Рассказы для серьезных детей и несерьезных взрослых - Тополь Эдуард Владимирович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
А иногда старшина возвращался, чтобы проверить порядок, и, услышав его шаги, мы тут же затихали. Притворялись, будто спим. Он походит-походит между коек, послушает, как мы дышим, как спим, и уйдет, довольный. А мы тогда вынимаем свои банки из-под подушки и досасываем.
И вот однажды, когда старшина опять пришел нас еще раз проверить перед сном, я, как и все другие солдаты, успел сунуть свою банку со сгущенкой, которую только что открыл, под подушку и, как все, притворился, что я сплю. Но только все притворялись, что спят, а я-то действительно уснул. А утром, на рассвете была военная тревога. Прибежал наш старшина и как заорет:
— Рота, па-а-адъем! Боевая тревога! В шеренгу по одному — становись!
Ну, мы, как горох, посыпались из своих коек — кто сапоги натягивает, кто брюки, кто гимнастерку, потому что через тридцать секунд надо уже совершенно одетым в строю стоять. Один я не могу от кровати отлипнуть. Потому что за ночь вся сгущенка из моей банки вытекла и растеклась по простыне, матрацу и одеялу, а я так и спал в этой сгущенке, не проснулся. А к утру вся эта сгущенка засохла, как клей, и приклеила меня к простыне, а простыню к матрацу и подушке.
И вот представьте себе, пожалуйста, такую историю: старшина кричит: «Подъем! Боевая тревога!» — все солдаты уже в строю стоят одетые, а я один вожусь на кровати, ничего не понимаю спросонок, почему я не могу от кровати отлипнуть, а потом как дернулся и прямо вместе с прилипшей простыней и подушкой рухнул со второго этажа кровати на пол, и следом за мной банка из-под сгущенки — бац! — тоже на пол с кровати, прилипла к простыне и катится за мной по всей казарме, гремя и подпрыгивая. Я весь в простынях бегу в строй становиться, а банка — за мной.
Ну, тут солдаты как расхохочутся! А старшина как разозлится!
— Ах, ты, — говорит, — такой-сякой-не-русский! Над советской боевой тревогой издеваешься! Я тебя за это под трибунал отдам! Ты у меня из гауптвахты не выйдешь!
Ну, и так далее.
Так что видите, какой я соня — я и в рыбной ухе спал, и в сгущенном молоке, и на ходу в солдатском строю.
И теперь я вам еще скажу, что мне принадлежит рекорд по долготе сна. Потому что один раз я так заспался, что ровно десять суток спал себе без перерыва. Не верите? Хорошо, я вам сейчас докажу, у меня свидетели есть.
Сейчас в Америку приехало, может быть, двадцать тысяч моих свидетелей. Из Одессы, потому что случилось это со мной в городе Одессе, на Одесской киностудии. Там по моему сценарию снимали фильм «Море нашей надежды». Про героических моряков-одесситов, которые потушили в океане пожар на иностранном судне и спасли огромный корабль, который никто уже не мог спасти. Я эту историю не выдумал, эта история была по правде, когда команда корабля черноморского пароходства «Мытищи» действительно спасла югославское судно «Требинье». Сорок дней они в открытом океане гасили загоревшийся хлопок на югославском пароходе, с которого уже убежала югославская команда. А моряки-одесситы погасили пожар и спасли пароход.
И вот, когда на Одесской киностудии заканчивали делать это кино, они прислали мне телеграмму в Москву, чтобы я прилетел посмотреть, как у них получается. До этого они целое лето плавали по Черному морю на отдельном корабле, устраивали на нем понарошку пожар для кино, веселились и загорали и меня не звали. А когда накатались на 300 тысяч рублей и посмотрели, какая у них получается картина, — тут сразу мне телеграмму.
Я приезжаю, прихожу на киностудию, они ведут меня в зал и показывают, что за кино они наснимали за это лето. И я вижу — кошмар! Тихий ужас! Весь сценарий перековеркали, кто что делает из артистов, непонятно, какой-то артист в огонь двадцать раз вбегает, а ни разу не выбегает обратно, может, он там сгорел, но тогда каким образом он опять живой и в другом месте матросами командует? В общем, не кино, а какая-то ужасная каша, и теперь они все на меня смотрят и спрашивают: как нам из этой каши опять кино сделать?
А я говорю, откуда я знаю как? Вы, говорю, эту кашу варили без меня, вы и расхлебывайте. А они говорят: мы эту кашу варили по вашему сценарию, так что расхлебывайте с нами вместе. А я говорю: вы не по сценарию кино снимали, а по книге о вкусной и здоровой пище, у вас, говорю, не пожар там на пароходе снят, а костер для шашлыков.
Короче, так я с ними поссорился и так я за эту кинокартину огорчился, что ушел в гостиницу «Куряж» и лег себе спать от огорчения. Сегодня в Нью-Йорке двадцать тысяч человек могут вам сказать, что гостиница Одесской киностудии «Куряж» находится возле самого моря в Аркадии, на Пролетарском проспекте, прямо через дорогу от проходной киностудии. И там, на втором этаже, в маленькой комнате с балконом, я лег в тот день спать, и было это летом, когда цвела акация и в открытое окно с моря прилетал свежий йодистый запах морских водорослей и мидий. На таком воздухе даже без всякого огорчения можно проспать хоть трое суток подряд, не правда ли, господа одесситы? Ну а в моем положении, когда по моему сценарию сняли такое отвратительное кино, — я как лег спать, так ровно десять суток проспал безо всякого желания хоть когда-нибудь в жизни проснуться и еще раз кино делать! И до того я доспался, скажу вам честно, что на десятый день увидел и почувствовал, что у меня, как у грудного ребенка, уже слюни текут на подушку. Тут я, правду вам сказать, испугался. Думаю, неужели так можно доспаться, что совсем грудным ребенком становишься? А если я еще два-три дня посплю, так меня, может, и вовсе не будет?
Пришлось мне встать и идти на киностудию кино переделывать. Но, так или иначе, я еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь проспал больше, чем я, — целых десять суток. Поэтому я считаю, что сегодня я — Самый Большой Соня на Белом Свете и чемпион по долготе сна. Потому что я могу спать где угодно, сколько угодно и даже с кем угодно — в любых обстоятельствах.
Кроме!
Тут я должен признаться, что у меня есть одно слабое место. Я не могу спать, когда рядом храпят. Да, я — чемпион по сну и Самый Большой Соня на Белом Свете — не могу уснуть, если рядом храпят, — это правда. А выяснилось это таким образом. Однажды зимой я прилетел в Якутию посмотреть, как они там добывают якутские алмазы. Наверно, я когда-нибудь напишу про это отдельный рассказ — про якутские алмазы, а сейчас я вам расскажу только, как после рабочего дня я пришел в местную гостиницу и лег у себя в номере спать. А номер этот был двухместный, то есть там стояла вторая кровать для второго жильца, которого, когда я ложился спать, еще не было. Но через час я просыпаюсь от ужасного храпа. Смотрю, Боже мой, крышка мне, — на соседней койке лежит здоровый мужик в унтах, в меховом костюме, спит и храпит с такой силой, что граненые стаканы на столе дрожат. И я вижу, что мне его не разбудить, конечно, никакими силами.
Вообще-то я знаю, как с храпунами бороться. Есть много способов. Например, нужно им посвистеть. Некоторые из них, когда слышат во сне свист, так удивляются, что перестают храпеть. А другим нужно в носу бумажкой пощекотать, чтоб они чихнули. Тогда они тоже перестают храпеть. А третьих нужно просто вежливо попросить перевернуться со спины на бочок. В общем, много есть способов.
Но тут сразу было ясно, что никакие способы не помогут — этот дядька был такой здоровый, как великан. Однако я все-таки попробовал ему посвистеть и, конечно, безрезультатно. Он так храпел, что не только стаканы на столе дрожали, но даже бутылки из-под спирта по полу раскатывались. И когда я его потормошил за плечо, чтобы он на бок перевернулся, он ноль внимания, и когда я ему в носу бумажкой щекотал, он эту бумажку обратно выдувал, и она у меня в руках дрожала, как парус на ветру, а он все равно не просыпался. Ну, что мне делать? Выдумал я тогда еще один способ его разбудить, последний. Взял я и поджег эту бумажку и поднес ему ко рту — думаю, пусть он испугается, зато проснется. И что вы думаете? Этот дядька был такой пьяный, он, наверно, три бутылки спирта перед сном выпил, потому что когда я поднес ему ко рту горящую спичку, а он как дыхнет, то это дыхание ка-ак загорится — настоящим голубым огнем, как горит чистый спирт! Прямо у него такое было огненное дыхание, как у дракона! А он все равно не проснулся. Спит себе и храпит, и изо рта спирт огнем вылетает! Ну?
