Девочка и олень - Пашнев Эдуард Иванович (книги онлайн полные TXT) 📗
И опять все замерли.
— Милана Григорьевна мне нравится так же, как и вам, — ответил вожатый и серьезно добавил: — Я рад, что и второй поток мы будем с ней работать вместе.
Девчонкам не очень понравился его ответ. Наступила пауза, во время которой они придумывали свои десять вопросов.
— Марат Антонович, а вы когда-нибудь собирали марки? — сказала Ира Апрельмай.
— Нашла о чем спрашивать, — возмутилась Рита.
— Целый вопрос испортила.
— Она всегда вперед всех выскакивает.
— Тихо, тихо, дети мои. Я готов ответить еще на один лишний вопрос. Марки я собирал.
Он говорил с ними, как с детьми, а им хотелось задавать вожатому, с которым завтра, а некоторые послезавтра должны были расстаться, серьезные вопросы о жизни и слышать от него такие же серьезные ответы. А он стоял перед ними дружески-насмешливый, иронический. Обнимал себя за локти и слегка покачивался на каблуках.
Прошла минута, девочки молчали.
— Надя, задай ты, — сказала Оля.
Но Надя замотала головой.
— Ола! Надия, давай, давай! А? — заволновалась Гейла Пейдж.
— Марат Антонович, — решилась Оля. Вздохнула и сказала: — А значки вы собирали?
На какую-то секунду воцарилось недоумение, а потом девочки дружно рассмеялись. Не было у них серьезных вопросов.
Надя долго ворочалась. Другие девочки тоже не спали. Гейла Пейдж села на кровати, обняла подушку, прижала ее крепко к себе и оказала так, словно сделала важное открытие:
— Рита, пора! Надия, пора! Ола, пора!
Головы девочек взметнулись над кроватями.
— Что пора, Гейла?
— Все пора! Сари пора! — радостно ответила австралийка. Она соскользнула на пол и достала из тумбочки сверток с платьем.
— Ты что, влюбилась? — обрадовалась Оля.
— Влюбилась, — охотно подтвердила Гейла. — Я влюбилась, Ола влюбилась, Надия влюбилась! Все! Годится! — вспомнила она слово.
Девушка взмахнула руками и засмеялась, радуясь тому, что так хорошо выразила свою мысль по-русски. Оля спрыгнула на пол и подошла к австралийке, чтобы помочь развернуть сари.
— Что ты собираешься делать?
— Bombey, — ответила возбужденно Гейла и приложила один конец к плечам девочки из Павлодара. — Хочешь?
— Лучше ты сама, — оказала Оля.
Надя села на кровати и закуталась одеялом, словно ей вдруг сделалось холодно. Австралийка повернулась к ней.
— Надия, хочешь?
— Нет, что ты! — испуганно ответила Надя.
— Я хочу, — подбежала Ира Апрельмай.
— Девчонки, слышите, она хочет, — засмеялась Оля и, повернувшись к Гейле, сказала: — Лучше ты сама. Давай я тебе помогу. Это твое платье, лучше ты сама.
— Сама, я сама… Годится.
Вслед за тоненькой девушкой в белом платье из палаты высыпали на галерею все остальные и потянулись к лестнице, ведущей на крышу солярия. Девочки, подражая Гейле, завернулись в простыни, как в сари. Надя вышла, кутаясь в одеяло. «Я как черная ворона среди белых птиц», — подумала она.
Над крышами гулял ветерок, невдалеке внизу шумело море.
— Давайте не спать всю ночь, — предложила Люда.
— Вот отколем номер, — захохотала Ира Апрельмай.
— Тише ты, Марата разбудишь.
Но Марат не спал. Он стоял перед раздвинутой стеной своей комнаты и тоже смотрел на море. Он и не предполагал, что можно так за месяц привязаться к ребятам.
«Что такое?» — удивился он. Между деревьями мелькали привидения в белых простынях. Они наискосок удалялись от корпуса, негромко смеясь и обгоняя друг друга. Простыни на плечах привидений развевались, открывая синие маечки и трусы.
На берегу девочки сбились тревожной стайкой и притихли. Было слышно, как море разбивается о берег и словно лопатой отгребает к себе гальку, а потом высыпает с глухим стуком и скрежетом назад. Надя любовалась Гейлой. С благодарностью смотрела на подружек. На минуту закрыла глаза и представила, как они летят, размахивая белыми крыльями под звездным небом. Себя среди них она не увидела. Ее любовь была земная, и она надеялась встретиться с Маратом Антоновичем в Москве.
Вожатый спустился вниз кратчайшим путем, без дороги. Он был впервые по-настоящему сердит и собирался как следует отчитать девчонок. Марат опустил ветку каштана, обнял ствол соседнего дерева и уже занес ногу, чтобы перескочить с одного камня та другой, но не перескочил…
Он увидел берег и сбившихся тесным кружком девчонок неподалеку от воды. Он увидел Гейлу Пейдж в ее знаменитом сари. Он все понял, постоял, прячась за деревьями, и вернулся к себе в комнату с ощущением необычайной чистоты, будто пролетевшая мимо стая лебедей зацепила его своими белыми крылами.
Волны набегали и откатывались, в небе стояла высокая лупа, мимо которой проплывали неторопливые прозрачные облака. Было за полночь. Разбросанные по всей горе артековские корпуса плыли навстречу утру раздвинутыми стеклянными стенами. И в одном из корпусов девчонок ждали теплые смятые постели.
Утром по дороге в столовую Надя увидела, что валуны, асфальтовые и плиточные дорожки изрисованы мелом. Везде было написано крупными буквами: «ПРОЩАЙ, АРТЕК!»
На ступеньках лестницы «ПРОЩАЙ, АРТЕК!», на стене столовой «ПРОЩАЙ, АРТЕК!», на бетонном столбе, поддерживающем крышу беседки, «ПРОЩАЙ, АРТЕК!» На всех языках. Никто не писал «до свидания», потому что Артек бывает один раз в жизни. Какой-то мальчишка ползал под корпусом «Ромашка», изрисовывал буквами опорные столбы фундамента: «ПРОЩАЙ, АРТЕК!» Две девочки, черненькая и беленькая, ходили по дну бассейна, из которого выпустили воду, и писали по-монгольски и по-русски: «ПРОЩАЙ, АРТЕК!»
После завтрака Надя раздобыла кусочек мела и пошла по территории Прибрежного Верхнего лагеря. Она спустилась к морю. Там совсем недавно выгрузили на берег бетонные кубы для строительства набережной. До них еще никто не добрался. На одном из кубов она написала поперек «ПРОЩАЙ, АРТЕК!» Потом, поднимаясь по дорожке к своему корпусу, среди кустарников нашла чистый валун и на нем тоже написала: «ПРОЩАЙ, АРТЕК!»
— Надька! — увидела ее Оля. — Иди сюда, в платочек будем играть.
Эта нехитрая игра по неписаному закону возникала всегда в последний день. Кто-нибудь выходил в круг, ему завязывали глаза, а все остальные, взявшись за руки, образовывали хоровод. Не выпуская рук, девчонки и мальчишки убегали от того, кто стоял в центре с завязанными глазами. А тот должен был кого-нибудь поймать. Наградой за это или наказанием был поцелуй. Пионервожатые участвовали в игре на равных, потому что это было в последний день и пятнадцатилетние школьники, навсегда уезжавшие из Артека, чувствовали себя взрослыми.
Играли по отрядам. Марат не успевал следить за хитростями хоровода, чаще других попадался и выходил в середину круга. Девчонок он нарочито громко чмокал в щеку, как маленьких детей, а с мальчишками здоровался за руку. Все было так, пока перед ним не оказалась Надя. В полном смятении девочка опустилась на колени на разостланный специально платок и некоторое время ничего не видела, кроме белого квадратика этого платка. Напротив нее на колени опустился вожатый. Тронутый недетской серьезностью и недетским, почти трагическим выражением лица, Марат торопливо и неловко поцеловал Надю и ощутил одновременно и необычайную чистоту дыхания девочки и растерянность. Никто ничего не заметил и не понял. Игра продолжалась, но Надя и Марат в ней больше не участвовали.
После обеда девочки во второй палате собрались, чтобы уложить вещи. Надя взяла Олин блокнот делегата III Всесоюзного слета и написала на память: «За тридцать дней, проведенных в Артеке, ты стала моей лучшей подругой. Мы обязательно встретимся. Мы должны встретиться».
Едва она успела поставить точку, раздался стук в дверь. Держа блокнот в руках, Оля крикнула:
— Хотите — входите, а не хотите — не входите.
Это была цитата из популярной детской книжки про Пеппи. Все заулыбались. Дверь открылась, и вошел Марат. За плечи он держал какую-то девчонку, худенькую, с большими любопытными глазами. Волосы у «ее были коротко, по-мальчишески, острижены, но одета она была не в артековскую форму, а в короткую кофту и джинсы с бахромой. На шее болтался кусок янтаря на цепочке.
