Весельчаки - Голявкин Виктор (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Коля говорит Вите:
— Когда мы с тобой гриппом болели, лужи не было. Может быть, это Сашина работа? Может быть, он солью посыпал?
Ни с того ни с сего над Митей стали смеяться:
— Эх ты, из-за своего коклюша весь хоккей прокашлял!
Он разволновался и снова закашлял.
Андрюша встал в лужу и говорит;
— Тут еще немножечко льда осталось, может быть, все-таки удастся сыграть?
Хотя ясно, что не удастся.
Гена говорит:
— Если бы я знал, я бы из Москвы не уезжал, там совсем другая обстановка, — и со всей силой швырнул сосулькой в смеющегося Сашу.
Мы долго вели разговоры, все в таком же духе, никак не могли от лужи отойти.
Вдруг Витя говорит:
— Ребята! Давайте футбольную команду собирать, чтобы в долгий ящик не откладывать. По всем правилам — одиннадцать человек.
Гена кричит Саше:
— Иди сюда! Не бойся!
Тот не идет.
Мы ему кричим:
— Иди, иди сюда, мы тебе ничего не сделаем!
Он не идет.
— Я! — кричит. — Могу! Вас всех! Такой сосулькой забросать! Что вы у меня вдребезги разлетитесь!!!
— Да никто в тебя сосулькой бросать не собирается, у нас к тебе дело есть!
— Я с вами никаких дел иметь не желаю! — отвечает. — Я вас еще сосульками не так закидаю, подождите!
— Да отстань ты со своими сосульками, — говорим, — закидай, пожалуйста, у нас к тебе серьезное предложение.
А он громадную сосульку оторвал от водосточной трубы и грозится.
С трудом его уговорили, он сосульку бросил, и мы к нему подошли. Зовем его в нашу футбольную команду, а он упирается.
— Так, так… — говорит, — теперь у вас положение изменилось, так вы ко мне пришли? Катитесь вы колбаской!
— Смотри, — говорим, — потом пожалеешь! Мы тебя даже запасным не возьмем!
А он свое:
— Не выйдет у вас это! Не пройдет!
Толик очень удивился, что он теперь футболистом будет.
— А раньше кем я был? — спрашивает.
— Раньше хоккеистом.
— Когда же я им был?
Он, оказывается, не знал, в какую команду мы его вначале включили. Ему, оказывается, все равно было: состоять в какой-нибудь команде или не состоять.
Пошли по квартирам собирать недостающих.
Сплошная морока с этими недостающими!
Если бы мы в футбол уже играли, они бы умоляли взять их в команду, а когда мы к ним заранее пришли, они упираются. Мы даже к малышам обратились.
Один малыш говорит:
— А вы мне в копилку положите пять копеек?
Мы ему обещали, и он дал свое согласие.
Другой малыш сказал:
— Сейчас у меня со временем туго. Я способный пианист, усиленно упражняюсь на рояле. Обещать вам не могу, но постараюсь. Только не вратарем. Не имею права портить руки о мяч.
Витя возьми да скажи:
— А ноги тебе портить можно? — взял способного музыканта за уши да потянул.
Малыш завыл, а Коля сказал:
— Я его, кажется, по телевизору видел, он на рояле играл.
Витя говорит:
— Подумаешь! Нас тоже скоро по телевизору покажут! Всю команду.
Пенсионер дядя Петя Макагонов выразил желание стоять в воротах, раз у нас такое критическое положение. Хотя он и пошутил, но мы ему вполне серьезно отказали.
Забавный инцидент произошел с Галей Хорошайловой. Она узнала, что мы футбольную команду собираем, за нами увязалась, претендует на роль центра нападения.
Мы ей объясняем:
— Ну кто ты такая, посмотри на себя!
Она говорит:
— Я центр нападения.
Мы смеемся, а она в ответ:
— А вы дураки!
Еле-еле от нее отвязались.
Одиннадцатого игрока мы долго найти не могли, как вдруг появился во дворе бывший хулиган Николай Богданов. Я сразу ему предложил стать в воротах.
А он мне как щелкнет в нос, да с такой силой, что слезы из глаз потекли.
— Я, — кричит, — тебе покажу! Как надо мной издеваться!
Мы от него разбежались в разные стороны, и за сараем собрались.
Неожиданно дядя Петя появился, схватил Богданова за руку и говорит:
— Вместо того чтобы исправиться, ты опять за старое!
Богданов задрожал и говорит:
— Буду, буду стоять в воротах!
Дядя Петя говорит:
— Я и то согласился, а ты кривляешься, ишь ты какой важный!
Но как только дядя Петя его отпустил, Богданов отбежал на почтительное расстояние и стал орать:
— Ловите! Ловите! — и по водосточной трубе полез на крышу.
Дядя Петя вздохнул и говорит:
— Пропадет человек, а жаль! Ничего, мы за него возьмемся. А вы не печальтесь, ребята, я вам своего внука из пятнадцатого дома приведу, он будет счастлив.
— Только вы никому ни слова, что он не из нашего двора, а то скандал будет.
Дядя Петя сначала не понял, почему скандал будет, а когда разобрался, что подлог получается — чужих игроков переманиваем, а сами от имени своего двора выступаем, засмеялся и говорит:
— Никому на свете не скажу, можете на меня положиться.
Мы на него целиком положились и всей командой пошли есть мороженое.
А потом Саша вынес свой новый индийский мяч во двор и мы его гоняли по лужам, лупили что есть силы по сосулькам, вовсю тренировались.
Устали и отправились в соседний двор договариваться о встрече.
Серебряные туфли
Я свою подметку каждый день по утрам пришивал, а к вечеру она у меня отваливалась. Как сапожник пришивает подошвы, что они долго не отлетают? Этот вопрос меня тогда очень интересовал. И ходить-то я старался осторожно, чтобы подошва эта раньше времени не отлетала. А когда в футбол играли, стоял только и смотрел, до чего обидно! Но она все-таки отлетала, не дождавшись вечера, и хлопала, как выстрел, при ходьбе. Если я издали видел знакомых, останавливался и стоял, чтобы, чего доброго, не заметили моей ужасной подошвы.
Пришло лето, и я эти свои ботинки выкинул и шлепал босиком. Раз лето. Раз война. Нужда. Отец на фронте. Да мы, мальчишки, могли и без ботинок обойтись. В такое-то время! Только в школу босиком не полагалось. Да я и в школу приходил. Когда учитель меня спросил, неужели у меня нет каких-нибудь старых ботинок, чтобы в приличном виде явиться в школу, я ему ответил: «Нет, Александр Никифорович».
Он пожал плечами и сказал: «Ну, раз нет, значит, нет». Так просто тогда было с этим делом!
И вдруг Васька в своих серебряных туфлях появился во дворе. Вот это была картина! Самые настоящие долгоносики, остренькие, длинные носы, а блестят-то как! А как они скрипели! Васька Котов вышел в этих своих серебряных потрясающих туфлях, а я открыл рот и долго не мог закрыть его.
— Такие туфли носят только на балах и только в Аргентине, — сказал Васька. — Вовнутрь-то, вовнутрь посмотри!
Он снял туфлю, и я ошалело смотрел внутрь туфли на аргентинское клеймо. А Васька стоял на одной ноге, держась за мое плечо, важный и довольный.
Еще бы! Там, в далекой Аргентине, пляшут на балу аргентинцы в серебряных туфлях, а теперь в них будет ходить по нашим бакинским улицам Васька Котов.
Собирались ребята, охали и ахали и трогали руками серебро.
— Купили на толкучке, — рассказывал Васька. — Совершенно случайно. Абсолютно по дешевке достались, просто-напросто повезло…
Кто-то попросил померить, и Васька сразу ушел. Померить он никому не хотел давать.
В этот вечер мы с ним пошли в оперетту. Я босиком, а он в своих долгоносиках.
Некоторые оперетты мы раз двадцать видели, а тут новую оперетту показывали. Честно говоря, мы только потому и ходили на эти спектакли, что через забор лазали. А так с гораздо большим удовольствием в кино пошли бы.
Рядом с его серебряными туфлями нелепыми и безобразными казались мои собственные пыльные ноги, а пальцы, казалось, смешно топорщатся во все стороны.
Да и другие мальчишки в оперетту босиком ходили, никто на них особого внимания не обращал. Ничего такого в этом не было, тем более оперетта в летнем саду помещалась.
Васька меня на забор подсадил, снял туфли и мне протянул. Ему в них на забор никак было не забраться. А мне с этими туфлями сидеть на заборе тоже неудобно. Одной рукой туфли держать, а другую ему протягивать.
