Принцесса грез - Лубенец Светлана (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
– Это я? – задушенно спросила она.
– А разве можно ошибиться? – ответил он вопросом на вопрос.
Алена приблизилась к ноутбуку. Ошибиться действительно было нельзя. Она сразу поняла, что портрет пропущен через несколько фильтров фотошопа, но изначальный рисунок поразил. Ее лицо и волосы были как-то хитро обозначены одной сплошной, нигде не прерывающейся линией. Каждый глаз с многочисленными ресничками был прорисован так, будто художник не отрывал карандаша от бумаги. И Аленины губы со всеми их тоненькими морщинками были изображены очень точно.
– Неужели это ты нарисовал? – изумилась она.
– А ты видишь здесь кого-то еще? – ответил Степан и вдруг снял очки. Его глаза, обычно уменьшенные стеклами очков, внезапно приблизились к Алене и поразили своей беспомощностью и глубиной. Они вовсе не были блекло-голубыми, как ей казалось. Получалось, что линзы искажали даже цвет. Глаза Кардецкого были глубокого серого цвета и не менее красивыми, чем у Измайлова. Разве что ресницы не так сильно занавешивали взгляд.
– Ты талантлив, – сказала Алена и, чтобы увести разговор от себя, изображенной на портрете, спросила: – Ты хочешь стать художником?
– Нет… то есть я еще не решил. – Кардецкий покачал головой. – Мне многое нравится.
– Что именно?
– Я же сказал: многое, а вот ты никак не прореагировала на портрет. Он тебе понравился?
Алена нервно сглотнула и ответила:
– Разве он может не понравиться?
– Да, ты не можешь не нравиться. Хоть на портрете, хоть в жизни… Ты мне нравишься… очень… – сказал он и снова надел очки.
Его взгляд опять потух, но это было уже неважно. Теперь Алена знала, какие у него глаза. А еще она вспомнила, как посмеивалась над его виртуальным признанием и опасалась реального. Ей тогда было жаль его огорчать. Сейчас она могла бы его только обрадовать, но что-то удержало ее от ответных слов. Все-таки она еще совсем мало его знала. Конечно, он стал очень интересен ей. Все остальное она обдумает после. Некстати тут вспомнилась соседка по столу, и Алена, не удержавшись, спросила:
– А как же Марианна? Вы дружили… Она очень переживает…
– Да, мы дружили, – согласился Кардецкий. – И я понимаю, что она переживает. Поэтому никак не могу заставить себя прийти в столовую. Не знаю, как посмотреть ей в глаза. Вот и больным прикинулся…
– Прикинулся? – изумилась Алена.
Степан рассмеялся:
– Неужели ты никогда не симулировала? Ну… хотя бы для того, чтобы в школу не пойти?
– Нет… – Алена покачала головой и тоже рассмеялась. – Понимаешь, я совершенно не могу врать. И не потому, что такая хорошая, я просто потом забываю, что придумала, и непременно попадаюсь. Так уж лучше и не пытаться обманывать. Это я давно про себя поняла. А тебе ведь все равно придется когда-нибудь «выздороветь».
– Придется.
– И как же?
– Не знаю. Надеюсь продержаться в номере до тех пор, пока Маша не уедет. У нее через два дня путевка кончается.
– Маша? – опять удивилась Алена и поймала себя на том, что уже ревнует Степана к Марианне. Раз она позволила ему называть себя Машей, значит…
Ее переживания, видимо, отразились на лице, потому что Кардецкий сказал:
– Да, она позволяла мне себя так называть. Маша… она хорошая девчонка… Но я же не виноват, что вдруг появилась ты! Видимо, так и бывает… сначала выбираешь из того, кто рядом, а потом вдруг кто-то появляется… как солнце… и уже остальные привязанности отходят на второй план. Или исчезают, будто их и вовсе не было… Ты меня понимаешь?
Алена понимала. У нее всегда только так и было. Если опять же вспомнить Мишу Губерниева, то он ей здорово нравился, а затем вдруг – ррраз – и в одно мгновенье разонравился. И в тот же день настоящим солнцем выплыл Антон Шалевич… А после, как то же самое солнце, закатился за горизонт. А теперь вот Степан Кардецкий… Хотя… все это очень странно. А как же воспетая в стихах верность? Как же быть с вечной любовью? Алена совершенно растерялась, но головой кое-как кивнула, мол, все она понимает.
– А ты надолго сюда? – спросил Степан.
– На две недели, – ответила Алена. – А ты?
– А мне здесь еще три недели торчать. Путевку купили на месяц.
После этого в номере повисло молчание. Алене стало неудобно до тошноты. Вместо урока географии она сидит в номере у парня и обсуждает очень скользкие вопросы. А что, если сюда сейчас зайдет медсестра или врач? Как Алена объяснит свое присутствие здесь? Она поднялась с кресла и сказала:
– Ну… я, пожалуй, пойду… А то ведь с географии сбежала, представляешь?
– Представляю… – Кардецкий улыбнулся. – А ты сбегай еще! Я буду рад тебя видеть.
– Нет уж! – воскликнула Алена. – Я же сказала, что обманывать не люблю. Сама не знаю, что на меня сегодня нашло…
Степан опять зачем-то снял очки и сказал, глядя на нее своими прекрасными серыми глазами, чуть сощурившись:
– Ты ведь знаешь, что на тебя нашло…
– И что же? – прошептала испуганная Алена. Что он может о ней знать? Зачем он так смотрит на нее?
– Я ведь тебе тоже понравился… Разве не так?
Алене снова стало жарко. Она еще точно не знала, так это или не так. Неужели на ее лице можно отчетливо читать все ее чувства? Она решила не отвечать. Все происшедшее требует осмысления. Можно вернуться на географию и подумать об этом под уссурийских тигров. Хотя география, наверно, уже кончилась. Не опоздать бы на русский!
Алена молча отвернулась от Кардецкого и взялась за ручку двери. Он остановил ее одним словом:
– Подожди…
Она осталась стоять спиной к Степану, но чувствовала, как он приблизился. Внутри что-то напряглось тугой струной. Вот уж если эта струна лопнет, то все… Это будет еще похуже, чем тогда, когда Каринка читала в классе ее письмо Шалевичу.
Но хуже не вышло. Вышло лучше. Вышло так… что Алена больше уже не пошла ни на географию, ни на русский. Не смогла. Подошедший к ней Степан Кардецкий поцеловал ее в щеку мягкими теплыми губами и, сам легонько подтолкнув к выходу, сказал:
– А теперь иди…
И она пошла, но не в классную комнату на четвертом этаже. На ватных ногах она не без труда доплелась до собственного номера и рухнула там на желтое сотовое покрывало, пахнущее лавандой.
Неужели с ней случилось ЭТО? Неужели к ней пришло то, что называется настоящей любовью? Как же здорово, что Каринка читала в классе ее дурацкое письмо к Антону! Ведь если бы не она, Алена не оказалась бы в санатории! Она никогда не встретилась бы со Степаном! Он никогда не коснулся бы ее щеки губами! В ней никогда не возникло бы это странное чувство восторга, перемешанное со страхом неизведанного. Как все теперь будет? Как теперь жить дальше? Как ходить на процедуры, в класс? Как решать дополнительные задания по математике, когда у нее голова полна только одним: Степаном, его признанием, стихами, которые он ей присылал, его поцелуем… А портрет? Многие ли девчонки могут похвастаться тем, что с них рисуют портреты? Да еще такие необычные? Надо будет попросить Степана, чтобы он прислал ей его на электронный адрес. Когда она приедет домой, можно будет его напечатать на глянцевой бумаге и повесить в рамочке над столом. Или лучше напечатать на матовой бумаге? Будет нежнее… Хотя о чем это она?! Домой? Она не хочет домой! Как она сможет теперь уехать домой? Надо срочно узнать, где Степан живет. Если не в Петербурге, то это все! Конец! Она не сможет без него существовать! И что же тогда делать? Если они живут в разных городах – это окажется настоящим несчастьем! А она-то думала, что большего горя, чем потеря любви к Шалевичу, не бывает! Оказывается, еще как бывает! Горе – жить с любимым человеком в разных городах! Алена уже ни минуты не сомневалась, что любит этого странного Степана Кардецкого. Всем сердцем! Всей душой!
6. В фасолевом супе бассейна
За обедом на Алену накинулась Соня:
– Ты куда исчезла? Я уже не знала, как тебя выгородить!
– А что, разве обо мне спрашивали? – удивилась Алена.
