Герда - Веркин Эдуард (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗

– Когда музыка-то будет? – уныло спросила Юля. – У меня в восемь передача, я хочу передачу посмотреть…

– Три раза, – успокоил я. – Успеешь, то есть, три раза.

– А если не успею? – заныла Юля. – Я еще ни одной серии не пропускала, каждый день смотрю. А еще пиццу надо поесть.

– Я тебе с Интернета скачаю, – пообещал я. – А на пиццу успеем.

Юля покривилась, а Саша вдруг спросила меня:

– А ты сам чем занимаешься?

– Я? Да ничем. Учусь в школе.

– Ну, это понятно. А еще?

– В каком смысле?

– В смысле по жизни? Интересы какие?

Я уже собирался ответить, но тут внезапно начался концерт, вдруг, как ядерная война, о которой так мечтает Юля. Обрушился сверху, заполонил собой все пространство между людьми, в каждом вдохе оказался рев усилителей, мне показалось, что он оказался даже у меня в голове.

На сцене объявился бородатый человек, которого встретили радостным воем. Человек поднял руку, и публика смолкла.

– Ну, привет, – сказал человек. – Снова вместе, снова… Не прошло и года, как мы вновь в вашем городе… Это ведь Бобруйск?

– Да, – завопили все вокруг. – Бобруйск.

– Совсем это не Бобруйск, – сказала Юля неприязненно.

– Так я и знал. Привет, Бобруйск! С вами…

Над Кукуем повисла еще более глубокая тишина.

– С вами…

Тишина стала пронзительней, в тишине кто-то рыгнул, и это выглядело органично.

– С вами… «Анаболик Бомберс».

Кукуй взорвался. В воздух поднялись десятки черных шариков, на сцену обрушился водопад мелочи, которую зрители кидали исполнителям, концерт начался.

– С вами Дрейк Пипуныров.

Дрейк разорвал на себе майку. Телосложения он был весьма специфического – имел крайне перекачанные грудные мышцы, которыми он безобразно дергал в такт музыке, и мимо музыки, и вообще. Вот и сейчас он выдал грудями заразительную трель, чем вызвал у меня приступ расслоения реальности.

Но народу понравилось. Сашка рассмеялась. Юлька, несмотря на свой рост, поднялась на цыпочки и выпучила глаза.

– Он что, правда Пипуныров? – спросила Сашка громко.

– Ага.

– Везет же людям с фамилиями, – усмехнулась Саша. – А вообще, герой, вона как ножками сучит.

– Это шведская фамилия на самом деле! – пояснил я. – В переводе означает «осиновый нос». Или «осиновый кол». Ее издревле присваивали шведским охотникам на нечисть, причем не простым, а из королевских родов! Пипуныров, он, можно сказать, скандинавский принц. Почти Гамлет. Слышали про такого?!

– Он пахана своего в ухо отравил! – ответила Юля.

– Зачет. – Я пожал Юле руку.

«Анаболики» грянули. Дрейк пустился выделывать всевозможные коленца, прыгал и кривлялся, омерзительно выворачивая конечности, очень в соответствии с репертуаром. Песня называлась «Поминки по Геккльбери».

– Что-то я слов не разбираю, – крикнула Саша на втором куплете. – Так и должно быть?!

– Да, – крикнул в ответ я. – Это же «Поминки по Геккльбери». Тут ни одного понятного слова.

– Почему?! – спросила Юля.

– Культура, – ответил я.

Саша и Юля посмотрели на меня не просто с интересом, но и с уважением.

– И откуда ты такой умный?! – спросила Саша.

– Приготовьте помидоры, – не ответил я и стал доставать овощи, в меру мягкие, в меру плотные, как раз такие, что можно было прицельно метнуть.

– А тухлыми яйцами чего не кидают?! – поинтересовалась Саша.

– Санэпидстанция запретила. Сальмонеллез. Так что можно только помидорами. Берите.

Я протянул девчонкам плетенку.

Девушки огляделись и помидоры взяли. Интересно, а если бы я предложил камни? Психология толпы.

Музыка оборвалась.

– А теперь, о други, – сказал Пипуныров, стирая пот с туловища. – Теперь я исполню пьесу, которую я сочинил уже давно, семь лет назад, в тоске и смятенье, в сумерках духа.

Люди замычали, а Дрейк Пипуныров прорычал в микрофон:

– Итак, встречайте, это она. «Томато Деспердатор». И да храни нас, господи, от ярости норманн.

Это был знак. Пароль. К тому, что можно кидать помидоры. Обычно после этой самой фразы начиналось все самое веселое. Народ радостно загудел и стал доставать помидоры, а некоторые уже держали их в руках загодя, и едва Пипуныров помянул норманн, на сцену обрушился помидорный удар, летящие помидоры закрыли свет солнца, вот прямо так.

– Оба… – выдохнула Юля.

– Нормально, – сказала Саша.

Я схватил помидор и запустил его в Дрейка. Конечно, не попал и тут же метнул второй вдогонку.

– Оригинально тут у вас, однако, – сказала Саша.

Она примерилась, двинула локтем и запустила томат в Пипунырова.

Мимо.

– Я тоже хочу, – прогундела Юля. – Я тоже…

Юля произвела неловкое насекомье движение правой стороной тела, помидор держала так, будто он был раскаленным, попыталась его метнуть, но помидор остался в руке. Сама же Юля дернулась, как приконтаченная. Что-то с этой Юлей было явно не так, все-таки слишком длинная.

Сашка же вошла во вкус, метнула уже второй помидор, на этот раз он лег гораздо ближе к цели, попал почти в колено.

И я тоже почувствовал азарт; оказалось, что швырять помидоры в Пипунырова было весьма и весьма весело. Очень хотелось попасть. Попасть, влупить Пипунырову в лоб, чтобы помидор взорвался красной жижей, чтобы…

Народ вокруг постепенно погружался в такой же азарт, помидоры сыпались на сцену градом. Дрейк Пипуныров, впрочем, был несокрушим. В него совсем не могли попасть, он ловко бегал между помидорами и пел.

Иногда, впрочем, Дрейк переставал скакать по сцене и, чтобы порадовать публику, подставлялся под удар, позволял расквасить о себя пару помидоров. Дрейк был уже весь в томате, выглядел страшно и здорово.

– Во дает, глиста, – восхитилась Сашка. – Сейчас я ему влеплю.

Она выхватила у меня очередной помидор и запустила им в песенника.

И неожиданно попала.

Помидор, выпущенный рукой Сашки, просвистел над головами любителей мордор-панка и поцеловал Пипунырова ровно в лоб. Помидор ей попался хороший, мясистый, сочный. Пипуныров не удержался на ногах и шлепнулся на сцену.

Толпа радостно заревела.

Саша как-то погрустнела, а Юля, наоборот, оживилась и стала изгибаться и извиваться, стараясь-таки запустить свой снаряд.

Дрейк Пипуныров, меж тем, старался подняться, но у него это совсем не получалось – каждую секунду на него валились все новые и новые помидоры, зрители вступили в раж, помидорная кровь ударила им в голову. Я тоже оказался подхвачен томатной волной…

Музыка опять оборвалась.

Это тоже было знаком – что помидоры кидать больше не надо, хватит, можно зашибить. Дрейк сел и протер лицо.

И в этот момент свой помидор запустила Юля. Не знаю, как это у нее получилось. Собственно, это у нее и не получилось – помидор вырвался из рук и расшибся о затылок парня, стоявшего перед нами. К этому моменту помидор Юли был уже изрядно размят, и угодив в твердый череп поклонника «Анаболических Бомбардировщиков», томат с облегчением лопнул и кетчупом стек ему за шиворот.

Поклонник обернулся.

Я сразу узнал его. Нет, конкретно этого я не встречал, но таких, как он, видывал.

Гопник.

– Ты чего это? – поинтересовался гопник.

– Я не специально, – повинно ответила Юля.

– Не специально… – передразнил гопник. – Таким корягам надо дома сидеть, а не по концертам расхаживать.

– Что ты сказал?! – вмешалась Сашка. – Что ты сказал, урод?!

– Ты кого назвала уродом?!

– Тебя, прыщеватый.

– Кто тут прыщеватый…

Гопник потянулся к Сашке, она, недолго думая, треснула его. Конечно же, вувузелой. Дудка снова сломалась пополам, некрепкая дудка. Гопник поглядел вверх, себе на лоб, а потом толкнул Сашку.

Не знаю, что со мной случилось. Наверное, инстинкт. Саша и Юля были на концерте как бы со мной, и я вдруг почувствовал, что они под моей защитой. К тому же они… Ну, Юля была вообще выразительно убога, а убогих обижать нехорошо. А Саша… По сравнению с гопником, она казалась маленькой и слабой, от толчка она едва не упала, и от боли еще поморщилась.