В дебрях Кара-Бумбы - Дик Иосиф Иванович (читаемые книги читать TXT) 📗

Наша самостоятельная жизнь началась ранним дождливым утром, когда мы, промокшие до нитки, вылезли после ночи из шалаша и пытались разжечь костер.

Спички и дрова были мокрыми. Единственная надежда была у нас - найти в золе хоть одну маленькую искорку.

Осторожно тоненькой палочкой мы стали разгребать глиноподобную золу, И вскоре под толстым пластом на конце обгоревшего сучка мы обнаружили маленький розовый огонечек. Под нашими губами он то ярко разгорался, то мерк и никак не хотел переходить на сухой мох, найденный в шалаше. Мы с трепетом смотрели на огонек, и наши сердца замирали, когда он потихоньку начинал покрываться матовым налетом.

Наконец микроскопическая искорка поползла по одной из ниточек мха и перескочила на соседнюю.

– Теперь я… один! - вдруг еле слышно скомандовал Владимир Сергеевич и, вытянув губы, стал дуть на мох.

Розовые ниточки все больше и больше расползались по сторонам, и в руках у Владимира Сергеевича вскоре очутилось огненное гнездышко с выгоревшей серединкой.

– Ух, спасены! - вздохнул он и, положив «гнездо» на землю, прикрыл его новым мхом, иголками и листьями. И вдруг над всей кучкой, словно над маленьким чумом, заколебался едкий дымок.

Вскоре мы разложили большой костер, для того чтобы обогреться, и маленький - для кастрюли с водой.

Умывшись на роднике, мы сели завтракать, то есть выпили по стакану горячей воды с брусничным листом.

У меня и у Лешки вода в желудке свободно переливалась, и эти переливы были очень хорошо слышны Владимиру Сергеевичу.

– Ну-с, товарищи романтики, - наконец спросил он, надо завтракать, а чем? Денег и хлеба нет. Но есть желание стать полезными людьми.

– Я предлагаю на завтрак варить топор, - оптимистически сказал Лешка. - Помните, как в одной сказочке солдат топор варил? У нас будет суп из топора, а на второе мы его обсосем, как будто сахарную косточку. Ват проблема и решена!

– Уж лучше тогда ботинки взять, - сказал я, - они из кожи. Эта очень вкусно - навар из подметок! А каблуки у нас на жаркое пойдут. С хреном съедим…

– Ну вы, дети! Развеселились! - сказал Владимир Сергеевич. - Я у вас серьезно спрашиваю, а вы хиханьки да хаханьки!

– А знаете, - вдруг засветился Лешка, - деньги на хлеб будут! Я думал об этом всю ночь.

– Значит, ты хлеб берешь на себя? - спросил я.

– Беру.

– Чудесно! - сказал Владимир Сергеевич. - А мы с Юркой берем на себя другое съестное. Только, чур, деньги у Зойки не добывать!

– Ну зачем мне Зойка! - улыбнулся Лешка и, взяв кастрюлю и стакан, пошел по направлению к станции.

– Убежит? - спросил я Владимира Сергеевича.

– В Москву? Да нет, не думаю. А убежит - бог с ним! Нам такие люди не нужны.

– А какие нужны?

– Люди дела! Раз постановили - значит, выполняй! А то куда это годится: сегодня скажешь одно, а завтра другое. Сам себя уважать перестанешь. А эта самое страшное на свете.

По серому зеркалу Оки расходились миллионы маленьких кружков; мелкий дождик шуршал в кустах ивняка, выбивал на песке рябинки. Зеленые окрестности были задернуты легким туманцем. В природе была что-то такое осеннее и печальное.

«А может быть, и мне поехать в Москву? - думал я. - А ну его… этот шалаш и самостоятельную жизнь!»

Сняв брюки, в рубашках - дул холодноватый ветер, мы с Владимиром Сергеевичем начали ловить рыбу… руками.

Я предлагал сбегать в деревню к Сашке Косому за удочками, на Владимир Сергеевич махнул рукой:

– Ладно, обойдемся. На одном конце крючок, на другом дурачок! Рыбу можно по-всякому ловить…

– А правда, что и с помощью борной кислоты ее можно ловить? - спросил я. - У нее вздувается пузырь, и она всплывает!

– Ей бы ты еще на нос люминала насыпал.

Мы подходили в воде к ивовому кустарнику и осторожно шарили под его корнями. Владимир Сергеевич мне сказал, что в дождливую погоду рыба любит стоять в корнях или под корягами. И в подтверждение своих слов он вскоре выкинул на берег маленького окуня. Я выломал прутик с сучкам на конце и продел его сквозь рыбьи жабры и рот.

Я несколько раз чувствовал, как в мои ладони тюкались рыбки, но схватить мне их не удавалась.

– А ты не торопись, - медленно, без шума погрузившись по горло в воду и еле заметно подбираясь к ивняку, учил меня Владимир Сергеевич, и вдруг - цап! - в его руке опять блестит рыбка!

За час мы наловили семь рыбок. В конце концов и я поймал одну: серебряной елочкой висели они у нас на прутике и тянули граммов на двести пятьдесят. Как-никак, а завтрак у нас все-таки был.

Я то и дело выскакивал из воды и, посиневший, бегал по берегу. У Владимира Сергеевича лицо было в мурашках, и он отчаянно щелкал зубами.

– Вот бы сейчас стаканчик горячего какао да яичницу с жареной ветчиной! - говорил он, переходя по реке с места на место.

– А может быть, лучше сосиски с пюре на молоке?

– Нет, пельмени с маслом… Эх, каналья, ушла! - горько вздыхал Владимир Сергеевич. - И здоровая была, на полкило. Вот бы поели!

Мы еще с полчаса ходили по реке, но поймать еще какую-нибудь дурную уклейку или зазевавшегося пескаря нам не удалось.

Придя к шалашу, мы рыбу почистили, посыпали солью и уложили в кастрюлю. После чистки рыбки сделались еще меньше, но Владимир Сергеевич не огорчался. Он то и дело подливал в кастрюлю воды.

– Одно ведро воды, - говорил он, - заменяет сто граммов мяса, а два ведра воды - два яйца. И стоит только нам вскипятить три ведра воды, как у нас будет королевский завтрак!

В кастрюле уклейка догоняла уклейку.

– Наша «уха» бурлила долго, а Лешки все не было. Без него завтракать мы не могли.

Мы с Владимиром Сергеевичем лишь в порядке пробы съели по четыре ложки «ухи». И остались довольны. Мутно-серая эмульсия с костями была приятно солоноватой и имела далекий запах рыбьего жира.

– А Лешка, видимо, все-таки удрал к своей мамочке, - сказал я, вдыхая парок над кастрюлей. - Уже к Казанскому вокзалу подъезжает.

– Ты прав, надо садиться за стол, - сказал Владимир Сергеевич. - Что ж, будем есть без хлеба.

– Слушайте, Владимир Сергеевич, - сказал я, - а может быть, взять нам какой-нибудь крупы и насыпать в кастрюлю? Все-таки сытнее будет.