Роковая строка Памеджаи - Моисеева Клара Моисеевна (читаем книги онлайн .txt) 📗
– На судилище тебя спасло имя Пабесы, друг Пааам. Но кто спасет тебя в порту Икена, когда грузчики пожелают расправиться с тобой темной ночью?…
– Я подумал об этом, Памеджаи. Как ни жаль, а придется мне покинуть Икен.
– Тогда сделай это немедленно! Позови свою Бакет, собери в мешочек свои целебные травы, и мы вместе пойдем к поселению Владыки Молчания. Ты мне советовал найти себе прибежище в этом поселении. А я могу тебе сказать то же самое. Разве там мало живых, которым понадобятся твои целебные травы? И разве ты так глуп, что не сможешь помогать бальзамировщикам? Пойдем вместе, Пааам! Видно, боги так задумали. Иначе зачем бы ты сидел у колодца вместе со странником, тебе неизвестным? Иначе зачем ты изменил мое лицо для спасения моей жизни?
– И не для того ли я получил от тебя изображение доброй богини, – ответил с улыбкой Пааам.
Снова бегство
В сумерках в доме Пааама все уже было готово к уходу. Бакет уложила в тростниковые корзинки весь несложный скарб. Собрала кое-какую еду, бережно сложила в мешочки целебные травы. Среди мягких трав разместила горшочки с мазями и настойками, которыми Пааам исцелял людей. И когда ночь спустилась над Икеном, Пааам, Бакет и Памеджаи сложили все в большие тростниковые корзины и приготовились к бегству. Каждый прислушивался, не идут ли крадучись злобные люди, чтобы расправиться с Пааамом. При расставании с грузчиками у Дома справедливости Пааам понял, что неизбежна еще одна встреча. Этой встречи боялись все трое. Прежде чем выйти, Бакет пошла посмотреть, что делается за калиткой ее маленького дворика, и вдруг остдновилась, зажав рукой рот, чтобы не крикнуть. Она увидела троих, которые факелом поджигали кустарник позади дома. Она поняла: они пришли, чтобы сжечь Пааама в его собственном доме. Бакет метнулась в дом и знаками дала понять, что нельзя говорить, а надо взять корзины и скорее бежать. Вместе с Пааамом и Памеджаи она бросилась к калитке. В это время уже яркое пламя охватило хижину и с треском поглощало сухую тростниковую кровлю.
Когда Пааам, Бакет и Памеджаи бежали по пустынной улочке, пожар уже стал настолько заметным, что люди, выбегая из жилищ, бросались туда с криками: «Пааам горит! Пааам горит!»
Бакет позволила себе закричать и заплакать лишь тогда, когда они вышли за ворота города и можно было бежать по пустынной дороге.
– Они подожгли наше жилище! Посмотри, Пааам, как высоко в небо поднялось пламя! Эти злодеи, должно быть, вопят от радости. Они думают, что мы горим. Пусть проклятие падет на головы этих разбойников!
– А мне все равно, – отвечал Пааам. – Наоборот, даже лучше, ведь они думают, что сожгли нас, и не пойдут за нами следом. О чем ты плачешь, Бакет? Разве ты не видишь, как добры к нам боги? Разве не боги прислали ко мне Памеджаи? Я выручил его, а он выручил меня. Ты бы послушала, как Памеджаи говорил перед его величеством в Доме справедливости! Без него ты осталась бы одна, Бакет. И, может быть, грузчики удовлетворились бы моей гибелью и не сожгли бы твой дом вместе с тобой, но меня бы не было с тобой рядом, верная Бакет. Мы рядом и не станем печалиться. Я думаю сейчас о другом. Я хочу спросить тебя, Памеджаи: кто призывает нас жить в поселении Владыки Молчания? Кто?
– Должно быть, боги нам внушили эту мысль, и мы захотели пойти туда, – ответил Памеджаи.
– А я подумал сейчас, что нет нам нужды селиться в таком печальном месте, – сказал Пааам, идя рядом с Памеджаи и задыхаясь от быстрой ходьбы с тяжелой ношей, которая мешала ему спокойно рассказать о задуманном. – Когда я увидел свою горящую хижину, что-то защемило внутри меня. Мне сделалось печально и очень захотелось вырваться из этой печали. И я сказал себе быстро-быстро… Мои мысли бежали так же, как и ноги мои… И я сказал себе: «Пааам, невесело будет тебе в поселении Владыки Молчания! Каждый день ты будешь думать о людях, которые очень неохотно покинули свой дом и своих близких, чтобы уйти на запад, в страну Молчания…» И я сказал себе: «Почему бы нам не пойти в город Мим? Это город наших предков, близкий моему сердцу». Как ты думаешь, Памеджаи?
– Ты спрашиваешь меня, Пааам?… Ты хочешь знать мое мнение? Как это хорошо с твоей стороны!.. Дай мне собраться с мыслями, Пааам. Посуди сам: ведь камнерезу Памеджаи непривычно задумываться над своей судьбой и еще более непривычно выбирать свой путь…
Памеджаи выразил свою мысль очень верно и очень искренне. Впервые в жизни он ощутил какую-то гордость и сознание свободы. Это была счастливейшая минута его жизни, когда Пааам обратился к нему с таким вопросом. До сих пор ему еще никогда не приходилось задумываться над тем, где ему будет хорошо и приятно и где ему будет скверно. Ведь он еще никогда в жизни не принадлежал сам себе. Он никогда не выбирал себе не только города, но и жалкой хижины. И несмотря на то что он достиг многого благодаря своим умелым рукам, он не достиг самого главного – свободы. И это главное пришло к нему в тот страшный час, когда уже рассчитывать было не на что и когда казалось, что и самая жизнь покинет его, уйдет к Владыке Молчания. Он шел сейчас рядом с Пааамом, и все эти мысли шли вместе с ним и нашептывали ему: «Будь смелее, Памеджаи. Скажи свое желание. От этого зависит направление пути».
И Памеджаи вдруг сразу решил, что идти надо именно в Мим, в старинный город Мим, о котором ему рассказывали много хорошего рабы-каменотесы, пригнанные оттуда к пещерному храму. И как только он решил это, ему показалось, что ничего другого он в жизни не желал.
– Ты прав, Пааам. Конечно, надо идти в город Мим. Я согласен с тобой. Не стоит заниматься этим печальным ремеслом и думать все время о Владыке Молчания. Поверь мне: куда легче будет думать о Владыке Жизни. Пойдем, Пааам, вместе с Бакет в город Мим. Не будем менять своего решения. Пойдем самым кратчайшим и разумным путем. А печаль оставим на этой дороге. Пусть она не болтается у нас в ногах и не омрачает наш путь. Только знай, Пааам, что рано утром, когда великий Ра даст нам свет и тепло, ты должен уже назвать меня другим именем. Ты изменил мне лицо, а теперь, когда ты изменишь мне имя, в город Мим придет уже новый человек. И этот человек не будет бояться ни жрецов, ни гонцов из Дома справедливости, которых может послать за мной жрец. Они будут искать беглого раба, но по справедливости меня не следует считать беглым рабом, Пааам. Разве я не откупился своим трудом искусного камнереза?
– Ты прав, Памеджаи. Я убежден, ты давно откупился. Правда, я не видел творений твоих рук, но ты многое мне рассказал, и мне кажется, что ты сделал работу сотен неумелых рабов. Считай себя свободным человеком. Не говори мне, Памеджаи, что ты беглый раб.
В это время к ним подошла Бакет. Подхватив последние слова мужа, она поняла, о чем говорили друзья, и, несмотря на свою робость и чрезвычайную скромность, позволила себе сказать свое мнение:
– Разве человек, сотворивший богов, может быть рабом? Вдумайся в это, Памеджаи. Вдумайся хорошенько, и оковы, которые незримо висят на твоем сердце, спадут, и ты будешь свободным и счастливым.
Памеджаи даже остановился в изумлении. Он никогда не думал, что эта тихая, скромная женщина может так тонко и разумно рассуждать.
– Спасибо тебе, благородная Бакет, за твои добрые слова. Ты нрава. Мы пойдем в сторону восходящего Солнца. Мы начнем там новую жизнь. Я рад, что небо благословило меня и направило мои стопы к вам, в ваш дом. Может быть, я трудом своим угодил великому, всемогущему, и он подарил мне немножко смелости и находчивости. И еще он подарил мне немножко удачи. С тех пор как я покинул свою хижину у пещерного храма, удача идет со мной рядом, и я словно вижу ее со стороны и восхищаюсь ею. Подумать только! Ведь меня мог встретить жрец. Меня мог возвратить на место Пабеса. И здесь, в Икене, многое могло повернуться против меня…
– Слава всемогущему, мы уже не «здесь в Икене», а уже далеко за пределами Икена. И это очень важно, – улыбнулся Пааам. – Я рад этому. Я был неправ, когда хотел послать тебя в сторону заката. Это случилось бы, если бы мы не повстречались у Дома справедливости. Не там твое место, Памеджаи!
