Валькины друзья и паруса - Крапивин Владислав Петрович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
– Юпитер со спутниками, – сказал сзади Сашка.
Валька боялся вздохнуть. Юпитер медленно сползал к краю видимого кружка неба. Шумел далёкий поезд, дребезжало стекло открытой форточки, и Вальке вдруг показалось, что это сдержанно гудят громадные моторы, вращающие Вселенную.
– Ну и сила… – выдохнул он. Но Сашка, сняв очки, сказал:
– Юпитер… Это всем известная планета.
– Ты хочешь открыть неизвестную? – спросил Валька.
Бестужев помахал очками.
– С такой трубкой планету не открыть… Но знаешь, было много случаев, когда неизвестные кометы впервые замечали любители. И даже сверхновые звёзды открывали. Это точно.
Валька не знал, что такое сверхновые звёзды. Он поинтересовался:
– А как ты узнаешь, открытая это комета или ещё не открытая?
– Как-нибудь, – ответил Бестужев. – Когда ты берёшь карандаш, ты ведь знаешь, как его держать. Ну вот. И я кое-что знаю.
– Понятно… – сказал Валька.
– Ну, и ещё… – попросил Сашка. – Этот разговор о кометах… между нами.
– Никому, хоть огнём жги, – поспешно пообещал тогда Валька.
Бестужев вдруг усмехнулся.
– А тебя жгли огнём?
– Что?
– Ну, вот ты говоришь: хоть огнём жги…
– Подумаешь… – немного обиделся Валька. И чего Сашка прицепился к слову? Сашка сказал:
– Может, слышал про Гая Муция Сцеволу? Был такой в Древнем Риме, я читал. Только точно не помню. Кажется, его в плен захватили и начали пытками грозить. А он взял и положил руку в огонь. Печка там, что ли, топилась… Ну, враги сразу от него отступились.
– Ну и что? – сказал Валька.
– Я один раз попробовал палец над свечкой подержать. До десяти считал. Просто дым из ушей… А как он – всю руку?
– А Венеру видно в твой телескоп? – спросил Валька.
Палец болит до сих пор. До скольких удалось сосчитать. Валька не помнит. Сейчас даже вспоминать не хочется: надо же было такой глупостью заниматься. Один палец обжёг, а казалось, что всей рукой держал огонь. Хорошо ещё, что левая рука.
В правой – карандаш. Валька снова над листом.
Паруса. Андрюшка и ветер
Сначала казалось, что рисовать будет легко. Всё представлялось очень ярко: мальчик на круглой причальной тумбе, взлетевшая грива прибоя и шхуна, идущая вдоль берега… И ветер, который дует с моря. Он дует не прямо в лицо мальчишке, а немного сбоку. Лохматит волосы и треплет рубашку.
Но когда Валька взял карандаш, всё оказалось в тысячу раз труднее. Он извёл уже с десяток листов, но так и не смог сделать нужного наброска.
Шхуна получалась неплохо. И рваные языки прибоя над пирсом были такими, как он хотел. Но чувствовался в рисунке какой – то разнобой: парусник сам по себе, а мальчишка сам по себе. Не было между ними связи. Не было тайны и ожидания. Равнодушно как-то всё выходило.
Наверно, потому, что не получался мальчишка.
Валька с ним замучился. Он привык рисовать ребят с натуры, а сейчас приходилось делать наброски «из головы». Фигурка мальчика на причальной тумбе получалась какой-то неестественной. То он выглядел слишком спокойным, то, наоборот, каким-то испуганным, то просто походил на кривобокого уродца.
А надо было, чтобы он волновался, ждал и радовался, чтобы всё это чувствовалось в том, как он сидит, в его повороте головы. Ведь лица у него не видно: он спиной к зрителю.
Не получалось.
До сих пор всё было легче. Втайне Валька даже гордился своим умением рисовать. Тонкими чёткими штрихами он мог точно и выразительно передать на бумаге то, что видел, а иногда и то, что придумал. Но сейчас надо было показать в рисунке не просто корабль и мальчишку. Надо было показать чувство. И умения не хватило.
Измученный и злой, забывший об уроках, Валька вспомнил, однако, что вот-вот придёт Андрюшка, которому обещан эскиз маскарадного костюма. В Валькиных переживаниях Андрюшка не виноват, а костюм ему очень нужен.
Валька взял новый листок и за пять минут изобразил отчаянного пирата в испанской косынке, в сапогах с отворотами, в камзоле и с кортиком. Этот рисунок не требовал особого вдохновения.
Андрюшка словно только и ждал, когда Валька кончит. Он постучался и, сбросив у порога валенки, мохнатым шаром вкатился в комнату.
– Получай, – сказал Валька.
Андрюшка взял листок осторожно, как почётную грамоту. Несколько секунд он смотрел серьёзно и внимательно, потом заулыбался.
– Годится? – спросил Валька.
Андрюшка кивнул, не отрывая глаз от рисунка.
Он стоял без шапки, и голова его с тонкой шеей и взъерошенными волосами чётко рисовалась на фоне яркого окна.
– Андрюшка… – осторожно сказал Валька. – Ты бы снял свою шубу, а?
Андрюшка послушно скинул шубёнку и повесил на ручку двери. Потом вопросительно глянул на Вальку. Валька спросил:
– Ты когда-нибудь слышал о «Летучем голландце»?
– Корабль такой… – нерешительно сказал Андрюшка.
– Ага… Ну ладно. Ты вообще видел парусные корабли?
– В кино.
– Андрей… – Валька посмотрел на него почти жалобно. – Ты мне поможешь, ладно? Мне надо нарисовать одну вещь… Понимаешь, тебе ничего не надо делать, только сесть на табуретку и подумать, будто на берегу моря сидишь. На такой чугунной тумбе…
– Я знаю, они кнехтами называются, – оживился Андрюшка.
– Точно! Сможешь? Будто ты сидишь и видишь, как у берега корабль идёт. Красивый, парусный…
– Ладно, – сказал Андрюшка, – я посижу. А на море шторм?
– Почти.
Валька принёс из кухни круглую табуретку и усадил Андрюшку у стены, спиной к себе.
Неизвестно, представил ли Андрюшка море и корабль. Может быть, он просто был благодарен Вальке за эскиз костюма. Но он старался. Он опустил одну ногу, а вторую поставил на сиденье и обнял колено. Потом чуть подался вперёд, изобразил внимание.
В первый момент Вальке показалось, что всё теперь как надо. Он схватился за карандаш и набросал уже на листе Андрюшкину голову, как вдруг заметил, что дальше рисовать не стоит. Андрюшка сидел в неудобной каменной позе, будто на шатком заборе.
– Ну что ты как деревянный…
Андрюшка шевельнулся и устроился поудобнее. Но теперь у него топорщилась куртка, а голова ушла в плечи. И вообще в своём лыжном костюме он казался сейчас толстым и неуклюжим.
– Какой-то мешок, только уши торчат, – не выдержал Валька.
Андрюшка виновато покрутил головой. Он, видимо, очень хотел помочь Вальке. Но как?
– Может, курточку снять? – спросил он.
– Точно… Хотя нет… Послушай, Андрюшка, у тебя ведь был летом моряцкий костюм. С воротником. Он сейчас тоже есть?
– Есть, – сказал Андрюшка не очень уверенно. – Только где? Надо в шкафу поискать… В нём будет хорошо, да?
– Ещё бы! – сказал Валька. Он представил, как заплещет под ветром синий воротник. А ветер сделать нетрудно. Есть старый верный вентилятор, который служит семье Бегуновых много лет.
– Тогда я схожу, – предложил Андрюшка. Наверно, были у него свои дела, тоже важные и интересные, и в голосе его уже не слышалось прежней готовности. Но всё-таки он оделся и снова сказал: – Я схожу. Я скоро.
Валька отыскал вентилятор. Разбуженный от зимней спячки, вентилятор загудел сонно и недовольно, а потом рассердился и раскрутил в комнате такой вихрь, что все Валькины листы взмыли со стола к потолку.
– Тебя бы на самолёт вместо пропеллера, – сказал ему Валька.
Хлопнула дверь, и в коридоре послышалась возня. Это Андрюшка стягивал свои зимние доспехи.
Он шагнул в комнату будто прямо из июльского дня. Лёгонький, тонконогий и словно сразу же подросший. Видно, он и в самом деле подрос за осень: матроска стала коротка и выбивалась из-за пояска, а руки смешно торчали из синих с белыми полосками обшлагов.
– Вот… – стеснённо сказал Андрюшка и поёжился.
Валька понял его: отвыкший от лета, Андрюшка чувствовал себя неловко и зябко при холодном свете замёрзших окон и при этом вихре, который гулял по комнате.
