинчивала каблук мне в ногу. И если у медиков существует диагноз «внутриножное кровотечение», то я себе этот диагноз поставил однозначно.
— Отродье ведьмы, — пробормотал я себе под нос. Так чтобы не слышал тренер Кватрини. — Пёстрый шут! Клеврет!
Зато меня услышал брат Дуга Свитека. Оказалось, он бежит по соседней дорожке как раз позади меня.
— Это чё? — спросил он.
— Что «чё»?
— Чё ты сказал? — Брат Дуга Свитека снизил скорость, поскольку хотел добиться от меня ответа, а я едва ковылял. — Чё такое «клеврет»?
— Ну… это… — Я замялся.
— Говори! — потребовал брат Дуга Свитека.
— Это типа…
— Сам не знаешь!
— Ну, клеврет… он съел кучу клевера, объелся, и теперь его вот-вот вырвет. Будет весь в блевоте.
На этом моя фантазия иссякла. Я мог думать только о ноге. Сами понимаете: внутриножное кровотечение.
— Говоришь, клевером объелся? — сказал брат Дуга Свитека вполне миролюбиво. — Всего-навсего?
— Ага.
— A-а… Тогда ладно. Побёг я. — И он рванул вперёд, оставляя за собой терпкий табачный запах.
Когда одноклассники отчалили — кто в синагогу, кто в собор Святого Адальберта, миссис Бейкер выдала мне проверочный тест по пьесе «Буря». Сто пятьдесят вопросов. Сто пятьдесят! Да самому Шекспиру на добрую половину этих вопросов слабо ответить!
— Что ж, — произнесла миссис Бейкер, — покажите, что вы прочитали и усвоили, мистер Вудвуд.
Взяв тест, я уселся за свою парту и достал карандаш.
— Кстати, в тесте нет ни одного вопроса по крепким выражениям, которые употребляет Калибан, — добавила миссис Бейкер. — Их-то вы точно усвоили, можно не проверять.
Да, учителя, как видно, и вправду обладают каким-то шестым чувством. Или ген у них такой есть, учительский. Как ни назови, всё равно мурашки по коже. Наверно, когда человек открывает в себе этот ген, он и принимает решение стать учителем. Просто с такими сверхспособностями ничего другого не остаётся — только в учителя.
Я принялся за работу. Карандаш скрёб по бумаге, а наверху, за потолочными плитами, скреблись Калибан и Сикоракса.
Тест я сдал за пять минут до конца учебного дня. Миссис Бейкер невозмутимо приняла у меня листы и, достав из нижнего ящика толстый красный фломастер, сказала:
— Постойте рядом, мистер Вудвуд. Сейчас вместе посмотрим, что у вас получилось.
Прозвучало это так, словно мне предлагалось встать рядом с зубным врачом и посмотреть, как мне будут сверлить дырку в зубе.
Первые четыре ответа оказались неправильными, и миссис Бейкер один за другим перечеркнула их жирными красными крестами. Прямо-таки насмерть ранила мой тест, и он, истекая чернильной кровью, ждал нового нападения.
— Н-да, начало не самое удачное, — заметила миссис Бейкер.
— Не действует по принужденью милость, — произнёс я.
Она подняла глаза и — улыбнулась! Настоящей, не учительской улыбкой! Надо же! Оказывается, миссис Бейкер умеет улыбаться.
— А на весах всего лишь мяса фунт. Не больше и не меньше, — произнесла она.
Если бы!..
Впрочем, не то Бог и в самом деле явил мне свою милость, не то я просто втянулся, но ответы на последующие вопросы были чаще правильные, чем неправильные. Чернильная кровь перестала хлестать из зияющей раны, превратилась в ручеёк, а потом и вовсе иссякла. На последние тридцать вопросов я ответил без единой ошибки.
— Что ж, мистер Вудвуд, поздравляю. Кривая вывезла.
Что ещё за кривая? Куда вывезла? Наверно, какое-то ругательство Калибана, на которое я не обратил внимания.
— К следующей среде переделайте всё, что сделали в тесте неверно. И перечитайте «Бурю» заново.
— Заново? — вырвалось у меня. Прочитать четыре раза «Остров сокровищ» — дело понятное. Но не пьесу Шекспира! Пусть даже самую хорошую.
— В «Буре» помимо витиеватых проклятий есть много интересного. Вы обнаружите это при повторном прочтении.
— Повторном?! — Я возмутился и даже не порывался это скрыть.
— Повторение — мать учения, вы об этом слышали? — Миссис Бейкер усмехнулась. — Кстати, это не фигура речи, а чистая правда. Перечитайте, не пожалеете.
Вот так.
В целом эта среда выдалась не такой уж плохой. Не считая внутреннего кровотечения. В стопе. И наружного — в начале теста. Кровищу миссис Бейкер моему тесту, конечно, пустила, не без этого. Ну и сам тест в сто пятьдесят вопросов длиной — тоже не подарок. Да ещё эта дикая идея перечитать «Бурю»… Но в остальном — неплохо.