Семнадцатилетние - Матвеев Герман Иванович (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
— А что? — насторожилась Анна Васильевна.
— Константин Семенович спрашивал о них.
— А-а! — протянула учительница истории, и в глазах ее появилось какое-то новое выражение. — Что же вы сказали?
— Сказала свое личное мнение… Девочки хорошие, способные. Во всяком случае, мне жаловаться не приходится.
— Не спорю. У меня тоже нет повода для жалобы. Лично я люблю таких беспокойных девчонок… А что случилось, Константин Семенович? Набедокурили?
— Нет, ничего. Сегодня был один разговор, и вот я поинтересовался.
— Но вы же сами занимаетесь в восьмом «Б».
— Да, но мне хотелось узнать мнение и других… знающих девочек давно.
— По-нят-но, — раздельно произнесла Анна Васильевна. — А вы уже в зал?
— Да, — ответил Константин Семенович и вышел из учительской.
Медленным шагом прошел он по коридору и остановился в дверях заполненного комсомолками зала.
— Константин Семенович! — раздался сзади просящий голос. — Они меня не пускают. Скажите им…
Оглянувшись, он увидел ученицу восьмого «А» класса.
— Что сказать?
— Они меня не пускают, — пожаловалась та, кивнув головой на дежурных. — Я забыла дома билет.
— Вы забыли, а я при чем?
— Скажите, чтобы они меня пустили. Я же комсомолка.
— Плохая вы комсомолка, Суханова, — строго сказал Константин Семенович, вспомнив фамилию девочки. — Сами устанавливаете правила и сами же хотите их нарушать… Да еще и меня толкаете на этот путь. Какое же я имею право тут приказывать? Дежурные меня не послушают… И правильно сделают, если не послушают.
— Вы же секретарь, Константин Семенович…
— Ну так что! Есть правила, и этим правилам должны подчиняться все. В том числе и я. С этими словами он прошел вперед.
— Что! Получила? — радостно сказала дежурная. — Иди, пока не поздно, за билетом. Все равно не пущу. Пускай хоть Наталья Захаровна приказывает.
— Ну да… уж и Наталья Захаровна!
— А вот увидишь! Правило так правило. Слышала, что сказал Константин Семенович?
В этот момент в коридоре появилась запыхавшаяся ОТ быстрой ходьбы Тамара.
— Я не опоздала? — спросила она, приближаясь к двери.
— Тамарочка! — обрадовалась Суханова, загораживая ей дорогу. — Я тебя очень прошу! Скажи им, чтобы они меня пустили. Они тебя послушают.
Узнав, в чем дело, Тамара возмутилась: бездушные чиновники!
— Сейчас уладим, — успокоила она Суханову. Тамара ни на минуту не сомневалась в том, что ее
послушают. В школе она известна и популярна, как никто другой. Многие девочки стараются ей подражать. Совсем недавно, после выпуска юбилейной стенгазеты, слава ее поднялась еще выше.
— Девочки! В чем дело? — обратилась она к дежурным и, не дожидаясь ответа, небрежно бросила: — Пропустите ее!
— А ты, Тамара, пожалуйста, не лезь не в свое дело! Все должны подчиняться правилам! — твердо сказала сидевшая за столиком дежурная. — Предъявляй свой билет и иди. Скоро начнут.
Это было неожиданно, обидно, и Тамара решила добиться своего.
— Что значит — не мое дело! Вы разводите бюрократизм, а я должна молчать. Какие вы после этого комсомолки!
— Бюрократизм! — вспылила одна из дежурных. — Подцепила словечко и суешь его куда надо и не надо…
— Уж не ты ли меня будешь учить?! Сейчас пойду к Мельниковой, и все равно она даст команду…
— Девочки, не слушайте ее, — перебила Тамару вторая дежурная. — Никакой команды Мельникова не даст. Константин Семенович и то не стал вмешиваться.
Упоминание имени Константина Семеновича заставило Тамару насторожиться.
— А при чем тут Константин Семенович? — спросила она.
— Я просила Константина Семеновича, — простодушно пояснила Суханова. — А он сказал, что не может вмешиваться, что дежурные его не послушают…
Тамара нахмурила брови и шагнула к двери.
— Предъяви свой билет! — остановила ее дежурная. Тамара машинально сунула руку в карман, но сейчас же вспомнила, что билет остался дома. Она вообще не имела привычки носить его с собой. Взглянув на дежурных, Тамара поняла, что доказывать им что-нибудь или просить бесполезно. Сделав энергичный жест Сухановой, она повернулась и направилась к лестнице, бросив на ходу:
— Идем со мной!
Они молча спустились вниз, молча оделись и вышли на улицу.
— Ну, вот что, милое дитя! Надеюсь, ты знаешь теперь, что нужно делать? — спросила Тамара.
— А что?
— Бегом домой, за билетом! Понятно? Бегом, без отдыха, стометровкой, — сказала она и, оставив девочку с открытым от удивления ртом, со всех ног помчалась к дому.
Марина Леопольдовна была необычайно любопытна. Вопрос Константина Семеновича не мог быть случайным, и за ним стояло что-то такое, чего она не знала, и поэтому сразу после его ухода она обратилась к преподавательнице истории:
— Анна Васильевна, что случилось с Поспеловой и Булановой?
— Об этом я тоже хотела спросить вас.
— Анна Васильевна, я чувствую, что вы что-то знаете, — почти умоляюще сказала Марина Леопольдовна. — Даю вам слово, что это останется между нами.
— Боюсь, что скоро это станет достоянием всей школы, если не больше, — с усмешкой заметила Анна Васильевна.
— Тем более… А что именно?
Анна Васильевна пересела на диван, взглянула на сгоравшую от нетерпения учительницу и сжалилась:
— Я не знаю, почему этими девочками заинтересовался Константин Семенович, и молу только догадываться. Я слышала, что между Булановой и Поспеловой, с одной стороны, и их воспитательницей, с другой, установились ненормальные, будем говорить прямо, нездоровые отношения, — сообщила Анна Васильевна. — Подробности мне неизвестны, но наша уважаемая Лидия Андреевна за что-то не взлюбила этих девчонок и мстит… Между ними идет скрытая, глухая борьба, если, конечно, можно назвать это борьбой. Силы слишком неравные. Думаю, что Константин Семенович услышал об этом и по долгу секретаря партийной организации выясняет.
— И давно это началось?
— С осени.
— Почему же мы до сих пор ничего не знали? Анна Васильевна с удивлением посмотрела на старую учительницу и засмеялась.
— Марина Леопольдовна, что с вами? С каких пор вы стали такой наивной? Да разве Лидия Андреевна допустит, чтобы выносили сор из ее избы! Что вы, что вы! Если мы что-то и знаем, то только в порядке непроверенных слухов, недоказанных сплетен. Можете быть уверены, что придраться к Лидии Андреевне невозможно…
В учительскую вошла преподавательница физкультуры. Услышав последнюю фразу, Валентина Викентьевна утвердительно закивала головой:
— Правильно! Лидия Андреевна — это… как бы сказать… это любимая учительница! — подтвердила она
— Ну вот, слышали? — спросила Анна Васильевна и расхохоталась.
Марине Леопольдовне было не до смеха. К Лидии Андреевне она относилась безразлично, но ее возмутило непрошеное вмешательство молодой учительницы, ее самоуверенный тон.
— Послушайте, Валя! — начала Марина Леопольдовна. — Вы еще девочка… Да знаете ли вы, каких учителей называют любимыми? Я за всю свою практику могу их по пальцам пересчитать в нашем районе. Никогда не бросайтесь такими словами. Любимый учитель!.. Это не звание, не ученая степень. Затем, второе: советую вам не вмешиваться в разговор, пока не поймете, о чем идет речь… И последнее, о чем я вам хочу сказать… Скромность — это не пережиток капитализма, и напрасно вы подавляете ее в себе!
Нотация нисколько не смутила физкультурницу. Она спокойно слушала Марину Леопольдовну и, когда та замолчала и полезла в карман за платком, с презрительной улыбкой спросила:
— Все?
— Все.
— Благодарю вас за материнскую заботу. Я в ней как раз очень нуждаюсь! — сказала она и, тряхнув головой, вышла из учительской.
Некоторое время Марина Леопольдовна смотрела на дверь, не в силах произнести ни одного слова. На щеках ее медленно выступали красные пятна. Затем она повернулась всем корпусом к Анне Васильевне, которая стояла к ней спиной и с интересом разглядывала что-то за окном.
