Легкие горы - Михеева Тамара Витальевна (читаем книги онлайн .txt) 📗
Потихоньку выбрались они из дома. За ними увязалась Юла, и Динке все время приходилось шикать на нее, чтобы та не ворчала. У колодца с журавлем встретились с Мироновыми (Владька был сонный, угрюмый, Герка хорохорился). Где стояла огромная палатка лесорубов, они знали, ну а пробраться туда — легче легкого.
— Мы весь вечер следили, — шепотом сказал Герка, — напились все, поди, храпят… Ругали какого-то своего: тихое место, мол, обещал, две бабки да дед хромой, а тут мужиков наехало, чуть бошки нам не поотрывали, пусть сам теперь разбирается там… У них днем одна машина ушла груженая, завтра они еще пилят, и к вечеру еще одна придет…
— Не придет, — сурово пообещал Юрась.
Утром, конечно, разразился скандал. Две бензопилы и четыре топора лежали на дне реки Ямолги, Динку с Юрасем не могли добудиться, а у крыльца стояли пятеро мятых лесорубов и разговаривали с дядей Сашей:
— Нет, ну этта че? Это ж имущество наше? Куда делось-то? Вы че, мужики?
— Я не понимаю, господа, — отвечал им дядя Саша, — имущество ваше? Ваше. Почему вы его у нас-то спрашиваете?
— А мост? Нет, че здесь творится-то? Мост через реку куда дели-то?
— Через какую реку? Вы в своем уме? Здесь не было никакого моста!
— Это они про мосток через Чечеру говорят, — вмешалась бабушка Тася. — Куда ж он делся-то? Как же ты, Сашенька, домой поедешь? Тебе ж в понедельник на работу!
Динка неслышно хихикала в стенку. Мосток они ночью сняли и спрятали у Причалов. Юрась сказал, что по весне, когда Чечера разливается, всегда так делают, чтоб мост не гнил. Все легкогорские об этом знали. Ныли ноги у Динки. Ладони ныли. Но на душе было спокойно. Вчера, когда уже возвращались с реки, запели вдруг соловьи, и они все вчетвером долго стояли и слушали, а потом Юрась сказал:
— Ты, Динка, конечно, девочка и капитаном быть не можешь, но нам нужна смотрительница Маяка. Да? — обратился он к Мироновым.
— Позарез нужна, — подтвердил Герка.
Далеко-далеко расстилается лес. Сине-зеленые темные волны, волны до горизонта. Далеко на горизонте, по самой его линии — желтая нить. Дед Телятьев говорит, там начинаются поля. Наверное, на них растут подсолнухи — такие они желтые. В двух местах лесное море разрезано нечеткими линиями — это старые просеки.
Динка стояла почти на макушке своей сосны. Ямки босых ступней упираются в надежную сосновую ветку. Она теплая. Динке не страшно ничуть. Она может даже смотреть вниз, на далекую землю, и с гордостью думать, что ни Юрась, ни Мироновы не могут забраться так высоко.
— А я легкая, — прошептала она своей сосне, — меня любая ветка выдержит.
А еще дядя Саша ей секрет рассказал: когда забираешься на дерево, нужно ставить ногу как можно ближе к стволу, там даже сухие ветки не обломятся. Хотя на ее сосне сухих веток нет — ни одной. Страшные лесорубы ушли из Легких гор, вброд перейдя речку Чечеру, теперь ее сосне ничего не грозит.
— …Динка, слезай! Дед приехал, в Кувшиново поедем.
В Кувшиново! Динка белкой кинулась вниз. Юрась дожидаться не стал, пошел к деревне, даже не посмотрел, как ловко Динка перебирается с ветки на ветку, с какой высоты она спрыгнула на землю. Пятки загорелись огнем, но Динка тут же бросилась за Юрасем.
— Мы прямо сейчас поедем? Прямо сразу? А ты поедешь? А мама?..
Динка забегала вперед, заглядывала ему в глаза. Под ногу ей попался сосновый корень, она споткнулась, упала, было больно.
— Ну, чего ты! Под ноги смотри! По земле пройти не можешь…
Но Динка только засмеялась. Юрась посмотрел на нее и спрятал руки в карманы.
В Кувшиново поехали не сразу. Дядя Саша обедал, рассказывал, как ходил в мэрию.
— Все по закону, — сказал он.
— Не может этого быть, Саша, — возмущались взрослые. — Ты посмотри, какие деревья они валят, столетние, здоровые!
— Строевой лес они валят, Катюша, — макая черный хлеб в подсолнечное масло с крупной солью, сказал дядя Саша. — На продажу. Лес сдан в аренду, согласно новому закону, а арендатор…
— Может делать все, что хочет? Не может этого быть!
— Я все утро провел у прокурора, — вздохнул дядя Саша.
— А ты видел дом у этого прокурора? Из золотого бруса дом! Да, Саша, ясно как день, что с его подачи и…
— Что ты от меня хочешь? — закричал вдруг дядя Саша и грохнул ложкой по столу так, что она отскочила и упала со звоном на пол. — Что я могу? Взять ножи в руки и занять круговую оборону? Забаррикадировать дорогу? Окружить Легкие горы кольцом и расстреливать каждого, кто с топором сюда входит? Что ты хочешь от меня, Катя?
Мама отвернулась от него. Динка увидела, что она заплакала.
— Надо в газету написать, — сказала Света, — и фотографии…
Дядя Саша поднял ложку, крякнул, сказал уже спокойно:
— В газете знают. Не у нас одних такое. И в Центральной усадьбе, и в Луке… Все все знают, только сделать ничего не могут. А, Дина! — увидел он вошедших ребят, притянул к себе Динку. — Плакала Дина, как лес вырубали?.. В Кувшиново поедем?
Динка не ответила. Она посмотрела на дядю Сашу и спросила:
— Ты начальник?
— Ну… да.
— Большой?
— В общем, да, большой. Я большой начальник маленького завода.
— Почему ты им тогда не скажешь?
— Что?
— Чтоб не рубили.
Дядя Саша долго молчал. Он смотрел на Динку, но будто сквозь нее. Потом вздохнул и сказал:
— Если бы я мог, Динка, я бы приказал им, я бы обязательно приказал. Но я даже не знаю, кто это. Ведь эти мужики, что пешком отсюда домой пошли, они ведь просто работники, исполнители, а вот узнать бы, кто их нанял… Ладно, все, в Кувшиново! Женька! В сарае удочки, неси в машину.
Кувшиново
Лодка резала темную воду, скользили по бортам круглые листы кувшинок, похожие на гладкие кожаные заплатки. Весла мерно опускались в воду и поднимались в небо, ведя за собой хоровод прозрачных брызг. Динка сидела на носу и удивлялась: брызги прозрачные, а вода в озере темная, почти черная. Дядя Саша греб, а Юрась и Женька сидели на корме. Женька приехал сегодня с дядей Сашей. Он сразу Динке не понравился. Когда дядя Саша их знакомил, то сказал, смеясь:
— Знакомьтесь: Женька — это Динка, Динка — это Женька.
Женька снисходительно скривился и даже наушники от плеера из ушей не вытащил. Он и сейчас их не вынимал, и что-то шумело и бумкало у него там. Динка злилась. Потому что вокруг было так тихо, а тут это бумканье! И дядя Саша ну будто бы ничего не замечает! А маме хоть и не нравится, но она молчит, всю дорогу молчит, она, наверное, на дядю Сашу обиделась, что он закричал.
Динка смотрела на Женьку и вдруг вспомнила мамин разговор с тетей Аней, Женькиной мамой. Они пололи свеклу, а Динке сказали поливать клубнику. Динка набрала полную лейку, и вода полилась струйками из дырочек, а Юла стала прыгать, ловить эти струйки, будто хотела укусить. Динка засмеялась и вдруг услышала, как тетя Аня сказала маме:
— А говорят, детдомовские дети смеяться не умеют.
Мама посмотрела на тетю Аню как-то странно, помолчав, ответила:
— Просто уже много времени прошло.
— Не жалеешь?
— О чем?
— Ну… Сережа… может быть, не стоило брать ребенка из детдома?
— Это была его идея, — угрюмо сказала мама.
Дальше слушать Динка не стала. Вот еще, очень надо! Тетя Аня сама не знает, что говорит, всякую ерунду! И чем больше Динка злилась, тем заливистее смеялась. Громче и громче, лишь бы не слышать, о чем там они говорят…
…Это была его идея. Правда, он хотел взять мальчика, но Катя, как увидела Динку, ни о ком больше думать не могла. Она уговорила его. Сказала: “А потом возьмем мальчика. А Дина будет помогать”.
— Почему же он ушел?
— Потому что это непросто — воспитывать ребенка, — начинала закипать Катя.
— Да еще и чужого, — согласно закивала Аня. Катя отвела глаза. Она сама об этом думала постоянно. Труднее воспитывать “чужого”? И когда “чужой” становится “своим”? Динка сначала была… ну, как дочка знакомых, которые уехали и попросили присмотреть за ребенком. Катя присматривала. Кормила, гладила платья, заплетала волосы, уроки помогала делать, сказки на ночь читала. Целовала. Иногда через силу. Особенно в первое время. Пока не выветрился из Динкиной кожи запах тухлой воды и серых коридоров. Иногда забывала. Иногда начинала строить планы и вдруг с досадой понимала: ах да, Дина же, ее-то куда…
