Красные лошади (сборник) - Погодин Радий Петрович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Ну помощник! говорил он, останавливаясь у каждой избы. Ну мастер! Можно сказать, психолог, врождённый гений!
Повариха Мария Игнатьевна, выбежав из кухни, ахнула:
Розенкранц, ты ли это? и угостила козла омлетом.
Плечистый молодой шофёр в цветочной рубахе, который уже починил свою машину, смазал её и провёл профилактику, крякнул и вилку выронил. Он в этот момент в столовой сидел, закусывал перед дальней дорогой. Сбегал молодой шофёр к прилавку угостил Розенкранца крюшоном.
А Гришка?
Совершенно естественно, наполнился Гришка гордостью и самодовольством. А как же, сколько он хорошего дела сделал. Приподнялся Гришка на цыпочки, вытянулся, как гороховый росток, ладошками кверху, и полетел. Теперь он летел повыше прежнего, глазами сиял и всем улыбался.
И чего это ты такой гордый? услышал он голос снизу. И чего это ты так взлетел?
А как же? ответил Гришка, различив с высоты соседку бабку Наташу, у которой молоко по утрам брал. Козёл Розенкранц исправился, теперь хулиганить не будет.
Ахти проворчала бабка Наташа. Подруга моя Аграфена болеет, а в аптеке лекарства нужного нет. Дров на зиму Подковырин Колька обещал доставить, а где они, дрова те? Картошку нынче какой-то жучок ест. Грибы, как я вижу, не уродятся. Ты взлетел, ты и посмотри с высоты, сколько всего. А ты нос задрал, как моя внучка Лизка, окромя своей гордости ничего не видишь.
Гришка посмотрел вокруг, да и сел на землю. Увидел он с высоты своего гордого полёта лесной пожар, большую колдобину на шоссе, её ливнем промыло, замусоренные улицы увидел, поломанные ребятишками яблони и много всякого другого, чего с высоты дошкольного роста не разглядишь.
Дядя Федя встретил Гришку словами:
Как твоя становая ось?
Крепчает, ответил Гришка не очень уверенно.
И не ври. Вижу, опять летал. Нет в твоём организме твёрдости. Дядя Федя лёг на кровать, покрыл голову пиджаком. Пашку в Москву вызвали телеграммой молния. Не погостил Пашка.
Дяди Федины руки, далеко вылезающие из коротких рукавов полосатой рубахи, были похожи на особые корнеплоды. Так Гришка думал.
Дядя Федя тоже думал в ожидании вопросов.
Дом дяди Федин молчал. Молчала утварь, развешанная на стенах, ковшики, сковородки, сковородники, продуктовая сетка с папиросами Север, картинки и фотографии, вилки, ложки, ножи и кружки.
Конечно, ты знаешь. Ты газеты читаешь, радио слушаешь, наконец сказал дядя Федя. И не притворяйся, что ты об этом не думаешь. Короче, выкладывай, свой ответ на свой вопрос. Иначе не получится.
Чего не получится? спросил Гришка.
Разговора у нас не получится. Спрашивай: как я отношусь к ожирению?
Дяди Федин дом засопел печной трубой, смущённо улыбнулся развешанными на стенках предметами, предназначенными для приёма пищи.
Я жирею, сказал дядя Федя печально.
Гришка молча почувствовал свою пока ещё неопределённую вину.
Пашка уехал нетрясучий транспорт пускать в испытательный рейс раньше срока, сказал дядя Федя. Меня с собой звал на ответственную работу.
Кем? спросил Гришка.
Испытателем.
Гришкина вина отчётливо определилась и налегла на него тяжестью коллективной поклажи, когда все несущие, кроме тебя одного, вдруг выпустили её и занялись другим делом. Так Гришке показалось.
Разве вы машинист? спросил Гришка, надеясь сбросить хоть часть груза.
Дядя Федя проворчал из-под пиджака:
Не притворяйся. Машинисты у Пашки молодые, обученные на высших специальных курсах. А я кто есть?.. Я есть старик.
Как же вы тогда испытывать стали бы?
Дядя Федя стащил с головы пиджак. Мечтательно выставил бороду к потолку.
Сидел бы в мягком откидном кресле, обвешанный градусниками и присосками. Меня бы лимонадом поили молоденькие проводницы у Пашки все проводницы с высшим образованием. А учёные доктора с меня показания снимали бы на всех скоростях. Для кого нетрясучий транспорт? Для стариков. Которые молодые, те и на мотоциклах могут и на ракетах, а особенно хорошо на своих ногах Понял мою работу? Если я на всех режимах и при тормозе сдюжу, значит, все старики и старухи могут Пашкиным транспортом пользоваться без опасения.
Жаль, сказал Гришка. Ехали бы, чего же?
Васька вместо меня поехал.
Как?! вскричал Гришка.
Так. Ты вот знал, что он здесь обретается, а нам не сказал.
Он плохой, пробурчал Гришка.
Дядя Федя глянул на него жалостливо и снова в потолок уставился.
Ты ещё товарищей накопить не успел, тебе их не жаль пока что. А мы уже почти всех потеряли Васька был очень сильный физически, а вот становая ось у него слабая
Дядя Федя засопел простуженно. К стене отвернулся. Но вдруг вскочил с кровати, достал с печки пишущую машинку. Громко поставил её на стол.
Думаешь, я бесцельный и бесполезный пенсионер? А я вот буду литературным творчеством заниматься для пользы потомкам. Дядя Федя сел за стол, засопел немного и напечатал заглавными буквами: МЕМУАРЫ.
Гришка подумал:
Мемуары слово красивое, как цветная бумага.
Дядя Федя написал под заголовком: Воспоминание первое. И приказал Гришке:
Не дыши возле уха, воспоминания мои заглушаешь.
Гришка, естественно, удалился. Послонялся вокруг избы. Воды наносил из колодца. Увидел, что дядя Федя уже не печатает на машинке так сидит, голову рукой подперев, а глаза его беспокойные куда-то в одну точку уставились, далёкую-далёкую.
Гришка на цыпочках подошёл. Заглянул через дяди Федино плечо и прочитал, шевеля губами:
Отчётливо помню свою любимую бабушку Дарью Макарьевну. Старушка была смиренная, богомольная. Меня жалела. Но таилась в бабушке зависть скрытая печаль, которая надрывала её доброе сердце. У соседки Анфиски на божнице стояло двадцать богов, а у бабушки только три, да и те старые совсем, от ветхости почерневшие.
Замыслил я сделать бабушке благое дело, чтобы радость у неё от количества богов появилась. Именно с этого решения и начинается моя сознательная автобиография. До того проживал я почти полных пять лет, как трава-бурьян, только для собственного бессмысленного удовольствия. Потому и не запомнил я свои ранние годы.
Однажды, когда моя бабушка ушла в соседнюю деревню Казанское на богомолье, я её иконы с божницы снял. Воткнул их в грядку на огороде. Навозом полил и водой. Сижу, жду, когда ростки будут, а за ростками и много других иконок появится. Может, снаружи, как огурцы, а может, в земле, как картошка. Земля у нас плодовитая. И божья матерь, в этом я был уверен, мне с небес поможет. Думал я, как обрадуется моя бабушка Дарья Макарьевна, поскольку икон у неё будет больше, чем у заносчивой соседки Анфиски. Представил я густую толпу богов и серафимов, свежих и ярких, как цветы полевые. И тут почувствовал я удар бабушкиной палкой по голове
На этом дяди Федины мемуары обрывались.
А дальше? спросил Гришка шёпотом.
Дядя Федя голову поднял, посмотрел на него тусклым взглядом. И так же тускло ответил:
А что дальше? Когда я поправился, обрёл способность к передвижению, папаша отправил меня в Питер в обучение к своему дальнему родственнику. Бабушка моя меня на дух не хотела видеть. Какая в обучении у дальнего родственника жизнь, ты, Гришка, сам должен знать из классической литературы писателя Чехова: А вчерась мне была выволочка. Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем Это, Гришка, с моей биографии написано.
Дядя Федя поднялся из-за стола. Затолкал пишущую машинку на печь, да так, словно она была в чём-то повинна.
Не по моему характеру мемуарами утешаться. Вперёд, мальчик! Дядя Федя сделал несколько физкультурных упражнений руками и поясницей. И сказал всё ещё грустным, но уже сильно окрепшим голосом: Куда дел топор? Дров пойду наколю. Когда у меня нехорошее настроение, я всегда прибегаю к помощи колки дров. Дядя Федя отыскал топор в сенях и уже с топором просунулся в комнату. Думаешь, я зажирел? Неправильно думаешь. Знаешь, что мне Пашка настоятельно поручил? Он мне сказал: Фёдор, без устали следи за нашим Гришкой. Нужно, чтобы становая ось у него была крепкая. И вообще Какая у тебя становая ось? И не ври.
