Говорит седьмой этаж (Повести) - Алексин Анатолий Георгиевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Я видел все это из-за кустов. Когда Витька совсем уж разволновался., размахался руками кто-то даже предложил ему на время свои штаны, я не выдержал и вышел из-за кустов.
— Ах, это ты украл? — набросился на меня Витька. — Издеваешься, да?
— Мы Смелого воспитываем, — стал объяснять я.
Но Витька не хотел меня слушать.
— Ты на своих штанах его воспитывай, а мои оставь в покое!
Странный человек этот Витька!..
Андрей не помогал нам воспитывать щенка: он учил Капитана плавать.
Капитан шумно бил руками и ногами по воде, так что во все стороны летели брызги. Андрей слегка поддерживал Капитана снизу, а потом заводил его в глубокое место и незаметно отпускал. Капитан проплывал немного сам, а потом, как только замечал, что его уже не поддерживают, начинал глотать воду, пускать пузыри и идти ко дну. Но Андрей плыл рядом. Он тут же хватал Капитана за руку и «спасал» его. Так повторялось много раз.
У Андрея железное терпение!
25 июля.
Утром Мастер и Капитан повели нас с Андреем в заросли кустарника, они работали полтора дня. И мы увидели замечательную будку. Будка напоминала домик. Она была большая и просторная.
— Вот это здорово! — восхищенно воскликнул Андрей.
Мы тут же решили, что за собакой будут ухаживать только четверо: Андрей, Мастер, Капитан и я. А остальным ребятам мы не разрешим даже близко подходить.
На будке мы написали: «Не подходить — собака кусается». А потом подумали и для пущей убедительности в скобках добавили: «Может разорвать на куски!»
Будка была поставлена на лужайке, за домом. После обеда я повел Смелого в его новую «квартиру» (прошлую ночь щенок провел у меня под кроватью).
И тут я узнал об одном секретном разговоре. Случилось это вот как. Я вел Смелого на лужайку, к будке. Проходя мимо беседки, я услышал голос Сергея Сергеича. Потом сквозь кусты увидел нашу вожатую Катю и узнал голоса других вожатых.
«Зачем это они все забрались сюда? — подумал я. — Наверное, что-нибудь тайное…» Ноги мои как-то сами собой остановились, а уши вдруг стали улавливать самые отдаленные звуки, хоть я вовсе не хотел подслушивать.
Сергей Сергеич говорил:
— Мы им, если хотите знать, должны быть благодарны!
— За что же это? — спросил кто-то из вожатых.
— Да за то, что они нам очень многое подсказа-ли. Вот, например, мы не догадались устроить экскурсию в Сталинград, а они догадались. Мы все время говорим: «Надо воспитывать в труде! Надо приучать к труду», — а повести ребят на воскресник не додумались. А они до этого и без нашей помощи дошли. Так что надо повнимательней к ним приглядываться, поддерживать их и только кое в чем поправлять. Одним словом, как пишут в статьях: «Надо направлять детскую инициативу в нужное русло»…
«Про кого это он говорит? — подумал я. — Кому они должны быть благодарны? Кто это им подсказывает?» И вдруг меня осенило: ну конечно же, это про нас, про наше звено! И про меня, значит!
От радости я так сильно дернул за веревочный поводок, что чуть не задушил Смелого. Он тихонько заскулил. Я зажал ему морду, быстро выбрался из своего укрытия и помчался искать Андрея. Смелый еле поспевал за мной.
Я нашел Андрея на волейбольной площадке.
— Ура!.. — закричал я. — Они нам благодарны! Мы им подсказали! Мы им помогли! Это Сергей Сергеич сказал, я сам слышал. Он сказал, что мы им очень помогли, что они все просто пропали бы без нас, что без нас они теперь ни одного шагу не сделают!
На радостях я, кажется, кое-что прибавил.
Андрей попросил меня рассказать все по порядку. Я рассказал. Сначала он тоже обрадовался и заулыбался. Только заулыбался еле-еле. Он всегда так улыбается, что не поймешь, улыбается он или не улыбается.
А потом Андрей вдруг нахмурился и спросил:
— Ты еще кому-нибудь рассказывал?
— Да нет, не успел еще. Но ты не беспокойся, я всем расскажу! — заверил я Андрея.
А он в ответ совершенно неожиданно показал мне кулак:
— Если еще хоть кому-нибудь проболтаешься об этом разговоре — получишь! Понял?
Я, по правде сказать, ничего не понял. И зачем он из всего тайны делает?
— А я вовсе не боюсь твоего кулака! — гордо ответил я.
— Можешь не бояться, но все-таки имей его в виду…
Я посмотрел внимательно на то, что мне нужно было иметь в виду. Кулак у Андрея был небольшой, но очень внушительный.
Я ничего больше не сказал Андрею. Но до сих пор не могу его понять. Почему он не хочет, чтобы я рассказал ребятам о разговоре в беседке? Ведь все наше звено было бы так радо!.. Шутка ли: Сергей Сергеич нам благодарен! Может, Андрей боится, что мне не поверят? Ведь свидетелей не было. Один Смелый все слышал. Но какой же это свидетель? Только скулить умеет, да и то не вовремя. Нет, пожалуй, дело не в этом…
Может, Андрею просто завидно, что не он услышал разговор, а я?
В общем, я не мог ничего понять и решил посоветоваться с Профессором. А он выслушал меня, поправил очки и сказал, что все очень даже просто и понятно: Андрей не хочет подрывать авторитет Сергея Сергеича, потому что это неблагородно. Ведь такие ребята, как, например, Витька Панков, вообразят черт знает что и сразу начнут задаваться.
— И вообще как-то некрасиво, что ты чужой разговор подслушал, — сказал Профессор и брезгливо поморщился.
Что же теперь делать? Если я все разболтаю ребятам — так это будет неблагородно. А если промолчу, Андрей подумает, что я испугался его кулаков. Просто безвыходное положение!
26 июля.
Сегодня был совет дружины. Пригласили все наше звено.
Председатель совета Петя Дорошенко, которого все зовут просто Петро, сказал, что скоро в лагере будут спортивные соревнования. Соревнования по бегу, прыжкам и метанию гранат будут проходить внутри отрядов — между звеньями. А в волейбольном состязании сборная команда нашего отряда встретится со сборной девчонок. Это они сами нас вызвали. Я предлагал отказаться. Очень нужно с ними связываться, даже как-то несолидно. Но Зинка подняла ужасный визг: «Ага, сдрейфили, сдрейфили!..» И Андрей тоже отличился: сказал, что девчонки играют не хуже нас (как у него только язык повернулся!). И еще он сказал, что у меня вообще по этому вопросу отсталые взгляды.
Капитаном нашей волейбольной команды назначили Андрея, а капитаном девчонок — Зинку. Впервые они встретятся как противники.
Я очень люблю играть в волейбол, и играю неплохо. Даже «гасить» умею.
Андрей знает это и включил меня в нашу команду. Он сказал, что мы будем тренироваться каждый день. Не понимаю, зачем это нужно. Девчонки смеяться над нами будут, скажут: «Вот уж пыхтят, вот уж стараются!» А мы у них и так выиграем, без всяких тренировок.
Потом совет обсуждал вопрос, который назывался так: «Инициатива звена Андрея Глебова». Эту самую инициативу все поддержали и решили, что каждый пионер должен оказать какую-нибудь, хоть самую маленькую, помощь городу. Мы берем шефство над костнотуберкулезным санаторием.
Стали составлять список ребят, которые пойдут в санаторий. Я протиснулся к самому столу, за которым сидел Петро, и попросил:
— Запиши, пожалуйста, меня!
Андрей дернул меня за рукав:
— Ты же в волейбольную команду записался!
— Ну и что же? — ответил я. — Успею и туда и сюда. Ты уж обо мне не беспокойся.
— Очень мне нужно о тебе беспокоиться! Я о команде беспокоюсь, а не о тебе.
С Андреем происходит что-то неладное. Особенно ясно я почувствовал это вечером.
Мы собрали секретный сбор своего звена. Андрей изложил план, который уже был мне известен.
— Надо как можно быстрей узнать имена героев, которые погибли на том самом месте! И всю их историю узнать!
— А может быть, и описать эту историю? — предложил Профессор.
— Очень денная мысль, — согласился Андрей. — Напишем небольшую книгу об их подвигах. Издавать ее не будем (говорят, что это — канительное дело!), а просто подарим ее пионерам города. Согласны?
