Сто рассказов о войне - Алексеев Сергей Петрович (книги онлайн полные .TXT) 📗
Лежит Воронович. Громко стучит сердце. Уйти? Отступить? Отползти? Укрыться?
Еще громче забилось сердце, в висках молотком застучало.
Лежит Воронович: «Четыре танка! Отряд фашистов!» А мысли одна за другой: «Смелее, солдат, смелее! Время не трать, солдат!»
Пополз Воронович. Остановился. Поднялся. Швырнул гранату, за ней другую…
Поражались потом солдаты.
— Один — и взял в плен четыре фашистских танка. Орел! Орел! — смеялись солдаты. — Не Воронович ты вовсе. Нет! Имя твое — Орлович.
Продолжается жестокая схватка с фашистами. Тяжелые бои идут у поселка и станции Крюково. С особой силой здесь жмут фашисты. Не хватает у наших сил. Вот-вот отойдут советские солдаты.
Звонят командиры старшим начальникам. Просят о срочной помощи. Нет у старших начальников помощи. Все резервы давно в бою.
Все тяжелее дела под Крюковом. Снова звонят командиры начальникам.
— Хорошо, — говорят начальники. — Ждите танковый батальон.
И верно, вскоре на командный пункт сражающегося здесь полка явился офицер-танкист. Молод, красив танкист. В кожаной куртке, в шлеме танкистском. Глаза синие-синие. Словно в мае лазурь небесная.
Подошел танкист к командиру полка, руку к шлему поднес, представился:
— Товарищ командир полка, отдельный танковый батальон прибыл в ваше распоряжение. Докладывает командир батальона старший лейтенант Логвиненко.
Рад командир полка, просто счастлив. Обнял офицера:
— Спасибо, браток, спасибо. — И сразу конкретно к делу: — Сколько в батальоне танков?
— Одна машина, — отвечает танкист. И небесная лазурь в глазах светит.
— Сколько-сколько? — не верит своим ушам командир полка.
— Одна машина, — повторяет танкист. — Одна осталась… Танк Т-37.
Большие потери несли под Москвой фашисты. Но и у наших они немалые… Вся радость с лица у командира полка вмиг слетела. Танк Т-37 самый устаревший советский танк. Самый старый и самый малый. Один пулемет — вот и все вооружение. Броня толщиной с мизинец.
— Какова будет боевая задача? — спрашивает танкист.
— Направляйтесь в распоряжение первого батальона, — сказал командир полка.
Этот батальон больше всего и атаковали сейчас фашисты.
Прибыл танкист к батальону и сразу ринулся в бой. То в одном месте поддержит броней пехотинцев, то быстро меняет позиции. И вот уже на новом месте. Легче в бою солдатам. Слух от солдата идет к солдату — прибыл танковый батальон.
Устояли тогда герои. Не пустили вперед фашистов.
И вторую отбили атаку солдаты. А за этой еще четыре. Теперь уже не только первому батальону — всему полку помогал танкист.
Закончился бой. Стоит танкист — молодой, красивый. Глаза синие-синие. Майской горят лазурью.
Подошел к танкисту командир полка, крепко обнял героя:
— Спасибо, браток, спасибо. Вижу, что прибыл действительно танковый батальон.
Был один из самых тяжелых моментов Московской битвы.
Бои шли севернее Москвы, на Рогачевском шоссе.
Ударили фашистские танки встык между двумя соседними советскими армиями, устремились в прорыв, к Москве. Пали селения Белый Раст, Озерецкое, Мышецкое, рабочий поселок Красная Поляна. Враги подошли к станции Лобня, к Савеловской железной дороге.
До Москвы оставалось около 30 километров. Это расстояние, на которое могла стрелять фашистская дальнобойная артиллерия.
Привезли фашисты в Красную Поляну дальнобойную пушку. Стали ее устанавливать. Дали приказ подвозить снаряды.
Возятся фашистские солдаты у пушки. Площадку ровняют. Лафет укрепляют. В прицел, как в бинокль, заглядывают.
Не могут скрыть торжества солдаты:
— Мы первыми по Москве ударим!
— Награда от фюрера будет!
Суетится артиллерийский офицер. И этот о том же думает: будет ему награда — рыцарский крест на шею, известность по всей Германии. А в это время навстречу прорвавшимся врагам двигались наши части. Подходили полки и роты, с марша вступали в бой.
Возятся фашисты у пушки, слышат шум боя. Только не дальше, не к Москве почему-то отходит бой, а сюда, к Красной Поляне ближе.
Переглянулись в страхе:
— Ближе!
— Ближе!
Вот и несется уже «ура!». Вот и ушанки с красной звездой мелькнули. Выбили советские войска фашистов из Красной Поляны. Досталась пушка советским бойцам. Обступили ее солдаты. Любопытно на пушку глянуть.
— Вот бы сейчас — по Гитлеру!
— Прихватим с собой к Берлину!
Однако пришел приказ пушку отправить в тыл. И все же задержались чуть-чуть солдаты.
Развернули гигантскую пушку. Вложили снаряд. Прицелились. Дрогнула пушка стократным басом. Устремился снаряд на запад, весть о нашей победе врагам понес.
Проходят советские роты мимо фашистской пушки:
— Ну, если такую фашисты бросили, значит, примета добрая.
Выдыхается, знать, фашист.
Все больше у наших упорства, силы. Все слабее напор врагов.
Понимают бойцы — быть повороту, быть переменам. Сердцем солдатским чувствуют.
Не удается фашистам прорваться к Москве ни с юга, ни с севера.
— Брать ее штурмом, брать ее в лоб! — отдают приказ фашистские генералы.
И вот вечер накануне нового наступления. Обер-лейтенант Альберт Наймган спустился к себе в землянку. Достал чернила, бумагу. Пишет своему дядюшке, отставному генералу, в Берлин.
«Дорогой дядюшка! Десять минут тому назад я вернулся из штаба нашей гренадерской дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву…» Пишет Наймган, торопится: «Москва наша! Россия наша! Европа наша! Зовет начальник штаба. Утром напишу из Москвы».
Новую свою попытку взять Москву фашисты начали с самого кратчайшего, Западного направления. Прорвали вражеские дивизии фронт под городом Наро-Фоминском, устремились вперед.
Торжествуют фашистские генералы. Посылают депешу быстрей в Берлин:
«Путь на Москву открыт!»
Мчат к Москве фашистские танки и мотоциклетные части. Пройдено пять километров… десять… пятнадцать… Деревня Акулово. Здесь, под Акуловом, встретил враг заслон. Разгорелся смертельный бой. Не прошли здесь фашисты дальше.
Пытаются враги пробиться теперь южнее Наро-Фоминска. Прошли пять километров… десять… пятнадцать. Село Петровское. И здесь, у Петровского, преградили дорогу фашистам наши. Разгорелся смертельный бой. Не пробились фашисты дальше.
Повернули фашисты на север. Устремились к станции Голицыно. Прошли пять километров… десять… пятнадцать. У деревень Бурцево и Юшково — стоп! Стоят здесь на страже наши. Разгорелся смертельный бой. И здесь не прорвались фашисты дальше. Захлебнулась и здесь атака.
Отползли, отошли фашисты. Успокаивают сами себя фашистские генералы:
— Ничего, ничего — отдохнем, поднажмем, осилим!
А в это время с востока подходили к Москве свежие силы, войска получали новые танки и новые пушки. Советская Армия готовилась нанести сокрушительный удар по врагу.
Готовы войска. Нужен лишь сигнал к наступлению.
И он поступил.
На одних участках фронта 5-го, а на других 6 декабря 1941 года войска перешли в грандиозное наступление. Советская Армия стала громить врага и погнала его на запад.
Ну а как же с письмом Наймгана? Дописал ли его офицер?
Нет, не успел. Вместе с письмом в снегах под Москвой остался.
Переломилось. Свершилось. Сдвинулось. Наступает Советская Армия. Рванулись войска вперед. Громят фашистов армии генералов Говорова, Рокоссовского, Лелюшенко, Кузнецова, Голикова, танкисты Катукова, Гетмана, Ротмистрова, конники Доватора и Белова, герои-панфиловцы и много других частей.
Много отважных солдат из разных сел, городов, областей, республик сражались под Москвой. Прибыло в войска пополнение — сибиряки и уральцы.
В канун наступления командующий Западным фронтом генерал армии Георгий Константинович Жуков направился к войскам. Приехал сначала к уральцам. Рослый уральцы народ, красивый.
