История Кольки Богатырева - Немченко Гарий Леонтьевич (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗

— Ребятишки, Сидор Иванович! — сказала тетя Тоня.

Шатров зажал шляпу под мышкой, левой рукой осторожно расстегнул где-то на животе ремень, а правой потянулся за спину, чтобы поддержать ружье. Всем показалось в тот момент, будто он хочет, чтобы никто не видел его дробовика.

— Так я, пожалуй, пойду, — сказал он наконец, вставая и придерживая ружье сбоку. — Хотел помочь вам.

Он остановился около Лопушка и потрепал его по плечу:

— Зря я, выходит, на тебя подумал…

Лопушок не поднял головы. Шатров боком шагнул за порог.

Дробовик его наклонился, черная лямка упала на пол и змейкой скользнула через порог.

…На столе рядом с Писаренком стояли георгины, и «огненный король» дерзко и весело глядел на мальчишек…

Глава третья рассказывает о том, как Колька Богатырев укреплял международные связи и содействовал всеобщему прогрессу

Представьте себе такое.

Останавливается около вашего двора велосипед. Слезает с него старый почтальон дядя Коля. Дребезжит велосипедный звонок.

На звон выходит ваш отец.

— Дома сынок? — спрашивает дядя Коля. — Ему письмо!..

— Давайте, я передам, — говорит отец.

Но почтальон дядя Коля не соглашается. Он поднимает на лоб очки, достает из сумки какую-то тетрадку и говорит:

— Вам не отдам. Заказное. Из Польши!..

А потом вы, расписавшись, читаете письмо, и вся улица сбегается послушать, что в нем написано.

Конечно, это здорово, да не всякому приходят такие письма.

И самое обидное, что приходят они не тому, кому надо бы.

Вот сидит заграничный пацан, пишет письмо Лопушку, старается, и не знает же он, конечно, что Лопушок, может быть, как раз в это время бросает свою саблю и со всех ног бежит подальше от тети Тониного двора, где остальные мальчишки не на жизнь, а на смерть стоят против вора Махно.

А ведь есть у мальчишек свои законы, и хоть нигде их не прочитаешь, но и так всякий знает: бежать, когда остальные дерутся, — последнее дело.

Сашка Лопушок убежал.

А через несколько дней почтальон дядя Коля принес Сашке письмо и — мало того! — посылку от чешского пионера Карела Брашека.

Ну, не обидно ли?.. За чешского пацана обидно!..

Лопушок летом никогда не носил галстука, а тут — на тебе — вырядился. Небось и ночью его не снимает — как же, из Чехословакии галстук!

Когда мальчишки идут мимо Сашкиного двора, он обязательно появляется за забором и издалека показывает им чешские значки и открытки.

— Привет, — говорит, — вам от Карела. И тебе, Колька, и тебе. Орех, и даже тебе, Писарь…

— А ты ему писал про нас, что ли? — не вытерпел однажды Писаренок.

И все мальчишки как будто нехотя тоже остановились у Лопушкова забора.

— Писал, а как же… Как мы медь нашли, так и написал.

— Ты, что ль, ее нашел? — проворчал Писаренок.

— А кто же? Не искал, что ли… Может, и я. Там же на камне не написано было.

Ребята молчали, искоса поглядывая на открытки.

Обидно все-таки: никто, в самом деле, на улице Щорса не получает заграничных писем — только Лопушок. Когда начали в школе переписываться, Колька думал, что не так уж это и интересно. А теперь посмотри-ка. Что там ни говори, а ребята Лопушку немножко завидуют — вон как и Писаренок, и Шурка Меринок на значки смотрят. Когда мимо Сашкиного забора проходят, хочется им, чтобы открытки Сашка поднес к забору поближе, а то Пражский Кремль не совсем хорошо видно.

А как было бы здорово, если бы эти открытки и в самом деле висели в палатке.

— Вот бы нам тоже достать адрес, — вздохнул Писаренок, когда мальчишки сидели уже около Колькиной палатки. — А то — подумаешь…

— Хорошо бы, конечно, — поддержал Меринок. — Да только где ж ты его достанешь…

— Не так просто достать, пацаны, — подтвердил Колька.

— Можно достать, — сказал вдруг Витька Орех.

— Да брось, — отмахнулся Колька. — В саду сорвешь, что ли?..

— А я говорю, Коля, что можно…

Витька посмотрел на Богатырева чуть прищурившись, и Колька не стал больше возражать. Вообще-то Витька Орех не любит бросать слов на ветер. Не такой он человек. И мальчишки об этом хорошо знают.

Витька приехал с родителями из Сибири два года назад. Первое время он все рассказывал, какая там зима, да какой снег, да как там здорово кататься на лыжах. Его слушали и день, и два, но потом, когда он сказал, что собственными глазами видел на Урале пограничный столб с надписью «Европа — Азия», Колька не вытерпел.

— Нет там никакого столба и быть не может, — сказал тогда Колька. — И границы небось никакой нет — может, это тебе приснилось?..

— Если из вашей Отрадной не вылезать, так может только присниться, — задел Витька мальчишек. — А если ездить, то и так можно увидеть… Хотите знать — можно даже стать с этим столбом рядом, и одна нога будет в Европе, другая — в Азии!..

— Чем докажешь? — спросил тогда Колька.

Они спорили долго, горячились, а Витька Орех говорил очень даже спокойно, но все равно никак не мог доказать, что есть такой столб. Наверное, потому он и предложил:

— Хочешь, поедем вместе. Сам увидишь!..

— Как — поедем? — не понял тогда Колька.

— А так, — объяснил Орех. — Дома ничего не скажем и поедем. Если ты только не боишься.

Конечно, Колька не боялся. Правда, ему жаль было волновать бабушку, но не отступать же, если мальчишки со всей улицы слышали, как ты спорил!..

— Их сняли с поезда на станции Кавказской, что сразу за Армавиром. Витька Орех сказал тогда милиционерам, что они все равно убегут, так как им позарез надо увидеть столб на границе Азии и Европы, и еще неизвестно, что было бы дальше, если бы не выяснилось, что начальник детского приемника тоже сибиряк и тоже видел этот самый пограничный столб.

— Как докажете? — спросил Колька и у него, и начальник засмеялся.

— Хочешь предложить бежать втроем? — сказал он Кольке. — Не могу, понимаешь, работа. Но доказать…

Он сел за стол и что-то долго писал, нахмурясь, а потом поставил на бумажке треугольную печать и протянул ее Кольке.

А еще через день за ними приехал в Кавказскую Витькин отец.

Мальчишки теперь всегда верят Витьке — недаром же комиссаром избрали. И им теперь нравится даже то, что Витька считает отрадненский климат недостаточно суровым и, чтобы закалить себя, босиком ходит до поздней осени. Он даже в школу идет с ботинками под мышкой и надевает их у самого порога.

— А как же достанем адрес. Вить? — спросил Колька.

— Я нашу Иринку попрошу, — объяснил Витька. — Она же должна знать, да?..

Старшая Витькина сестра, Иринка, под мальчишку стриженная, работает в райкоме комсомола. С ней и правда можно, конечно, поговорить, только ухо при этом надо востро держать. А то получится еще, как в прошлом году. Целый месяц собирали мальчишки железный лом, Иринка все их подбадривала и каждый раз соглашалась, что металл пойдет на «Спутник имени Щорса». А когда сдали лом, выяснилось, что решено из него сделать «пионерский паровоз». Есть разница?..

— Спроси, конечно, — сказал Колька. — Только чтобы без всяких, да?

— Без всяких, — пообещал комиссар. — Я с ней после того, знаешь, месяц не разговаривал. Так теперь она меня уважает…

Скоро почти вся армия сидела на новеньком скрипучем диване в кабинете у секретаря Отрадненского райкома комсомола.

— Как у тебя с учебой? — спрашивал у Кольки секретарь, совсем еще молодой, не старше Саши Верткова, парень. — Надо, чтобы ты не ударил в грязь лицом перед тем, с кем будешь переписываться…

Губы у секретаря строго сжаты, но в глазах его Колька видит смешливые блестки. Зато сам Богатырев хмурится — что скажешь секретарю об учебе?..